Богатство реализма

Публикуемые в этом номере статьи В. Ивашевой и Д. Затонского являются продолжением дискуссионного разговора, начатого выступлениями Б. Сучкова и Т. Мотылевой («Вопросы литературы», 1962, N 10).

«Современное искусство» – так называют реакционные эстетики капиталистического Запада антиреалистическую литературу и антиреалистическое искусство сегодняшнего дня – искусство буржуазного упадка. Объявляя высшим художественным достижением нашего времени бессмысленные полотна и «скульптуры» абстракционистов, поэзию загадочных шифров и формалистических трюков, «антироман» и «антидраму», они стремятся убедить, что искусство одичания и распада победило искусство реалистическое, которое якобы устарело и принадлежит прошлому. Выражающими дух нашего времени, дух современности объявляются антиискусство, поиски, ведущие в никуда.

Уже не первое десятилетие идеологи буржуазного мира изыскивают все возможные пути и способы для того, чтобы дискредитировать литературу, отражающую реальный мир, говорящую правду о жизни, борьбе и надеждах простых людей, утверждающую человеческое достоинство и права человека. Они опираются на различные псевдонаучные теории и мнимые достижения идеалистической мысли и утверждают принципиальную невозможность познания и отражения не только общественной жизни, но и жизни отдельных людей.

Наступление буржуазных эстетиков, литературоведов и писателей на реализм началось еще на заре XX века, но сегодня оно стало особенно настойчивым, приняло особенно ожесточенные формы. Претендуя на обобщение опыта современной литературы, буржуазные теоретики в различных странах капиталистического мира стремятся каждый по-своему дискредитировать реализм, объявить его принципиальную несостоятельность. Они представляют искусство как явление иррационального порядка, призванное воспроизводить неясные видения и инстинктивные влечения, проникать в мир подсознательного, якобы определяющего поступки и поведение человека. За последнее время отдельные критики и литературоведы додумались даже до того, что объявили древние сказки Черного континента колыбелью «современного искусства» (то есть модернизма), находя в них «прамифы», подтверждение теорий Фрейда и Юнга, богатое раскрытие «бездны подсознания». Искусству, отражающему объективные закономерности жизни, противопоставляется как якобы единственно достойное внимания искусство, которое отказывается признавать объективное существование материального мира.

Смысл похода на реализм совершенно очевиден и не требует развернутой аргументации. Говорят ли рекламируемые буржуазной критикой произведения «современной» литературы о невозможности вывести человека из плена его биологической природы и животных инстинктов (исходя из учения Фрейда), довольствуются ли они фиксацией мимолетных субъективных ассоциаций – смысл их остается одним: показать бесплодность попыток не только изменения, но даже познания окружающего мира.

Но как бы ни изощрялись воинствующие антиреалисты, какой бы крикливой рекламой ни сопровождалось появление того или другого «нового» модернистского течения или произведения, на практике воплощающих принципы реакционных эстетиков, каждому непредубежденному человеку сегодня очевидно, что реализм не только не «устарел» и не «обречен», а поднимается ко все большим и большим высотам.

Уверенно идет вперед развитие социалистического реализма» в многонациональной литературе нашей страны и в литературах стран социалистического лагеря. Рождается и развивается этот метод и в литературах капиталистического мира. Все богаче и многообразнее становятся произведения писателей критического реализма. Все отчетливей в критическом реализме за рубежом вызревает новое качество, нарастают новые тенденции. В строй художников-реалистов входят новые силы – писатели стран Азии и Африки, освободившиеся от колониального владычества и получившие независимость. В литературах этих стран рождаются новые, именно им присущие формы реализма. Недаром востоковеды и африканисты, обсуждая на специальных конференциях проблему реализма в странах Азии и Африки, ставят вопрос о его специфических формах. Совершенно очевидно, что реализм – главная магистраль передового искусства во всем мире.

