№10, 1977/Советское наследие

В свете коммунистического нравственного идеала

Новая » Конституция СССР является документом поистине исторического значения.

Здесь четко и ясно зафиксированы итоги нашего общественного развития за шестьдесят лет, всесторонне обрисована структура нашего государства, нашего социального строя на этапе зрелого социализма. Здесь определены реальные перспективы нашего дальнейшего движения вперед в экономической, социально-политической, культурной, нравственной – во всех сферах жизни. В интегральном выражении перспектива у нас одна, «и она, – процитирую Михаила Шолохова, – в Конституции сформулирована просто и жизненно – построение бесклассового коммунистического общества».

Шолохов справедливо подчеркнул, что в новой Конституции «социальное развитие и культура поставлены на одно из первых мест среди забот государства. И поэтому значение и ответственность писательского труда еще более возрастают».

Социальное развитие и культура – вместе, в их нерасторжимой взаимосвязи! Вместе, в нерасторжимом единстве – рост значения литературы и искусства, их объективной необходимости и незаменимости в духовной жизни общества и рост субъективной ответственности художников за свой труд, за качество своего труда перед обществом, перед единым советским народом… Я вижу существенный, общепоучительный смысл в том, что новая Конституция пронизана такой диалектичностью. Я полагаю, что этот политический документ, необычайно глубокий и многогранный по своей духовной содержательности, поможет всем работникам гуманитарной области наук яснее осознать свои задачи; мимо него методологически не может и не должен пройти, в частности, критик, литературовед, вообще любой литератор, который размышляет о судьбах литературы и искусства, об особенностях, закономерностях нашего художественно-культурного процесса.

Из огромного числа проблем, охватываемых содержанием нового нашего политического – ив этом своем качестве, хочу подчеркнуть, затрагивающего все важнейшие сферы общественной жизни – документа, попробую взять одну тему: всестороннее и гармоническое развитие личности советского человека.

Нетрудно понять, что этот вопрос имеет прямое отношение к литературе, к искусству. Всесторонне и гармонически развитая личность не только этический идеал человечества, но и эстетический его идеал. Во всяком случае, он проецируется на все наши эстетические, художественные устремления, и недаром мы называем литературу человековедением. Однако тут следует уточнить постановку проблемы, конкретизировать ее исторически. Ведь идеал всесторонне и гармонически развитой личности – идеал давний. Однако марксизм не только впервые обосновал возможность его достижения социально – экономически – при коммунизме (и для масс – только при коммунизме!); марксизм раскрыл диалектику развития идеологических представлений о содержании самого идеала. Можно сказать, что мы возрождаем идею гармонического и всемогущего человека, свойственную Высокому Ренессансу, но такое возрождение есть вовсе не повторение, а, выражаясь философски, «критическое снятие» этой идеи; подобно тому, как научный коммунизм в принципе, в качестве учения, и конкретно – исторически развивающийся реальный социализм, взятый в качестве практики и обобщения этой практики, дают свое содержание понятиям «гуманизм» («истинный гуманизм», «реальный гуманизм»), «человеческие потребности» («истинно человеческие потребности», «гуманизированные, достойные человека потребности»), – подобно этому и понимание всесторонности развития личности у нас тоже свое, дающее не простую сумму, не конгломерат качеств человеческого духа, не некий «набор», но систему качеств – с точки зрения коммунистического идеала и практики движения к коммунизму. И если имеется в виду полнота коммунистических (равных «реальному гуманизму») качеств, то законен вопрос о степени нашего нынешнего приближения к этой полноте.

Самая, пожалуй, интересная особенность новой Конституции в данном аспекте заключается в том, что наш этический и эстетический идеал включен сюда и как задача государства, как государственная забота. В Конституции немало положений, которые впрямую относятся к духовному развитию человека как целостной личности. Прежде всего – в преамбуле, там, где отмечается, что наше общество есть общество зрелого социализма.

Среди характерных особенностей именно зрелости наших общественных отношений подчеркивается: «складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности». В главе третьей Конституции «Социальное развитие и культура» чрезвычайно важной представляется статья 20, в которой говорится, что в соответствии с коммунистическим идеалом «государство ставит своей целью расширение реальных возможностей для применения гражданами своих творческих сил, способностей и дарований, для всестороннего развития личности».

Вдумываешься в эти и подобные формулировки – и видишь в них как бы эпиграф, один из возможных, но очень важных эпиграфов к нашему нынешнему литературному опыту.

Эти и подобные формулировки определяют, здравореалистически, задачу воспитания нового коммунистического человека, новой, всесторонне развитой личности как задачу, непосредственно выдвигаемую ходом нашей жизни в число государственных забот и целей деятельности; с другой стороны, они столь же здравореалистически очерчивают сегодняшнее состояние дел – без «забегания» в иллюзию, будто реальные возможности и условия, в которых всестороннее развитие личности в массе трудящихся, в массе граждан только и может быть осуществлено, созданы уже сегодня. Нет, они будут созданы в дальнейшем, сегодня же забота государства состоит во всемерном объективно осуществимом расширении этих реальных возможностей и условий – расширении гигантском и, при сохранении мира в мире, способном к еще большему прогрессу.

