Экспертное мнение

Последние несколько лет в современной литературе отмечены небывалой, практически шестидесятнической популярностью Дмитрия Быкова. Все началось с «Гражданина поэта» в 2011-м, продолжилось в лектории «Прямая речь» (действительно замечательном просветительском проекте, где Быков читал свои провокативные, яркие лекции о классической литературе), потом к ним прибавился ночной эфир на «Эхе Москвы»… Быковым завоевана необычайно широкая, пестрая, умная аудитория; Быков зарекомендовал себя как эксперт по проблемам литературы, политики и педагогики; Быков выступает в роли то проводника современной культуры для либеральной общественности, то в роли гуру, сэнсэя, морального авторитета для сомневающейся молодежи.

Забегая вперед, скажем, что само по себе появление такого эксперта культуры в современной России, где культура традиционно оттиснута на периферию сознания, радует и обнадеживает. Проблема в другом: то, что эксперт – толькоБыков. Это означает, что его точка зрения воспринимается если не как единственная, то как наиболее авторитетная, в том числе и по отношению к вопросам, в которых его авторитет мало чем подкреплен.

Само собой разумеется, что на волне такой популярности новые книги Быкова привлекают повышенное читательское внимание.

К сожалению, биография Маяковского под названием «Тринадцатый апостол» (2016), которую вот уже несколько месяцев обсуждает вся блогосфера, немного затмила сборник эссе о советских писателях «Советская литература. Расширенный курс» (2015); а между тем в этом сборнике, представляющем собой дополненное издание вышедшего двумя годами ранее «Краткого курса», проговорены вещи не менее важные – как для Быкова, так и для быковской аудитории.

Итак, издание 2013 года, в котором были помещены портреты К. Воробьева, В. Пановой, Ю. Трифонова, А. Шарова, В. Шаламова (уже по такому неполному перечислению можно оценить пестроту и «величие замысла»!), оказывается дополнено двенадцатью новыми текстами. Среди них – статьи о А. Галиче, В. Гроссмане, Н. Мандельштам, С. Михалкове… На этих новых портретах и стоит остановиться подробнее, чтобы понять – а что, в сущности, изменилось за эти два года, зачем писателю потребовалось переиздавать недавнюю книгу, дополняя ее разрозненными статьями, написанными по разным (чаще всего календарным, «хронологическим») поводам и для разных изданий?

Потому что очевидно, что концепция «Расширенного курса» по сравнению с «Кратким курсом» – другая. Первая книга предлагала относительно произвольный быковский взгляд на советский период культуры со всеми его взлетами (Ахматова, Бабель, Булгаков…) и провалами (Панферов, Шпанов и т.д.); вторая выстраивает некую целостную систему – не случайно некоторые фрагменты уже неоднократно републикованных статей в новой книге приобретают иное звучание.

Таков, к примеру, финал эссе об Ахматовой, где развивается излюбленная быковская идея о сверхчеловечности: