Это было еще на Спартаковской…

1958-й. Кажется, ранняя весна, а может, конец зимы. Очередное Совещание молодых писателей. Естественно, в ЦДЛ. Критики – в меньшинстве; аукаемся в просторном начальственном кабинете. Ежели не ошибаюсь – С. С. Смирнова. Мы – это: Юрий Буртин, Петр Палиевский, Олег Михайлов, Георгий Владимов, Юрий Гаврилов, Инна Борисова, Лариса Исарова, Наташа Асмолова, Тамара Громова…
Красавицу Асмолову вскоре «умыкнет» Тендряков. Гаврилов через несколько лет подхватит злокачественную, с летальным исходом, африканскую заразу. Исарова на пару с Владимовым с тощих критических полей переберется на более тучные (в прозу). Палиевский круто зашагает вверх по престижной имлийской мраморной лестнице. Громова вернется в журналистику. Правда, отбарабанив четверть века в «Комсомолке», все-таки соорганизует (на излете застоя) в издательстве «Книга» небезызвестную серию «Писатели о писателях». Но пока мы все – критики. Руководителей трое. Озеров Виталий Михайлович, Дементьев Александр Григорьевич, Людмила Ивановна Скорино. Про Озерова мне не известно ничего, кроме топорной эпиграммы якобы фольклорного происхождения (мой сослуживец по «Советскому воину» дока по этой части):

Наверно, критик Озеров
Рожден от двух бульдозеров:
Где экскаватор сей пройдет,
Там ни травинки не растет

Реальный живой Озеров на бульдозер ничуть не похож, он хорошо улыбается, представительствует (в качестве директора Л итинститута) без положенной по статусу важности. Людмила Ивановна, зазывая в «Знамя», демонстрирует доброжелательство. Наташа Асмолова наклоняется к моему уху: «Ты уши-то не развешивай. Скориниха, знаешь, какой порядочек там учредила: «Рукопись завернуть, автора приласкать»». (Порядочек, заведенный Людмилой Ивановной, до сих пор действует. Авторов в «Знамени» по-прежнему ласкают и рукописи почему-то «заворачивают» не брезгливо-равнодушно, а ласково.)
Серьезнее всех настроен Дементьев – слушает и всматривается: в тексты – сквозь круглые маленькие очки, в лица «семинаристов» – поверх очков. Он тут главный «купец» — годовалым «Вопросам литературы» нужна «свежая донорская кровь». Но об этом я догадаюсь потом, а пока воспринимаю его предложение: сделать из моего (есенинского) диплома журнальную статью для ВЛ – как ЧП (диплом, на всякий случай, подложил к жалкой кучке рецензий руководитель литобъединения «Магистраль» Григорий Михайлович Левин). Статью, точнее, нечто вроде статьи с перепугу сообразила неожиданно легко и быстро, Дементьев (?) придумал ей имя – «Золотая словесная груда» и к великому моему удивлению (обалдению) подписал в печать. Была ли правка? Если и была – то столь бережно-незначительная, что не оставила ни одной досадной зарубки. Вообще-то у меня хорошая память на детали, но от поры первоначальной, когда «Вопли» ютились приживалами при «Гослите», подробности не то чтобы не сохранились, а, слившись, превратились в фон, фактуру, и на смазанном до фактуры фоне – две четкие картинки: одна неестественно цветная, как первые советские цветные фотографии, вторая черно-белая. На первой – Александр Григорьевич и ослепительно яркая Евгения Александровна Кацева. Все ярко: светло-серое платье, смоляные блестящие волосы, глаза…

Торжественно, как премию, она вручает мне письмо от Ефима Эткинда (отклик на «Золотую груду»). Не думаю, чтобы при сем «торжественном акте» присутствовал и Дементьев, но на «картинке» они «рядышком» – этакий поясной двойной портрет. Вроде как даже позируют…
Постепенно перестаю дичиться и начинаю вникать в «творческие планы и задумки» журнала. Дементьев считает: новая (молодая) проза еще только начинается, а поэзия уже обозначилась как явление, посему надо бы к ней присмотреться. Сам он уже «присмотрелся». Мчусь на встречу молодых критиков с молодыми поэтами (все в той же гослитовской «коммуналке»), а там: никому в Москве (в 1960-м?) неизвестный Виктор Соснора и Владимир Цыбин. Соснора читает цикл «За изюмским бугром», либо еще не изданный, либо только-только пробившийся в периодику, Цыбин – из «Медовухи». Народу порядком, но эти двое в центре внимания, и на моей «картинке» – никого кроме них. Экзотичнее, контрастнее дуэта не придумаешь: ломкий, дерганый, похожий на кузнечика (коленками назад) Соснора и скульптурно-монументальный Цыбин. Но стихи не враждуют, согласуются.
Странное, однако, было время. «Всё в Москве пропитано стихами…» Эти ахматовские строки датированы 1963 годом, но «пропитываться стихами» Москва начала гораздо раньше. Когда летом 1956-го Иван Стаднюк, подобрав меня, как он поармейски солоновато шутил, почти на «панели», то бишь на чугунной лестнице старого филфака, привез на Садовую-Спасскую и втолкнул в кабинет главного редактора «Советского воина» Виктора Васильевича Панова – о чем полковник Панов со мной говорил? О стихах. Битый час – о стихах, а потом – уже другим, офицерским голосом: На работу выходить завтра, в девять ноль-ноль. Документы оформим потом. И не опаздывать: мы под ГЛАВПУРОМ как под дамокловым мечом.

Разговором о стихах кончался каждый второй, сугубо служебный контакт и с Константином Ивановичем Поздняевым – (до перемещения в «Литературу и жизнь») ответственным секретарем «Советского воина». Да что Москва! Лет этак через двадцать после того, как в «Воплях» появилась моя вторая статья «Ответственность» (о молодой поэзии), Римма Казакова, невпопад – некстати, посреди какого-то заседания, стала вспоминать, что в районной дальневосточной газетке, где она отрабатывала распределение, прочитав этот номер, коллеги ее сильно зауважали. Дело было, разумеется, не в статье, более чем заурядной, а в стихах, которые заметил столь важный журнал. «Вопросы литературы» и впрямь на редкость стремительно набирали вес и авторитет. Внимательно читали его и в республиках. Даже в язвительной ко всему российскому Эстонии. Во всяком случае, первой в сборнике «Глазами друзей. Современная эстонская литература в свете общесоюзной критики» стояла статья из «Воплей» «Для восполнения объема» (об «Имматрикуляции Михельсона» Я. Кросса и «Маленьких романах» Э. Ветемаа). Вторую мою работу из «Литобоза» поместили в алфавитном порядке.
Правда, эстонский сборник вышел в 1981-м, но и в самом начале 60-х, когда меня туда взяли литредактором (на место подавшего заявление об увольнении по собственному желанию Олега Михайлова), – это был уже настоящий солидный ежемесячник.
Не знаю, кто – Дементьев или Озеров – собирал первую спартаковскую «команду», но она была, по-моему, превосходной. Елена Александровна Гусева, Дима Николаев, Александра Николаевна Дмитриева, Нина Николаевна Юргенева, Сурен Зурабович Гайсарьян, Зоя Александровна Никитина… А потом Лазарь Ильич Лазарев, Семен Александрович Ляндрес, Валя Непомнящий… Мне нравятся все и все интересны. С Суреном Зурабовичем отношения особые. У нас общий, отдельный полусекретный интерес: Армения. Кажется, С. З. Г. пробует переводить Севака, подбивает и меня. Даже сделал подстрочник.