Дарственные надписи. Вступительная заметка, публикация и примечания Б. Сарнова

Каждый автор, даря кому-нибудь свою очередную книгу, оставляет на подаренном экземпляре ту или иную надпись. Эти авторские дарственные надписи можно рассматривать как особый литературный жанр. Тем более, если надпись – стихотворная. Это, в сущности, одна из разновидностей той «домашней поэзии», на основе которой возникли такие литературные шедевры, как бессмертный Козьма Прутков или стихи Николая Олейникова. (Мог ли кто-нибудь из тех, кому он посвящал свои шуточные экспромты, – да и сам их автор – предполагать, что полвека спустя они составят один из самых блистательных томов Большой серии «Библиотеки поэта»?) Я собрал здесь только стихотворные образцы этого пестрого и разностильного жанра. Большая их часть сочинялась в шутку. Но некоторые – и всерьез. Идею этой подборки мне подсказал Э. Казанджан. (Имя это читателям «Вопросов литературы» должно быть знакомо по многим его публикациям на страницах нашего журнала.) Он же любезно предоставил в мое распоряжение часть «стихотворных инскриптов» из своей коллекции. К ним я позволил себе добавить три дарственные надписи на книгах, подаренных авторами этих книг мне. Но главную часть этой подборки составили выбранные мной «инскрипты» из собрания А. Тарасенкова. Ему – известному литературному критику, редактору, издателю (одно время он был главным редактором издательства «Советский писатель») и страстному библиофилу – свои книги дарили самые знаменитые наши стихотворцы – от Асеева, Маршака и Твардовского до Кирсанова, Долматовского и Михалкова. Анатолия Кузьмича Тарасенкова я хорошо помню. Он был красивый, живой, обаятельный. Как выражаются герой Зощенко – любимец женщин. И не только любимец, но и любитель. «Но больше, чем женщин, чем все прелести и радости жизни, больше всего на Свете он любил стихи. Стихи он любил самозабвенно. Была у него такая игра: кинуть вдруг в разговоре – ни с того, ни с сего – какую-нибудь строчку любимого своего Пастернака. Или Цветаевой. Это была проверка собеседника: откликнется или нет? Продолжит ли строчку следующей? И если собеседник оказывался на высоте, начинался матч-турнир: стихотворные строки летели от одного к другому, как мячи от ракеток. У Анатолия Кузьмича была потрясающая, поистине уникальная библиотека русской поэзии XX века. Располагалась она в подполье – не в переносном, а в буквальном смысле этого слова: под полом их крохотной квартирки. Не конспирации ради, а просто потому, что в квартирке для этой тьмы журналов и книг просто не было места. Хотя и для конспирации основания тоже были. И немалые. Там ведь был у него и запретный Гумилев, и еще более запретная Цветаева: поэтические сборники начала прошлого века и 20-х годов, журналы тех же времен, выдирки из эмигрантских журналов, машинопись. И все это аккуратно подобрано, переплетено в ситчик. Называлось это – «Тарасиздат» (слово пустил Твардовский – задолго до того как родились вошедшие потом в нашу речь «Самиздат» и «Тамиздат»). Кого там только не было среди его любимцев – и Ходасевич, и Бунин, и Сологуб, и Андрей Белый, и Кузмин… Но самым любимым из любимых был Пастернак. Они были знакомы, и было время, когда Борис Леонидович отвечал на его преданную любовь взаимностью. На подаренной ему своей статье «Несколько положений» – сделал такую надпись: «Толя, я по твоему желанию надписываю тебе эту статью в октябре 1947 года… Меня с тобой связывает чувство свободы и молодости, мы все с тобой победим. Я целую тебя и желаю тебе и всему твоему счастья». Но «все победить» Анатолию Кузьмичу было не дано. Однажды с высокой трибуны была произнесена о нем такая фраза: – Какой беспринципный человек Тарасенков! Он хвалил Пастернака раньше, до статьи «Правды», в которой была высказана суровая партийная оценка творчества этого чуждого нам поэта. И как ни в чем не бывало продолжает хвалить его и сейчас, после появления этой статьи. Сказано это было искренно, от души. И не демагогией эта фраза меня тогда поразила (тоже, нашли чем удивить), а именно – простодушием. Во всяком случае, это была простодушная демагогия. Анатолий Кузьмич был, как сказано у Зощенко, «кавалер и у власти» – занимал разные высокие литературные посты: был ответственным секретарем, а потом и заместителем главного редактора журнала «Знамя», позже – замом главного в «Новом мире». Без «большевистской принципиальности» на таких высотах было не удержаться. И пришлось ему этой самой большевистской принципиальности учиться. Овладевать ею. И он, увы, много в этом преуспел. Даже о любимом своем Пастернаке сказал (и с трибуны, и в печати) все, что предписывалось тогда о нем говорить.

