Борьба за Андрея Платонова во второй половине 1930-х годов

После разгрома повести «Впрок» в 1931 году Андрей Платонов оказался, образно говоря, в информационном вакууме, из которого он выбрался только несколько лет спустя. В тяжелый момент писателя поддержал журнал «Литературный критик» (к нему прилагался двухнедельник «Литературное обозрение»). Костяк редколлегии этого издания, основанного в 1933 году, составляли философы-марксисты Г. Лукач, М. Лифшиц, М. Розенталь и публицисты Е. Усиевич, И. Сац. «Литературный критик» соперничал с продолжателями рапповской линии в словесности. И. Сац, обозревая журнал «Красная новь» за 1934 год, одобрил напечатанный в нем платоновский рассказ «Такыр». Впрочем, он не умолчал о скандальной истории с повестью «Впрок». В статье И. Саца есть три краеугольных тезиса. Первый: «Платонов <…> далек от расплывчатого гуманизма. Его рассказ говорит о человечности раба как о великом залоге свободы, которую можно завоевать только суровой и беспощадной борьбой»¹. Второй: «Недвусмысленность и определенность рассказа «Такыр» имеет для А. Платонова большое значение»². Третий: «Если глубокий трагизм «Такыра» станет самоцелью и будет дальше развиваться в некий культ страдания, он неизбежно превратится в идейное декадентство»³. Статья И. Саца завершается предупреждением в духе передовиц «Правды». Тем не менее критик создал прецедент. Он продемонстрировал, что платоновским произведениям можно публично давать высокую оценку.

Осенью 1935 года Платонов тщетно переделывал повесть «Джан»⁴. Ему по-прежнему приносила успех лишь малая проза. В январе 1936 года «Красная новь», рискуя навлечь на себя гнев партийных чиновников, напечатала сразу два рассказа писателя: «Нужная родина» (авторское название — «Глиняный дом в уездном саду») и «Третий сын»⁵. В. Ермилов, главный редактор переживавшего кризис журнала, в письме к Платонову удовлетворенно заметил: «…твой рассказ в первом номере («Третий сын». — Р. П.) пользуется широкой популярностью»⁶. О новинках дружественно отозвался И. Сац в «Литературном обозрении». Он провозгласил «Третьего сына» лучшей вещью январской книжки «Красной нови», а в «Нужной родине» наряду с достоинствами увидел «множество отдельных мыслей и неясных намеков, уводящих куда-то в сторону»⁷. Наличие в его рецензии туманных фраз позволило сотруднику журнала «Знамя» ехидно заметить: «Так и не узнаем мы, что преобладает у Андрея Платонова: понятность или непонятность»⁸. Кажется, И. Сац умышленно не коснулся существенных вопросов. 1936 год — время борьбы с формализмом. Поверхностность тогда была залогом безопасности.

В феврале и марте Платонов побывал на двух железнодорожных станциях — Красный Лиман и Медвежья Гора. Писатель встретился с героями-транспортниками Э. Цейтлиным и И. Федоровым. Они стали прототипами центральных персонажей платоновских рассказов «Бессмертие» и «Среди животных и растений». Эти произведения предназначались для сборника «Люди железнодорожной державы», создававшегося по инициативе Л. Кагановича. Рассказ «Бессмертие», в котором изображена фигура наркома путей сообщения, быстро признали чуть ли не образцовым. 10 марта на общемосковском собрании писателей В. Ставский заявил: «Это не поденщина, а настоящая работа»⁹. Разумеется, секретаря ССП особенно впечатлил разговор начальника станции Красный Лиман Э. Цейтлина с Л. Кагановичем. В мае «Литературный критик» прокомментировал заявление В. Ставского: «О достоинствах и недостатках нового произведения А. Платонова читатель будет судить, когда оно будет напечатано. Сейчас мы отмечаем только то положительное, что А. Платонов по-серьезному изучает жизнь советской страны»¹⁰. Весьма важная поправка. Несмотря на благоприятные отзывы, рассказ «Бессмертие» не сразу удалось опубликовать в солидном журнале, рассказ «Среди животных и растений» шел к читателю не менее тернистым путем¹¹. Впервые оба текста в 1936 году появились в сокращенном виде на страницах двухнедельника «Колхозные ребята». В четвертом номере — «Бессмертие» (под названием «Красный Лиман»), в двенадцатом — «Среди животных и растений» (под названием «Стрелочник»).