Было бы печально, было бы прорехой в нынешнем духовном воспитании, если кто-либо, какой-либо индивид, способный, как говорится, к работе над собой, обладающий тягой и волей к духовному росту, к совершенствованию души, к движению в направлении нашего идеала, остановился в такой работе и стал ожидать некоего прихода того самого «дальнейшего» момента. Но если иметь в виду массу (а В. И. Ленин учил нас всегда иметь ее в виду, при обсуждении любого общественного вопроса), суть дела, конечно, в соединении упомянутых выше тяги и воли людей с объективными возможностями, условиями для поддержки субъективной «работы над собой». Можно сказать, что постижение того, насколько подготовлена наша сегодняшняя жизнь, различные ее области и «срезы», а также наше сегодняшнее субъективное сознание (различные типы сознания) к такому соединению, составляет, в сущности говоря, один из самых главных проблемных узлов в современной литературе. Сюда, к конфликтам, которые возникают на данном «пересечении», устремлены взгляды множества писателей, их творческие «человековедческие» интересы.

Как проявляют себя наши современники в зависимости от нынешних реальных возможностей, их динамики, их, отнюдь не бесконфликтного, приумножения? И каким образом можно «расширить» эти реальные возможности в сторону их дальнейшей гуманизации – только реальной, а не на словах чтобы она была? В освещении таких вопросов у современной нашей литературы, надо сказать, на счету немало важных новаций, открытий – и психологических, и, скажу так, художественно-социологического порядка.

Вот та же, пресловутая по названию своему, «деревенская» проза. В чем, на мой взгляд, ее основные гуманистические завоевания, если иметь в виду, конечно, серьезных художников, а не эпигонов и не сентиментальных плакальщиков по патриархальности? Эти завоевания – в русле той самой проблемы реальных возможностей для развития личности «человека массы», в реализме ее анализа.

Нравственная сила лучших героев и Федора Абрамова, и Виктора Астафьева, – добавлю: Гранта Матевосяна, Аскада Мухтара, Ивана Мележа и Ивана Чигринова, к примеру, – заключается в том, что они несут в себе традиции трудового крестьянства. И шире – не только крестьянства, народа-труженика. Это та опора, то реальное условие, без которого нельзя проявить творческие, созидательные способности их личности.

А с другой стороны, мы знаем, что исторические обстоятельства, начиная с такого «обстоятельства», как война и трудности после войны, самые тяжелые на селе, а также еще «интересы минуты», очень важные для этой «минуты», но подчас «консервируемые» и тогда становящиеся тормозом для общего движения, – что все это подчас не давало развернуться как следует творческим возможностям личности «человека массы». Этим объясняется и духовное самочувствие и иных героев. Кстати, оно очень хорошо, по-моему, донесено в духовной драме Захара Дерюгина в романе «Имя твое». Может быть, в этом незаурядном произведении Проскурина самое сильное – это эволюция Захара Дерюгина, включающая в себя такую вот драму и очень непростой выход из нее (показанный, правда, более бегло, чем хотелось). Сильно показано в романе, как Захар ощущает себя человеком, который многое хорошее, творческое, созидательное хочет и, субъективно, может реализовать, и в то же время не всегда может выявить свои способности воспитателя, организатора людей, нешаблонно мыслящего, действующего человека. Тут опять-таки впрямую сказываются такие обстоятельства, как, например, война, плен. А еще и сложность обстоятельств жизни деревни, нашего сельскохозяйственного производства в те времена. Отсюда в известной степени и «надрывность», которая иногда проявляется в психологическом мире Захара и в мире другого интересного персонажа романа – Брюханова. Ну, а кроме нее, конечно, – постоянная их «умственность», напряженная работа ума и совести, качества, замечательно им свойственные.

Роман «Имя твое» мне интересен прежде всего реалистическим анализом человеческих возможностей, спроектированных на определенные социально-исторические, временные обстоятельства.

«Имя твое» – роман, который больше всего показывает послевоенное время, как время завершения выработки социалистических духовных отношений, время, когда еще нет развитого социализма, но ощущается необходимость перехода к нему, наступления нового этапа, к которому стремятся, и объективно, и по субъективному сознанию и желанию, общество, люди. Яне касаюсь всех сторон этого произведения. Оно многопланово, и не все удалось в одинаковой мере. Но вот этот план – историческая правда личности и обстоятельств – удался.

И звучит роман актуально. Нравственно важно, что автор не сказал, будто личность не способна вообще развиваться, коль скоро в обстоятельствах, ее окружающих, есть и такое, что может не способствовать развитию. Нравственно важно и то, что автор не возложил на личность всю вину за ее, скажем, не максимальное развитие: личность ответственна за действия внутри обстоятельств, за выбор, осуществляемый здесь.

Очень часто мы говорим в критике: специфика нынешнего этапа в том, что художники усиленно разрабатывают нравственно-этическую тему. Слишком общо говорим о «нравственных исканиях». Литература всегда занималась нравственной жизнью людей, и если почитать, например, работы – прежнюю А. Скафтымова и недавние Б. Бурсова – о нравственных исканиях русских писателей-классиков, то картина предстанет более «звучной», нежели во многих мнимых и подлинных исканиях литераторов-современников. Нет, право, если мы будем просто повторять без конца, что вот наша литература сейчас усиленно интересуется нравственной жизнью людей, то вряд ли мы увидим границу, специфические содержательные особенности нравственных исканий нашего времени.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №10, 1977

Цитировать

Суровцев, Ю. В свете коммунистического нравственного идеала / Ю. Суровцев // Вопросы литературы. - 1977 - №10. - C. 24-36
Копировать