Когда Аля (Ариадна Сергеевна) Эфрон вернулась из ссылки, она пришла к Тарасенкову и с доставшейся ей по наследству от матери знаменитой цветаевской прямотой, глядя ему в глаза, сказала:

– Я пришла к вам от Эренбурга, он сказал, что он вас не уважает за ваши статьи, но уверен в том, что вы искренне любите поэзию, и потом, лучше вас никто не знает Цветаеву, и никто, кроме вас, не может мне помочь. Я хочу издать мамину книгу…

Тарасенков молча проглотил эту пилюлю. И, как мог, старался помочь Ариадне Сергеевне выполнить задуманное.

Умер он рано, после пятого, кажется, инфаркта, сорока семи лет от роду. Умер в день открытия XX съезда, застав только самые первые, совсем еще бледные лучи хрущевской оттепели, всего нескольких дней не дожив до знаменитого «секретного» хрущевского доклада.

Узнав (от Али) о его смерти, Борис Леонидович Пастернак сказал:

– Сердце устало лгать.

Семен Кирсанов – В. А. Катаняну

На книге: Кирсанов С. Пятилетка. М. -Л., 1931.

Василию Абгарычу скромный подарочек – от автора, от самого – от Семы Кирсанова.

Александр Раскин – Льву Левину

На книге: Раскин А. Как папа был маленьким. М., 1961. Дорогому Ильичу (Льву!) Книгу подарить хочу. (Ву компрене?) От мине!

Лев Ильич Левин – литературный критик, редактор, издательский работник.

Николай Глазков – Герману Абрамову

На книге: Глазков Н. Творческая командировка. М., 1971. Познавший тихие селенья И милых речек берега, Прими мои стихотворенья, А вместе с ними поздравленье С днем Всесоюзным рыбака! Поэт Герман Абрамов был страстным рыболовом.

С. Маршак – А. И. Пузикову

На книге своих переводов Роберта Бернса. Дорогой мой Пузиков, Не издавай французиков – Охотников до танцев, А издавай шотландцев.

А. И. Пузиков – литературовед. Автор книг «О. Бальзак», «Э. Золя». «Портреты французских писателей». В то время был заместителем главного редактора Гослитиздата.

Николай Глазков – Даниилу Данину

На книге: Глазков Н. Незнамые реки. М., 1974. Прекрасный Данин! Вдохновенный Мыслитель и анахорет! Таких, как ты, во всей Вселенной Наверно, не было и нет! Постиг и космос ты, и атом, Как хитроумный человек, И кое-что со мною рядом На берегах Незнамых рек!

Корней Чуковский – Наталье Роскиной

На книге: Некрасовский сборник. 1. М. – Л., 1951. О, новорожденный поэт! Прими восторженный привет – Привет от лысого Некрасова И от Корнея седовласого.

Наталья Александровна Роскина – литературовед, текстолог. В юности писала стихи.

Маргарита Алигер – Даниилу Данину

На книге: Алигер М. Из записной книжки. М., 1957. Ты хамишь со мной от века,

дорогой мой Даниил.
Ты свой труд «Для человека»

Так мне и не подарил.

А твоя супруга Туся

на меня кричит при том…

Но я Туей не боюся!

Пусть кричит. С меня, как с гуся.

Все равно ведь я припруся

В день рождения в ваш дом.

Поздравляю всей душой.

Будь здоров! Расти большой!

Туся – Софья Дмитриевна Разумовская. Редактор. Жена Д. Данина.

Ян Сашин – Даниилу Данину

На книге: Сашин Ян. Штрафной удар. Пародии и фельетоны. М., 1948.

Дорогому Данину,

Чей талант неистов.

Ты спаси нас и помилуй,

Грешных пародистов.

Михаил Дудин – Даниилу Данину

На книге: Марков Сергей. Топаз. Стихотворения. М., 1966.
На кибернетику похоже
Все, что стремится на Парнас.
Вернись в критическое ложе,
О Данин! – хоть на этот раз.
Д. Данин, причисленный к «безродным космополитам», навсегда расстался со своим призванием литературного критика. По образованию химик, он стал писать на научные темы (о физике и физиках, о кибернетике). Смысл этой надписи в том, что М. Дудин обращает внимание бывшего критика на понравившуюся ему книгу Сергея Маркова и просит его откликнуться на нее рецензией.

Сергей Михалков – Ирине Кичановой

На книге: Михалков Сергей. Басни. М., 1946.
«Что наша жизнь? Не басня ли большая?» –
Сказал один поэт, не помню уж какой.
«И в самом деле – басня! Да какая!» –
Ему ответил, кажется, другой.
Ириша! Я на все согласен!
Вам доверяю от души!
Возможно, прочитав мой первый сборник басен,
Вы скажете мне: «Больше не пиши!»
А может быть: «Пишите! Хороши!»
15. 1. 46. Ленинград.

Ирина Кичанова – художница, жена поэта Владимира Лифшица.

Арсений Тарковский – Марку Лисянскому
На книге: