Биография романа (В творческой лаборатории А. Фадеева)

«Молодая гвардия», будучи выдающимся произведением художественной прозы, вместе с тем – документальный рассказ о событиях, которые своей героикой и трагизмом потрясли миллионы людей. И вполне закономерно то пристрастие, с каким читатели и критики доискиваются, насколько достоверно изображены эти события писателем, действительно ли в первой редакции романа он допустил какие-то серьезные ошибки, улучшила ли роман и в чисто художественном отношении, и в смысле приближения к исторической правде переработка, которой подверг его А. Фадеев…

Судьба фадеевской «Молодой гвардии» оказалась чрезвычайно сложной и драматичной, и хотя ей посвящено немалое количество добросовестных и глубоких исследований, в ее истории есть еще «белые пятна».

Между тем недостатка в материалах, раскрывающих творческую историю романа, нет. В архиве писателя, который несколько лет назад стал достоянием ЦГАЛИ, содержится множество документов, позволяющих отчетливо представить, как А. Фадеев работал над «Молодой гвардией» и как в последующие годы складывались все перипетии ее судьбы. Они убеждают, в частности, в том, что после завершения работы над первой редакцией у А. Фадеева осталось чувство определенной неудовлетворенности, что вскоре у него начали накапливаться материалы, которые приводили его к мысли о необходимости существенной переработки романа, что критика в его адрес хоть и вызвала у писателя чувство горечи, тем не менее послужила только толчком к этой, уже назревшей переработке.

Содержание настоящей публикации и составляют некоторые из этих материалов, интересные, помимо всего прочего, тем, что показывают, какую роль в биографии романа сыграли… читатели.

* * *

Известно, что работу над «Молодой гвардией» А. Фадеев начал по предложению, или, точнее сказать, по просьбе, ЦК ВЛКСМ.

Летом 1948 года ему был передан объемистый том материалов, собранных в Краснодоне специальной комиссией после освобождения города. В числе этих материалов были подробные характеристики каждого из героев краснодонского молодежного подполья, записи бесед с их родными и близкими, показания представших перед советским судом чинов гестапо и полиции…

Достаточно полной картины событий эти документы не создавали: «Молодая гвардия» была хорошо законспирированной организацией, и многие детали ее истории удалось раскрыть лишь годы спустя. Но они свидетельствовали о таком героизме юных подпольщиков и были полны такого драматизма, что взволновали Фадеева до глубины души.

Особенно потрясли писателя воспоминания очевидцев о последних днях «Молодой гвардии», когда в краснодонской полиции днем и ночью пытали юных подпольщиков, когда дико изувеченных, но так и не сломленных вели их на казнь, а матери и сестры ребят, бессильные им помочь, мучались в ожидании страшной развязки.

Чтобы представить себе, каким трагизмом были пронизаны эти документы, достаточно прочесть хотя бы страничку из воспоминаний Люси Осьмухиной, сестры одного из активнейших членов организации, Володи Осьмухина.

«Все ночи мы не спали с мамой. Ведь говорят, что в воскресенье на базаре будут вешать. Как все это пережить?

Я иду по городу и рассматриваю столбы. Мне кажется, что на этом вот столбе повесят Вовочку. Всякое дерево у меня встает как виселица. Утром выхожу с мыслью: «А может, около дома повесят, чтоб страшней было».

Этого ужаса нельзя передать. Когда приносили из полиции посуду, мы осматривали ее несколько раз в надежде найти хоть одно слово от нашего дорогого. Одну записку передал в остатке каши, одну в рукаве майки, переданной в полицию. Все успокаивал нас, чтобы мы не волновались. А его, дорогого братика, избивали до полусмерти, отливали водой и опять избивали.

Когда собирали ему передачу, так сердце билось ужасно. Вот понесем, а его нет. И вскоре сбылось. 16. I. мама несет передачу, а полиция вывешивает список, что 23 арестованных отправлены в Ворошиловград. Этот день был ужаснее всех дней. Их побили на шахте N 5. Люди видели, когда их везли. Когда вывозили со двора полиции, они запели «Замучен тяжелой неволей», а когда подвезли к шурфу, месту казни, запели «Интернационал». Как бандиты ни били их прикладами по лицу, каждый из них сказал свое последнее слово. Каждый сказал, что гибнет за родину, что победа будет за Красной Армией, что русская земля будет очищена от немецкой сволочи.

Помню эту роковую ночь. Была луна. Снег блестел, а мороз был нестерпимый. Мы всю ночь не спала. Маме казалось, что Володя подходит к кровати. Я плачу украдкой от мамы. Еще никогда не было такой шуткой ночи. Сердце разрывалось на части. Хотелось закричать на весь мир. Ужасно! Еле дождались утра. И вот 16. I. мы узнали горькую правду. Убиты. Что же делать? Нет нашего любимого Вовочки. Кто же теперь запоет, засвистит? К кому прибегут ребята? Кто мне скажет; «Люся, погладь брюки. Люся, вышей платочек»? Кто братней рукой погладит по голове, обнимет так дерзко по-мальчишески? Нет моего единственного братика. Нет его товарищей. Поели их бандиты кровожадные, разбили умные головочки. Гулы орудий все ближе и ближе. Немцы мечутся как угорелые. Крадут санки детские у жителей, кладут свое барахло и бегут. Бегут на запад без оглядки. Хотя бы скорей, скорей пришли наши…» ¹

Весь том краснодонских материалов Фадеев, как позже сам он рассказывал, прочел не отрываясь, в одну ночь. И с этого часа «Молодая гвардия» стала главным предметом его дум и переживаний.