* * *

Реализм нашего времени обладает таким богатством и таким разнообразием, какого не знала еще ни одна из предыдущих эпох истории литературы. Все чаще приходится задумываться над тем, что старые привычные термины уже недостаточны при обсуждении и изучении его разновидностей сегодняшнего дня. Наблюдая развитие и обогащение реалистической литературы в различных странах, мы должны раздвинуть наши привычные представления, найти точные определения для тех новых явлений, которые наметились в ней за последние десятилетия XX века.

При серьезном изучении литератур Европы и Америки, Азии и Африки становится ясно, что понятия – реализм критический и социалистический – не терпят узкодогматического истолкования.

Спор о характере реализма XX века, начатый в прошлогоднем N 10 «Вопросов литературы» Б. Сучковым в связи с появлением сборника статей Т. Мотылевой «Иностранная литература и современность», – одно из проявлений того огромного интереса, с которым наше литературоведение относится к проблеме реализма.

Разговор о зарубежном реализме шел во всех статьях Т. Мотылевой, публиковавшихся за последние годы в журналах «Иностранная литература» и «Вопросы литературы» и в статьях Б. Сучкова в «Знамени» (1962). Много писал по тому же поводу В. Днепров, объединивший свои статьи в книге «Проблемы реализма» (1961). Различные стороны вопроса затронуты в книгах А. Иващенко «Заметки о современном реализме» (1961), С. Петрова «Проблемы реализма в художественной литературе» (1962), в работе Д. Затонского «Век XX» (1961) и других. Стояла проблема реализма и перед теми из нас, кто писал о развитии различных национальных литератур XX века и о творчестве отдельных писателей сегодняшнего дня. И это естественно, поскольку вопросы реализма сегодня – главное направление нашей исследовательской мысли.

Многие из вопросов, затронутых в дискуссии Б. Сучкова с Т. Мотылевой, вызывают желание включиться в их обсуждение и высказать свою точку зрения – в одних случаях присоединяясь то к одному из спорящих критиков, то к другому, в других – идя по иным путям в разрешении тех же проблем.

Несомненно, некоторые стороны спора Б. Сучкова и Т. Мотылевой не вызывают необходимости дальнейшего развития. Едва ли нужно искать незыблемых определений таких общеизвестных понятий, как критический или социалистический реализм; и права Т. Мотылева, говоря, что задача критика, пишущего о литературе современности, «не столько в том, чтобы дать стабильные определения и окончательные истины, сколько в том, чтобы найти новые тенденции, наметить направление литературного движения, дать другим материал для дальнейших размышлений и поисков» (стр. 140).

Нет надобности также, думается мне, продолжать разговор о подходе к литературе авторов «Курса лекций по истории зарубежных литератур XX века», выпущенного семь лет назад Московским университетом. В серьезном обсуждении путей развития литературы за рубежом следует сейчас сосредоточить внимание не на том, как схематизировался и упрощался литературный процесс в тех или других книгах, писавшихся в обстановке культа личности, а на тех задачах, которые встали перед нами после XXII съезда КПСС, в годы развернутого строительства коммунизма.

Совершенно очевидно, что на данном этапе наших исследовательских поисков необходимо значительно более тонко и строго подойти к дифференциации литературных явлений и, в частности, литературных явлении в странах капиталистического мира.

Поднятый Б. Сучковым вопрос о необходимости различать не только реализм критический и социалистический, но и реализм, который не подходит под определение критического, кажется мне весьма обоснованным.

Говоря о зарубежных критических реалистах XX века, мы часто забываем о тех писателях буржуазного мира, творчество которых мало известно у нас, но чрезвычайно почитаемо и популярно за рубежом и которое не укладывается притом ни в представление о модернизме, ни в представление о критическом реализме. С другой стороны, явно недостаточно разработан вопрос о дифференциации самого критического реализма, о тех интереснейших процессах, которые в нем проходят в послевоенный период, или, точнее, за последние 10 – 12 лет, вопрос о переходных формах критического реализма и о сближении некоторых его представителей с реализмом социалистическим.

