Об Александре Тихоновиче Парфенове я впервые услышал осенью 1966 года на студенческом семинаре по Шекспиру в МГУ, которым руководил Владимир Владимирович Рогов. Нас, студентов второго курса романо-германского отделения, он при первой встрече опросил, что мы читали о Шекспире. Прозвучавший в ответ список был коротким и предсказуемым: если читали, то тогдашнюю новинку — А. Аникста. Я порадовал руководителя, назвав книгу, которая была в домашней библиотеке: В. Мюллер (да, тот самый — всем известный автор англо-русского словаря, выдержавшего десятки изданий) «Драма и театр эпохи Шекспира» [Мюллер 1925]1. Рогов одобрил выбор, а своим одобрением он попусту не разбрасывался. Как я сейчас понимаю, книга, хотя тогда уже далеко не новинка, и сейчас, спустя более полувека после того опроса, остается в числе добротных книг о Шекспире и его эпохе на русском языке.
Затем Рогов пообещал, что будет приглашать на наш семинар тех, кого ценит. И едва ли не первым произнесенным именем было имя Парфенова, совсем недавно выпустившего книгу по своей кандидатской диссертации — о Кристофере Марло [Парфенов 1964]. День встречи с Александром Тихоновичем был назначен, но встреча почему-то отменилась, как и мое знакомство с ним, отсроченное лет на пятнадцать. Книгу о Марло я тогда купил.
Встречались мы на заседаниях кафедры зарубежной литературы Московского государственного педагогического института, начиная с рубежа 1970–1980-х годов. Александр Тихонович приступил к работе над докторской диссертацией, сменив трагедию Марло на комедию Бена Джонсона. Он оценил идеи М. Бахтина и в их свете строил свою концепцию, делая доклады на кафедре или конференциях. Они производили впечатление небанальностью мысли, а, может быть, более всего небанальностью слога и самого вида докладчика — с благообразной седой бородкой, но в то же время жовиального и остроумного. Наши разговоры не были подробными: обменивались репликами, шутили.
Кафедру педагогического института Парфенов выбрал, конечно, потому, что на ней работал Борис Иванович Пуришев, дуайен московских зарубежников, широкий специалист по Средним векам и Возрождению. К тому же некоторое время Парфенов преподавал на этой кафедре в начале 1970-х.
Еще более памятными и с продолжительным общением бывали встречи вне Москвы. В память об одной из них я получил книгу Александра Тихоновича «Бен Джонсон и его комедия «Вольпоне»» [Парфенов 1982] с надписью «…с воспоминаниями о Вологде и самыми добрыми чувствами. 18 марта 1983 г.».
Но гораздо более длительной и памятной была совместная поездка в Ташкент в начале октября 1990 года. Времена — перестроечные. Многое разрешено, в том числе — написать диссертацию в Узбекистане, связанную с именем Тимура/Тамерлана, что прежде было бы недопустимым как проявление опасного тюркского национализма. Автор работы «Истоки, оригинал и узбекский перевод трагедии Кристофера Марло «Тамерлан Великий»» — Хамидулла Садуллаевич Караматов. Александр Тихонович — научный руководитель работы. Меня он пригласил в качестве члена диссертационного совета, поскольку в совете Института языка и литературы имени А. С. Пушкина докторов наук по данной специальности было недостаточно.
Для Парфенова тема была вдвойне привлекательна — через Марло и через Тимура, о котором он незадолго перед этим написал неожиданную статью: «Аркадий Гайдар и легенда о Тимуре» («Литературная учеба», 1988, № 1). Легенда о Тимуре «получила широчайшее распространение, в особенности в Западной Европе, и многократно обрабатывалась в литературе, начиная с XV века. Трудно сказать, каким путем она пришла к Гайдару, но в своей повести он обнаруживает знакомство с ней» [Парфенов 2017].
Детали восточного колорита, прямое упоминание о восточном полководце, сюжетные переклички, хотя из жестокого, «плохого» Тимура Гайдар строит «хорошего» Тимура, торжествующего над «шайкой» Квакина. Острая догадка, дающая повод для прочтения гайдаровского сюжета на эпическом фоне.