Год спустя обозреватель журнала «Детская литература» С. Злобин резонно указал на несоответствие упомянутых рассказов тематике «Колхозных ребят». Платонову приходилось отдавать тексты в узкоспециальные издания ввиду стесненного материального положения. Кстати, «Стрелочник» был напечатан без согласия писателя. Финальный тезис С. Злобина несправедлив. Критик резюмирует: «…мы уверены, что при дальнейшем сближении с журналом Андрей Платонов даст для своих юных читателей произведения того высокого уровня, какого мы вправе от него ждать»¹². Проблема заключалась не в уровне произведений, а в их недетской глубокомысленности.

13 июля 1936 года в Союзе писателей состоялось совещание, в ходе которого обсуждался рассказ «Среди животных и растений»¹³. Платонов на нем не присутствовал. Активное участие в дискуссии приняли, в частности, В. Шкловский, Я. Рыкачев (бывший рапповец), С. Пакентрейгер (выходец из группы «Перевал») и Ф. Левин (сотрудник журнала «Литературный критик»). Это совещание отличалось немалой конструктивностью. Достаточно уже того, что В. Шкловский вразумительно объяснил, как «сделан» рассказ «Среди животных и растений»: «…берутся обычные слова, вставляются как курьез в текст и от этого изменяют свое значение. Таким образом, получается такой сдвинутый разговор, который на каждой фразе останавливает читателя»¹⁴. Истинность выведенной опоязовцем формулы подтверждается умозаключением Платонова, изложенным в 1941 году в рецензии на повесть В. Закруткина «Академик Плющов»: «…читатель нуждается не в том, чтобы гладко и почти неощутимо воспринимать привычные фразы, а, наоборот, в том, чтобы ощущать в языке и в идеях автора сопротивление и брать их с борьбой; читатель желает увидеть в каждом произведении свежий, незнакомый, беспокоящий его и лучший мир, чем тот, в котором он уже существует сам по себе»¹⁵. Пожалуй, В. Шкловский ближе всех подобрался к постижению платоновской поэтики. Однако и он порой делал поспешные выводы. По мнению опоязовца, метод, при помощи которого создан рассказ «Среди животных и растений», похож на творческий метод М. Зощенко. Неправомерность такого соотнесения обоснована в книге М. Чудаковой «Поэтика Михаила Зощенко». Исследовательница подчеркивает: «Как бы «странно» ни звучали слова в прозе Платонова <…> нет той дистанции между автором и его словом, которая неизбежна для Зощенко»¹⁶. И далее: «…строя авторское слово, он (Платонов. — Р. П.) не обращен, как Зощенко, вовне, к «языку улицы» (хотя пользуется и его элементами) — он черпает из каких-то внутренних ресурсов»¹⁷. Кстати, именно поэтому платоновскую прозу нельзя назвать сказовой. Отдельные тексты писателя и правда облечены в форму сказа, но в них отсутствует главное — установка на чужую речь. А значит, критики, поставившие знак равенства между Платоновым и «душевным бедняком» из повести «Впрок», были в известном смысле правы.

Участники совещания в ССП порицали автора рассказа «Среди животных и растений» за пародийную тональность, отсутствие оптимизма и дегероизацию действительности. Мало кто поддержал Я. Рыкачева, который настаивал: «Наша задача заключается в том, что мы должны вскрыть Платонова как художника»¹⁸. Итогом дискуссии можно считать реплику С. Пакентрейгера: «Вообще говорить о Платонове почти не разрешается. Есть две точки зрения в отношении Платонова: одна точка зрения, которая ополчается против, а другие не дают сказать ни одного слова против Платонова. Я был уже на двух собраниях, на которых обсуждалось творчество Платонова. На одном собрании Союза писателей было прямо сказано, что это величайший писатель наш, что это самый гениальный писатель. Споры о Платонове протекают в совершенно ненормальной обстановке»¹⁹. Отчетливая поляризация мнений свидетельствует, с одной стороны, о напряженности, накопившейся в советском обществе за полтора десятка лет, с другой — о бескомпромиссности платоновской позиции. Создается впечатление, что писатель подталкивал оппонентов к решительным действиям.

