Культуртрегерам часто не везет. Издатели, составители антологий, редакторы гораздо реже становятся объектом исследований, чем собственно творцы. А ведь культуртрегерская деятельность несет в себе большой элемент оригинального творчества, а плюс к этому еще и делает чужое творчество видимым. Именно такой фигурой творческого культуртрегера был Курт Пинтус (1886–1975), фигура, к сожалению, недостаточно исследованная в отечественной и зарубежной германистике. Настоящую лакуну призвана заполнить коллективная монография под руководством Н. Пестовой и Т. Кудрявцевой, собранная на основе материалов конференции, прошедшей в феврале 2020 года в ИМЛИ РАН.
Авторам монографии удается представить Пинтуса, создателя знаменитой антологии экспрессионистской поэзии «Сумерки человечества» (1919), переиздающейся и по сей день, именно как творца. В статье Пестовой упоминается о его собственных стихотворениях, оставшихся в архиве, однако, к сожалению, эта перспективная тема дальше не развивается, хотя было бы интересно найти переклички или их отсутствие между собственными текстами Пинтуса и его литературным вкусом к другим произведениям, оказавшимся столь влиятельным.
Антология «Сумерки человечества», как убедительно демонстрируется в статьях, была построена по принципу симфонии, причем соответствия с Девятой симфонией Бетховена авторы находят не только на уровне целого, но и на уровне конкретных деталей, расположения отдельных стихотворений, обогащения смысла отдельного текста с помощью помещения его в новый контекст других стихотворений. Остается пожалеть, что упомянутый в антологии доклад В. Зусмана о музыкальной структуре предисловия, написанного Пинтусом для антологии, не превратился в статью1. Однако мысль о симфоническом характере собрания достаточно полно раскрывается в других статьях, в процессе «подробного анализа композиции и драматургии всей книги в целом» (с. 17), особенно в 110-страничной завершающей статье Пестовой «»Симфония новейшей поэзии»: перечитывая Курта Пинтуса», вполне претендующей на отдельную монографию. Исследовательница приходит к тщательно подготовленному выводу о том, что антология представляет собой «морфофункциональное единство», где «сама структура начинает функционировать» (с. 314).
Среди других статей хочется отметить открывающую издание работу Ю. Гирина «Танатологический код в поэтике «сумеречности»», рассматривающую антологию в широком контексте авангарда и модернизма. Автор обнаруживает любопытные переклички между «Сумерками человечества», поэзией М. Цветаевой и испаноязычных авторов — современников «Сумерек». Также стоит обратить внимание на статью А. Черного, исчерпывающе анализирующую русские переводы текстов собрания, выполненные в 1920-е годы. Из статьи Черного следует, в частности, что «Сумерки человечества» были важнейшим источником при первом знакомстве русской культуры с экспрессионизмом, что первопроходческие издания 1920-х годов «в большой степени опирались на состав антологии» (с. 204). Это подтверждает и такой факт (впрочем, не упомянутый в статье), что в архиве РГАЛИ, например, сохранился полный перевод биографических справок к этому изданию, выполненный Рюриком Роком. Любопытный факт, отмеченный в статье, что верлибры в переводах 1920-х годов, в частности у одного из первопроходцев в переводах экспрессионистов С. Тартаковера, зачастую рифмуются (с. 196). Это, на наш взгляд, нуждается в отдельном осмыслении и может пролить интересный свет не только на историю поэтического перевода, но и на историю русского оригинального верлибра.
Среди немногочисленных недостатков издания можно назвать некоторый чрезмерный пиетет перед мифотворчеством Пинтуса — в частности, в сборнике статей утверждается со слов Пинтуса, что он не вносил никаких правок в переиздания своей антологии, однако затем утверждается и обратное (с. 285). Вероятно, отсюда и некоторый избыток поэтизмов, не слишком уместный в научном труде: стихотворения характеризуются то как «проникновенные» (с. 279), то как «завораживающе чувственно-прекрасные» (с. 289). Также недостаточное, по нашему мнению, внимание уделяется коллажной природе антологии Пинтуса: в Немецком литературном архиве (г. Марбах-на-Неккаре) даже проводятся выставки, на которых демонстрируются «оригиналы» Пинтуса — вырезки со стихотворениями из изданий, склеенные в единый текст.
Возможно, для расширения аудитории читателей-негерманистов следовало бы сопроводить все немецкие цитаты переводом на русский, особенно когда разбираются неточности поэтических переводов (с. 194–195), а вот цитирование в оригинале целых стихотворений — особенно это заметно в статье о Т. Дойблере, где поэтические иллюстрации порой занимают два разворота (с. 129–133), — наоборот, можно было бы сократить.
В качестве пожелания к дальнейшим исследованиям можно посетовать, что не все крупные авторы антологии оказались охвачены монографическими статьями. Особенно это было бы уместно для Ф. Верфеля, который играет в «Сумерках…» ведущую роль. Впоследствии же его поэтическое творчество, однако, скорее остается в тени Тракля, Гейма, Бенна и других авторов «первого ряда». Возможно, вообще добавление в монографию диахронического аспекта — восприятия антологии сто лет назад, в течение века и сейчас, — дополнительно украсило бы ее, придав исследованию новые смыслы. Хотя и такой анализ sub specie aeternitatis можно только приветствовать как безусловно новое слово в мировой германистике. Кроме того, несомненным потенциалом обладает идея издать сборник целиком на русском, не раз озвучивавшаяся на конференции и подспудно сохранившаяся и в сборнике статей — лучше материала, например, для серии «Литературные памятники», чем антология, скрепленная волей составителя и выдержавшая сто лет переизданий, трудно придумать.
- Подробнее об этом и других докладах на конференции см.: [Колосова 2020].[↩]