Эпический фон был и у нашей поездки. Для Александра Тихоновича, более всего ценящего покой своего загородного дома на полпути между Москвой и Ленинградом/Санкт-Петербургом, проводимого под классическую музыку (он был глубоким меломаном), для столь дальней поездки нужен был дополнительный повод, и он нашелся. В Самарканде и Бухаре Парфенов уже побывал, а вот более дальнюю и труднодоступную Хиву оставил на этот раз. Туда мы и полетели на утро после защиты.
Говорили о многом. Он был занимательным собеседником, знатоком и ценителем культуры на мировых вершинах и их среды, окружения. Не случайно его основными темами стали современники Шекспира — Марло и Бен Джонсон, сопровождаемые один — ореолом легенды, второй — тогда открытым бахтинским смеховым фоном.
Однако среди героев наших последних разговоров был сам Шекспир. После смерти Аникста в 1988 году Александр Тихонович ощутил груз обязанности продолжить его дело, стать в центре той научной среды, что была создана Александром Абрамовичем. Он занимался подготовкой сборника современного русского шекспироведения, чтобы издать его на английском языке. Особенно волновало его создание нового собрания сочинений, ведь с появления предшествующего авторитетного издания прошло более 30 лет. Он говорил о том, что уже подана заявка в издательство «Искусство», началась работа. Я откликался безусловным согласием на то, что дело необходимое, но есть ли сейчас силы, способные его осуществить. «Надо взяться, тогда и дело будет, и людей соберем», — отвечал он.
Однако время располагало не к долгому и глубокому делу, а к моментальным проектам. В связи с Шекспиром знаю это по собственному опыту, так как тогда же получил предложение выпустить собрание сочинений Шекспира, не академическое, а популярное, в одном из новых издательств — «Интербук». Я поинтересовался, сколько времени они готовы мне предоставить. В ответ — две недели. Тогда я спросил, а что будет, если я откажусь. Ответили — сами сделаем. Попросив сутки на размышление, я ответил: предисловие напишу, состав сделаю (так как просили жанрово-тематически организованные тома), а вот комментарий берите, где хотите, и сами отслеживайте прохождение издания. Увы, ни времени, ни сил не было, чтобы в столь сжатые сроки заниматься шекспировским изданием, так вдруг свалившимся на голову. Этот мой последний отказ привел к целому ряду ляпов в этом перестроечно-постмодернистском издании. Вот один из них в комедии «Как вам это понравится». Первый акт идет к концу, Орландо готов вступить в борцовский поединок, но тут вдруг входят Лаэрт и Офелия — привет из «Гамлета», забежали всего на одну страницу. Подобные забеги не раз встретились в первом издании, на кое-что я обратил внимание издателей, но что-то осталось и во втором. Первое, в 1992–1994 годах, пришлось на конец книжного бума, и стотысячный тираж был довольно быстро раскуплен. В 1997-м (тайком от меня, так что я не имел возможности внести правку) вышло второе и осталось на полках. Бум кончился.
Да, судьба российского Шекспира, во всяком случае — шекспироведения, могла в те годы сложиться иначе, если бы дело осталось в руках Александра Тихоновича Парфенова. Не было бы спешки — была бы возможность сотрудничества и не было бы десятилетия, когда главной фигурой в шекспироведении явился И. Гилилов, а главной проблемой — антистрэтфордианский вопрос, уже в новом столетии сменившийся дилетантскими попытками перевести Шекспира на язык интернета, переписывая прежние книги и справочники под знаком раздутых в «научную» концепцию «шекспиризма» и «шекспиризации».
В журнале «Вопросы литературы» мы всегда рады вернуть имена, достойные памяти, и труды, будь то академические исследования или популярное применение знаний как пример тонкого понимания языка и текста. Пример такой работы мы и представляем под рубрикой «Филология в лицах».
- Второе издание появилось спустя 90 лет: [Мюллер 2015]. См. рецензию: [Шайтанов 2021].[↩]