Журнал «Литературный критик» не ограничился словесной поддержкой Платонова. Он предоставил свои страницы для рецензий опального писателя и напечатал два его художественных произведения. Рассказы «Фро» и «Бессмертие», которые появились в восьмом номере журнала за 1936 год, пришлось сопроводить пояснительной статьей. Она была направлена против редакторов, препятствовавших выходу в свет талантливых текстов. Вот основной тезис статьи: «Только трудящиеся человечны. Это — лейтмотив рассказов Андрея Платонова»²⁰. В действительности перед нами лейтмотив многочисленных манифестов самого «Литературного критика». Под флагом гуманизма журнал вел борьбу с другими периодическими изданиями. Члены его редколлегии, в отличие от скептиков из Союза писателей, видели — или пытались разглядеть — в платоновских произведениях искреннюю веру в будущее. Кроме того, они заявляли: «Мы категорически отвергаем знаменитую формулу: талантливо, но политически ложно. Настоящее талантливое произведение с максимальной объективностью отражает действительность, — а объективное отражение действительности не может быть враждебно рабочему классу и его делу»²¹. Помимо «Фро» и «Бессмертия» похвал удостоились рассказы «Такыр» и «Третий сын».

Августовская публикация стала катализатором полемики о творчестве Платонова, которая продолжалась до начала 1940-х годов. Причину же этой полемики, вероятно, следует искать в сфере личных отношений. Н. Корниенко полагает, что «у истоков разрыва Платонова и В. Ермилова стоит нарушение писателем неких негласных, но весьма жестких и в это десятилетие законов литературной жизни, с весьма четким обозначением своего и чужого литературного лагеря»²². Аналогичного мнения придерживается А. Варламов²³. Хотя переход Платонова из «Красной нови» в «Литературный критик» носил условный характер (писатель, по сути, не принадлежал ни к какому лагерю), версия исследователей не вызывает сомнений. Есть два надежных аргумента. Во-первых, в 18-м номере «Литературного обозрения» за 1936 год появилась злая платоновская пародия на пьесу «Улыбка Джиоконды», над которой тогда работал В. Соловьев, один из авторов журнала «Красная новь»²⁴. Во-вторых, в рассказе «Фро» старейший советский ежемесячник, приютивший Платонова после разгрома повести «Впрок», был упомянут в ироничном контексте. Писатель обозначил перемену курса.

Правда, разрыв отношений с «Красной новью» произошел не мгновенно. В ноябре В. Ермилов еще напечатал рассказ Платонова «Семен». Это короткая история о деревенском мальчике, который после смерти матери надел на себя ее платье и стал ухаживать за младшими братьями и сестрами. Рассказ завершается загадочной фразой главного героя: «Ты лучше не зови меня Семеном <…> Ты зови меня по-другому, зови Ксеней, такие девочки есть, и большие есть…»²⁵ Здесь напрашивается параллель с житием блаженной Ксении Петербургской, облачившейся в одежды своего умершего мужа и просившей называть ее мужниным именем. Комментируя «Семена», А. Варламов справедливо утверждает: «…то, что совершает маленький платоновский герой, — есть подвиг юродства»²⁶. Вряд ли подзаголовок «Рассказ из старинного времени» мог оградить новое произведение от критики. Удивительно, что В. Ермилов решился опубликовать подобный текст в 1936 году.

Одним из вдумчивых читателей платоновских произведений был В. Перцов. Разделяя идеи А. Богданова, в первой половине 1920-х годов он работал в московском Пролеткульте, а также в Центральном институте труда, созданном А. Гастевым. Несколько позже критик примкнул к ЛЕФу. Общее пролеткультовское прошлое не могло не сблизить двух мастеров слова. 22 ноября 1936 года В. Перцов в письме поделился с Платоновым соображениями по поводу «Бессмертия» и «Фро»: «В них (рассказах. — Р. П.) есть еще — простите меня — некоторое юродство и это, мне кажется, мешает размножить эти вещи в миллионах экземпляров, чтобы их прочли все. Если бы Вы написали и издали бы десяток подобных рассказов, это было бы — я убежден — большим событием в нашей жизни и литературе»²⁷. Очевидно, руководители журналов и газет думали иначе. У неугодного им писателя в ящике стола по-прежнему лежала стопка рукописных текстов разных жанров.

