Должен ли человек быть человеком?
В «Вопросах философии» (1959, N 9) появился философский памфлет Э. В. Ильенкова, посвященный книге австрийского философа Э. Топича.
Основа этой книги – отрицание мировоззрения как целостного понимания и оценки жизни. Э. Топич отвергает осознанные действия человека, активность его разума, чувств, воли, его стремление переделать мир, избавиться от всего античеловеческого в нем, покончить со всем, что мешает человеку быть человеком.
Активную систему воззрений Э. Топич называет «проекцией на мир» того или иного «способа поведения личности». «Моделью» мировоззрения, говорит он, выступает не объективный мир, а способ жизни того, кто создает какое-либо мировоззрение, какую-либо систему взглядов. Мировоззрение для него – не отражение объективной действительности, не отражение природы и истории, а «наложение» на внешний мир чисто субъективных взглядов человека. Уже поэтому мировоззрение не может иметь никакой объективной истинности. С другой стороны, пропитывая легковерных людей принципиально невыполнимыми, но влекущими надеждами, оно побуждает их к действиям, заранее обреченным на провал. Вся история для Э. Топича – цепь вдохновленных заведомо ложными идеями конвульсий, ведущих к неисчислимым страданиям и катастрофам.
Предшествующие мыслители только из страха взглянуть в лицо безмерно горькой правде не поняли этого. Сам Э. Топич претендует на роль отважного «спасителя» людей, который впервые целиком освобождает их от страшного врага – мировоззрения…
Естественно, что стрелы Э. Топича направлены прежде всего против марксистского мировоззрения, против диалектического и исторического материализма, против науки, которая объективно познает мир и зовет к его коренной переделке.
Э. Топич безоговорочно отрицает все эмоциональные устремления людей или, как он их называет, «сентименты». Он понимает, что настоящее мировоззрение невозможно без единства интеллекта и чувств, что подлинная идейность немыслима без захватывающей человека целиком страстности, которая руководит его активной волей, переводит его мысль в действие. Поэтому Э. Топич направляет свой удар против «сентиментов», самых «бессмысленных» и «вредных» качеств человека.
Как показывает Э. Ильенков, эта новейшая философская доктрина нагло предлагает человеку: «Занимайся своим личным делом, своей узкой профессией и не старайся понять, зачем ты ею занимаешься, к чему твои старания приведут… Опасайся, как огня, учений, которые обещают тебе рациональное понимание «современного мира»… Не стремись к единству взглядов с другими людьми – это иллюзия… Не стремись к солидарности воли и действий…» (стр. 105).
Что ж, социальный смысл этой философии ясен. И здесь нам неожиданно становится очевидной относительная «правота» Э. Топича: в самом деле, были и есть философы, которые пытаются «проецировать» свой личный «способ жизнедеятельности» на весь мир, и австрийский неопозитивист – яркий представитель этой разновидности «мыслителей». Именно он конструирует жизнь человечества по образу и подобию своего бытия; его «модель» мира – это порождение «профессионального кретинизма» кабинетных ученых капиталистической эры. Э. Топич – хотя он вряд ли признается в этом – попросту советует людям покорно принять в качестве модели мира и основного жизненного принципа его собственный образ жизни и мысли.
Одновременно он пытается доказать, что это удел каждого мыслителя; в действительности, конечно, только крайняя индивидуалистическая обособленность от жизни и борьбы народных масс способна в наше время дать такого рода «проекцию». Позиция Э. Топича – не случайный вывих ума; именно такое отношение к миру активна, с давящей непрерывностью воспитывает в людях современный капитализм.
Книга Э. Топича, помимо его воли, представляет собой печальный и даже страшный документ, свидетельствующий об античеловеческой сущности капиталистического общества. Именно это выдвигает на первый план Э. Ильенков. Когда Э. Топич предлагает людям отречься от самих себя, от всего подлинно человеческого в себе, безропотно превратиться в полуроботов, которые автоматически выполняют роль нерассуждающих винтиков в системе разделенного труда, – его устами открыто говорят капитализм. «Маркс давно и исчерпывающе объяснил все эти факты, – пишет Э. Ильенков, – и указал выход из такого трагического положения: революционное уничтожение мира частнокапиталистической собственности. Топич же взваливает вину за все беды на ни в чем не повинный «мир в целом», на его принципиальную «ценностную иррациональность» (стр. 106).
Капитализм пытается (при посильной помощи своих философствующих рабов) отнять у людей их наивысшую ценность – мировоззрение, активную направленность их мысли и воли, стремление познать и изменить мир.
Философия Топича воплощает эту тенденцию в наиболее чистом, незамутненном виде. И трудно, пожалуй, найти более яркое свидетельство непримиримой враждебности капитализма всему человеческому, чем появление подобного философского кретинизма, учения о том, как люди должны сознательно «ликвидировать» самих себя.
Эта же самая идеологическая тенденция воплотилась в ряде течений новейшего искусства, таких, как абстрактная живопись и скульптура, «чистый» роман, «герметическая» поэзия и т. п. Здесь отказ от активной оценки мира приводит к еще более губительным последствиям, чем в философии. Если трактат Э. Топича еще сохраняет какую-то видимость мыслительной работы, то иные полотна современных живописцев затруднительно отличить от полотен «гения абстрактной живописи» – обезьяны Бетси, о которой упоминает в своей статье Э. Ильенков. Художественное творчество невозможно без целостного единства глубокого и всестороннего осмысления мира и активной, действенной оценки мира, – единства, которое и есть то, что мы называем мировоззрением.