Над чем Вы в последнее время работаете?
Я закончил исследования, посвященные неизвестным произведениям Харпер Ли, и вернулся к своей главной теме, над которой работаю с 2014 года, — «Трумен Капоте в СССР». В зарубежных биографиях писателя эти три поездки в Россию в середине 1950-х годов освещены крайне скудно. Сведения обрывочные, неполные. Джеральд Кларк, главный американский биограф Капоте, высоко ценит мою работу и не скрывает восторга, когда я сообщаю о своих находках: неизвестных рукописях Трумена, письмах, забытых публикациях писателя. Вести расследование спустя полвека — дело крайне сложное. От исследователя требуется терпение и такт. Не все родственники «свидетелей» идут на контакт, в особенности это касается наших соотечественников. Мы от природы люди закрытые, подозрительные, а тут вдруг появляюсь я с расспросами и неудобными темами. Уже два года я не могу добиться интервью с внучкой прототипа одного персонажа из рукописи Капоте о Москве. Из-за таких ситуаций работа над моей документальной книгой постоянно затягивается. Но есть и положительные стороны. Параллельно всплывают новые сведения, которые заполняют пробелы «русской биографии» американского автора. За восемь лет, что я занимаюсь этой темой, я собрал немало артефактов, связанных с писателем. Этот «музей Капоте», как я его назвал, я хочу показать в столетний юбилей автора — к 2024 году постараюсь организовать выставку «Капоте в СССР». Конечно, хочется, чтобы выставка прошла не только в Москве, но и в Петербурге — городе, который Трумен очень любил и где проживал его русский друг Борис. Трумен состоял с ним в переписке и часть этой корреспонденции может стать украшением выставки. Я бы с удовольствием проехался с проектом и на восток страны, на Урал и в Сибирь, но поиск средств на организацию выставки ложится сугубо на мои плечи. А я — кабинетный ученый, и дело фандрайзера для меня непривычно. Кого просить о финансировании? Как убедить спонсоров в необходимости такого проекта? Все требует личной вовлеченности, постоянных встреч и питчингов. Так что судьба выставки «Капоте в СССР» зависит скорее от волеизъявления спонсоров. Если я окажусь убедительным и меценаты найдутся — значит, все состоится. Галерею в центре Москвы я уже присмотрел и предварительно получил одобрение владельца.
После смерти моего отца, известного лермонтоведа Владимира Захарова (1946–2021), мне невольно приходится продолжать его дело, погружаясь в круг вопросов, которые он не успел разрешить. Выяснилось, что в теме таманских приключений поэта точку ставить пока рано. Лермонтов дважды побывал в Тамани, в 1837 и 1840 годах, и оказалось, что вся эта история с контрабандистами, слепым мальчиком и ограблением поэта совсем не то, что мы об этом знаем со школьной скамьи. В следующем году я готовлю второе (исправленное и дополненное) издание книги моей мамы, лермонтоведа Валентины Малаховой, «Городишко. Комментарий к повести М. Ю. Лермонтова «Тамань»». Я выступил научным редактором ее монографии и помогаю с архивными изысканиями. Кроме того, хочу провести атрибуцию неизвестного прижизненного портрета Лермонтова, который впервые воспроизведен в этой монографии. Полагаю, второе издание «Городишка» подарит всем поклонникам Лермонтова еще больше новых открытий.
Какие работы или выступления коллег привлекли ваше внимание в последний год?
«Тихую» сенсацию в литературоведении совершила исследовательница из Петербурга Ольга Андреевна Хорошилова, автор увлекательной книги «Джентльмен Джек в России» (2022), которая рассказывает о русском путешествии Анны Листер, знаменитой английской мемуаристки. О находке Хорошиловой, на мой взгляд, следовало бы кричать на каждом углу, а ей даже не дают возможности опубликовать найденные документы. Речь идет о русской писательнице Екатерине Лачиновой (1810–1896), которую поместили под полицейский надзор за книгу «Проделки на Кавказе», ставшую главным скандалом первой половины XIX века. Автор «Проделок» рассказала правду о событиях покорения Кавказа и войны с горцами и сделала достоянием общественности то, что тщательно скрывалось военным министерством. Ни в одной из книг, написанных в ту эпоху, произвол и продажность царской администрации, бездарность генералов, невежественность и развращенность офицерства не изобличались так открыто. Почти весь тираж «Проделок» был изъят из продажи и уничтожен по распоряжению начальника штаба Отдельного корпуса жандармов Леонтия Дубельта. Публиковать Лачинову было запрещено. Но это не значит, что она не писала. В Великобритании Хорошилова обнаружила неизвестный текст Лачиновой на французском, который та лично подарила английской путешественнице Анне Листер, побывавшей в Тифлисе весной 1840 года. Рукопись называется «Записки путешественника. Путь из Тифлиса в Эривань. Эривань в 1839 году. Эчмиадзинский монастырь». Ольга Андреевна уже перевела этот очерк на русский язык, но пока ни один из научных журналов, которым предлагался данный текст, не выразил желания его напечатать.
Но главное открытие Хорошиловой касается псевдонима Лачиновой, под которым она была напечатана в «Библиотеке для чтения» еще в 1838 году (до «Проделок»). В дневнике Анны Листер, его русской части, которую Хорошилова расшифровала и перевела, указано имя, остававшееся загадкой для литературоведов более 180 лет, а именно — псевдоним Клеопатра Леонидова. До настоящего времени никто не понимал, что ей была именно Лачинова, выступившая с чрезвычайно эмансипированной для XIX века повестью — «Некоторые факты и мысли о мужьях и супружеском счастии, извлеченные из дружеской переписки двух женщин». Так Ольга Хорошилова вернула нам творчество замечательной писательницы прошлого, открыв дорогу для будущих исследователей. Возможно, среди них появится и тот, кто захочет написать ее биографию, ведь, по заверениям Хорошиловой, и в архивах двух столиц, и на Кавказе остается еще много интересных свидетельств по делу Лачиновой.