В феврале 1937 года Платонов отправился в путешествие по легендарному маршруту А. Радищева — из Ленинграда в Москву. И не на удобном поезде, а в экипаже, запряженном лошадью. Результатом этой поездки должен был стать многостраничный роман. Между тем в прессе все чаще мелькала фамилия писателя. 10 марта «Литературная газета» напечатала статью А. Дроздова, посвященную рассказу «Бессмертие». Критик утверждал: «Он (центральный персонаж. — Р. П.) герой не потому, что не имеет душевных изъянов, а потому, что, несмотря на них, является передовым человеком нашего времени. Левин в рассказе борется и побеждает. Он дан во внешней и внутренней динамике. В этом настоящая удача Платонова»²⁸. Даже по одной цитате видно, что на передний план в дискуссиях 1937 года вышла проблема положительного героя. Многие рецензенты противопоставляли созданный Платоновым образ Левина картонным образам, принадлежавшим перу других авторов. В. Ставский, выступая в марте на четвертом пленуме Правления ССП, подтвердил свою прошлогоднюю высокую оценку «Бессмертия»## См.: Ставский В. [Речь на IV пленуме Правления Союза писателей СССР] // Литературная газета.

1. Сац И. Художественная проза в «Красной нови» (№№ 1-12 за 1934 г.) // Литературный критик. 1935. № 6. C. 201-202. [↩]
2. Сац И. Указ. соч. С. 203.[↩]
3. Там же.[↩]
4. См. об этом: Корниенко Н. В. Комментарий // Платонов А. П. Счастливая Москва: Роман, повесть, рассказы / Сост., подгот. текста, коммент. Н. В. Корниенко. М.: Время, 2011. С. 591-594.[↩]
5. Рассказ «Третий сын» также был опубликован в журнале «Интернациональная литература» на английском и французском языках. См. об этом: Суровова Л. Ю. Рассказ «Третий сын» // Архив А. П. Платонова. Книга 1. Научное издание. М.: ИМЛИ РАН, 2009. С. 366.[↩]
6. Цит. по: Платонов А. П. Усомнившийся Макар: Рассказы 1920-х годов. Стихотворения / Под ред. Н. М. Малыгиной. Вступ. ст. А. Битова. М.: Время, 2011. С. 534. [↩]
7. Сац И. «Красная новь» № 1 // Литературное обозрение. 1936. № 4. С. 40.[↩]
8. [Б. п.] Еще о «Литературном обозрении» // Знамя. 1937. № 6. С. 269.[↩]
9. Ставский В. [Вступительное слово на общемосковском собрании писателей] // Литературная газета. 1936. 15 марта.[↩]
10. К итогам дискуссии [Ред. статья] // Литературный критик. 1936. № 5. С. 9. [↩]
11. См. об этом: Корниенко Н. В. Указ. соч. С. 606-614. [↩]
12. Злобин С. О журнале «Колхозные ребята» // Детская литература. 1937. № 6. С. 21-22.[↩]
13. См. стенограмму: Андрей Платонов: Воспоминания современников: Материалы к биографии: Сборник. М.: Современный писатель, 1994. С. 330-344.[↩]
14. Там же. С. 330. [↩]
15. Платонов А. П. Фабрика литературы: Литературная критика, публицистика / Сост., коммент. Н. В. Корниенко. М.: Время, 2011. С. 529-530 [↩]
16. Чудакова М. О. Поэтика Михаила Зощенко. М.: Наука, 1979. С. 115. [↩]
17. Там же. С. 119. [↩]
18. Цит. по: Андрей Платонов: Воспоминания современников. С. 339.[↩]
19. Там же. С. 341-342. [↩]
20. О хороших рассказах и редакторской рутине [Ред. статья] // Литературный критик. 1936. № 8. С. 111.[↩]
21. О хороших рассказах и редакторской рутине. С. 113.[↩]
22. Корниенко Н. В. «Размышления читателя»: Николай Никитин — рецензент рассказа «Такыр» // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 5. М.: ИМЛИ РАН, 2003. С. 737.[↩]
23. См.: Варламов А. Н. Андрей Платонов. М.: Молодая гвардия, 2011. (ЖЗЛ). С. 347-349. [↩]
24. См.: Человеков Ф. Лепящий улыбку // Литературное обозрение. 1936. № 18. С. 47-50. Рецензии Платонова в «Литературном критике» и «Литературном обозрении» подписаны разными псевдонимами: Ф. Человеков, А. Фирсов, А. Климентов. [↩]
25. Платонов А. Семен // Красная новь. 1936. № 11. С. 33. [↩]
26. Варламов А. Н. Указ. соч. С. 329.[↩]
27. Цит. по: Шошин В. А. Из писем к Андрею Платонову // Творчество Андрея Платонова: исследования и материалы. Библиография. СПб.: Наука, 1995. С. 169.[↩]
28. Дроздов А. Выход в счастье  / Литературная газета. 1937. 10 марта. [↩]