Осенью 1943 года он ездил в Краснодон и провел там почти месяц, чтобы уже чисто писательскими наблюдениями пополнить материал, собранный комиссией ЦК ВЛКСМ. По возвращении в Москву у него завязалась интенсивная переписка со многими краснодонцами. Но приступить к работе над книгой ему удалось лишь в январе-феврале 1944 года. И сначала она была задумана им как небольшая документальная повесть, которую он рассчитывал окончить за несколько месяцев.

В феврале того же 1944 года он так и писал одному из своих друзей: «Надеюсь в ближайшие месяцы закончить повесть о молодогвардейцах Краснодона» ².

В августе повесть была близка к завершению. «…Осталось несколько последних глав…» ³ – сообщал писатель другому своему товарищу.

Однако как раз тогда, когда «осталось несколько последних глав», Фадеев решил внести в свой первоначальный замысел очень серьезные изменения. Причин, побудивших его к этому, было несколько. Первая из них состояла в том, что именно в это время была напечатана повесть М. Котова и В. Лясковского «Сердца смелых», созданная на основе тех же материалов, что были переданы А. Фадееву. И выпускать вслед за ней вторую документальную повесть, пусть и с большим мастерством написанную, не было смысла. Кроме того, к лету 1944 года, когда советские войска продвинулись далеко на запад и освободили сотни городов и сел, в печати появились сообщения о других молодежных подпольных организациях, и у А. Фадеева, естественно, возникли мысли о необходимости определенных обобщений. Наконец, за время работы над повестью он восстановил «форму», частично утраченную в связи с тем, что, перегруженный огромной общественной работой, в течение многих лет почти не мог заниматься чисто писательским трудом. И теперь он почувствовал себя в силах значительно расширить и углубить свой первоначальный замысел.

Так или иначе, но работа над повестью была А. Фадеевым прервана, и все, что он успел написать, стало рассматриваться им как развернутый план большого романа. Продумав этот план заново и дополнив его обширными, на сорока листах, заметками «к плану», он начал писать по существу совершенно новую вещь.

При этом с первых же дней писателю пришлось столкнуться с вопросами, которые в пору работы над повестью, очевидно, сравнительно мало его тревожили. И главным из них был вопрос о партийном подполье.

Среди материалов ЦК комсомола Фадеев не нашел ни одного документа, который позволял хотя бы предполагать, что молодогвардейцам помогали какие-нибудь старшие товарищи. Напротив, все воспоминания очевидцев убеждали, что юные подпольщики действовали совершенно самостоятельно. Это-то, кстати, и обратило особое внимание писателя. В очерке «Бессмертие», опубликованном в «Правде» еще до его поездки в Краснодон, Фадеев писал:

«Люди старших поколений, оставшиеся в городе Краснодоне для того, чтобы организовать борьбу против немецких оккупантов, были скоро выявлены врагом и погибли от его руки или вынуждены были скрыться. Вся тяжесть организации борьбы с врагом выпала на плечи молодежи».

Более близкое знакомство с краснодонскими событиями, должно быть, вызвало у писателя какие-то сомнения на этот счет. Он расспрашивал о партийном подполье и руководителей города, и родственников молодогвардейцев, однако так и не узнал ничего нового. Е. А. Осьмухина рассказала ему, правда, о несколько странной дружбе своего сына со старым Лютиковым. Но другие участники событий, и в частности Б. Н. Кошевая и Валя Борц, сообщили: «Старые коммунисты-шахтеры ушли. Осталась небольшая группа людей, в том числе Лютиков. Группа оставалась в 11 человек, но она быстро провалилась» ⁴.

Причин этого провала, естественно, никто писателю указать не мог. И чтобы объяснить его, А. Фадеев воспользовался в романе одной из наиболее типичных для того времени историй. Позже он рассказывал:

«…Случай, который произошел с Шульгой, – это довольно распространенное явление в подполье Донбасса, о чем мне рассказывали подпольщики в ряде организаций ворошиловградских, и, в частности, один такой эпизод по соображениям идейно-сюжетного порядка я пересадил в Краснодон. Поэтому вся история Шульги с самого начала до самого конца это есть история, которая опирается на реальные факты, но произошла с другим человеком, в другой обстановке и перенесена мною в условия Краснодона и дополнена некоторыми своими мыслями на этот счет» ⁵.

Однако и после того, как писатель нашел достаточно убедительное объяснение гибели руководителя районного подполья и его товарищей, он вовсе не счел, что волен теперь вообще не касаться темы партийного руководства молодежью. Он был убежден, что если даже краснодонские комсомольцы сумели создать свое широкое и хорошо законспирированное подполье без помощи старших товарищей, то это было явлением из ряда вон выходящим и, во всяком случае, мало типичным. И еще работая над первой редакцией романа, он в меру сил старался домыслить самые разнообразные связи молодогвардейцев с более опытными людьми.

Так, еще до возникновения комсомольского подполья ценные уроки конспирации дает ребятам старый коммунист Андрей Валько. Затем они получают задание от другого коммуниста, Лютикова. Несколько позже и секретарь обкома Пропенко помогает молодогвардейцам своими советами и указаниями.

1. ЦГАЛИ, ф. 1628, оп. 1, ед. хр. 753.[↩]
2. «А. Фадеев. Письма дальневосточникам. А. Фадеев в воспоминаниях», Приморское книжное изд-во, Владивосток, 1960, стр. 87.[↩]
3. Там же, стр. 509.[↩]
4. ЦГАЛИ, ф. 1628, он. 1, ед. хр. 753.[↩]
5. Архив СП СССР. Стенограмма выступления А. Фадеева на секции прозы СП 18 февраля 1947 года.[↩]