«Привычка считать, что реализм XX века складывается только из реализма критического и социалистического, вносит большую путаницу и приводит к тому, что свойственные критическому реализму особенности распространяются на творчество буржуазных реалистов», – пишет Б. Сучков.

Т. Мотылева упрекает Б. Сучкова в воскрешении представлений вульгарной социологии, бытовавших в нашем литературоведении в 30-х годах. Но едва ли это замечание основательно, поскольку Б. Сучков нигде не предлагает называть буржуазными подлинных обличителей капиталистического мира, художников критического реализма. Сама Т. Мотылева признает, что Б. Сучков, «предлагая воскресить термин, давно отброшенный нашей наукой… не имеет в виду классиков XX века, Томаса Манна и Уэллса» (стр. 152). Не имеет он в виду, добавим мы, и других очевидных обличителей капиталистического мира, писавших на заре XX века и пишущих сегодня. Предлагая различать «буржуазный» реализм и реализм критический, Б. Сучков исходит из очевидной необходимости более точно дифференцировать явления, чем это подчас делается у нас, из понимания того, насколько условно обычное деление современных писателей-реалистов в капиталистических странах лишь на два направления. Правда, Б. Сучков значительно ослабляет свои позиции, называя «буржуазными» реалистами таких писателей, как Киплинг и Баррес, с одной стороны, Камю, Фитцджералд и Сэлинджер – с другой. Писатели эти не только не сопоставимы, но просто не подходят под его определение. Предложение Б. Сучкова тоньше дифференцировать реализм должно было аргументироваться в другом направлении: следует исходить из рассмотрения историко-литературного процесса за рубежом, начиная со второй половины прошлого столетия. Общеизвестно, что еще во второй половине XIX века – после июньских событий в Париже, грозного подъема чартистского движения в Англии, волны революций 1848 года, прокатившихся по многим странам Европы, – в развитии критического реализма в странах Западной Европы наметился ощутимый кризис. Многие писатели в этот период начали уклоняться от реалистического отображения решающих противоречий своего времени, диктовавших им такие выводы, которые они в своем творчестве не были готовы ни принять, ни отразить. Но столь же общеизвестно, что наступательное движение критического реализма на том не остановилось, и реализм не только продолжал, но и продолжает свое развитие, причем это развитие приводит к новым художественным открытиям, к новым высотам раскрытия действительности.

Однако мировоззренческий кризис у многих зарубежных писателей и деформация их творческого метода под влиянием прямых общественных причин (о которых говорит Б. Сучков на стр. 132), наметились именно тогда, в конце XIX века. В то время, как одни писатели двинулись вперед, в направлении дальнейшего развития и углубления метода критического реализма, другие остановились на ограниченном и суженном изображении жизни – отдельных аспектов буржуазного бытия, или психологических конфликтов отдельных личностей, по существу отказываясь от глубокого реализма. Не готовые порвать с буржуазным обществом, эти писатели искали выход из кризиса, уклоняясь от подлинного художественного отражения действительности, и обратились как к натурализму, так и к другим формам эмпирического изображения. В то время, как традицию классического реализма продолжили, развивая, такие писатели, как Золя, А. Франс, Р. Роллан, Генрих и Томас Манны, Б. Шоу, Уэллс, Драйзер и многие другие известнейшие мастера реализма конца XIX – начала XX веков, в той или иной степени отступают от последовательного реализма Дж. Элиот, Троллоп, Коллинз, Рид, Гюисманс, Гонкуры, Фрайтаг и другие авторы, которых нельзя причислить к критическому реализму, но едва ли справедливо было бы называть «псевдореалистами», как, очевидно, предложила бы Т. Мотылева.

Споря с Б. Сучковым, предлагающим сохранить термин «буржуазный» для обозначения тех явлений современного реализма, которые не укладываются в наши представления о реализме критическом, Т. Мотылева пишет: «…Мы никак не можем относить литераторов, стоящих на позициях охраны устоев капиталистического строя, к реализму, хотя бы и «буржуазному».