В XIX столетии, в век великой русской литературы, не было института литературных премий. Так, пара «грантов» за заслуги от Академии наук.
В СССР литературных премий было много: Сталинская, Ленинская, Премия КГБ, Премия Ленинского комсомола, Государственная. Лауреат премии на следующий день просыпался знаменитым: миллионные тиражи, передовицы, дачи/квартиры; одного лауреата Сталинской премии даже женой-балериной наградили, говорят, очень просил.
Сегодня премий не то что много, а очень много. Мелкие — без премиального фонда. Крупные разыгрывают одну-две писательские зарплаты в год — кому-то повезет, и год его труда будет оплачен, другие же снова останутся без гонорара. При этом мы уверены, что именно премии — моторчик литпроцесса. Боимся: не будет их — про литературу никто и не вспомнит.
Хотя дело обстоит ровным счетом наоборот. Премиальный институт литературу убивает. Точно так же, как это делал институт премий в СССР. Регулируя литературную повестку, задавая идеологический курс, решая, что люди будут читать. Сегодня так же: вокруг премий строится идеологическая повестка, издательский бизнес и, главное, круг чтения огромной страны.
Премии определяют, что будет издаваться, покупаться, что станут читать в текущем году. И, так как победителями вроде бы разных премий становятся одни и те же книги, круг чтения стремительно сужается. А зачем вам литература, дорогие россияне? Зачем вам думать? Вот ваша пайка, две-три «главные» книжки в год. Они выйдут приличными тиражами, о них будет говорить пресса, их авторы представят русскую литературу за рубежом.
Качество книг-победителей? От нечитабельных (типа лауреата «НоС»а предыдущего года, книги Марии Степановой «Памяти памяти») до простеньких («Дни Савелия» Григория Служителя) и откровенно сделанных под целевую, преимущественно женскую, аудиторию (Яхина, Прилепин).
Верит ли публика, что это действительно лучшие книги? Неважно. Деваться-то некуда. Премия — единственный инфоповод. Лауреат премии –значимая литературная величина на текущий год. То, что через год о «лучшей» книге никто не вспомнит, — неважно.
Институт литературных премий подменил собой настоящую литературную жизнь, которая возможна лишь при живой и свободной критике.
Критика — кровь литпроцесса, объединяющая и насыщающая кислородом его органы. Великой литература XIX века была потому, что активной была ее критика. Идейные споры, дискуссии об эстетике, о практической пользе, блеск и ярость, переходы на личности — вот это вот все.
Когда главными в литературной жизни страны являются три-пять неизвестно как и по каким критериям выбранных книг — это странно. Когда голосование закрытое, как в «Большой книге», — это странно. Когда члены жюри на дебатах «НоС»а, болтая обо всем на свете, забывают объяснить, почему выбрали победителем «Нью-Йоркский обход», — это странно. Как и то, что при наличии большого числа критиков настойчиво внедряется мысль, что критики у нас нет. Говорите тогда уж прямо: критика нам не нужна.
Критик не слуга сюзерену и не помощник писателю. Критика — творчество, как поэзия и проза. Критик стремится к идеалу, не руководствуясь ничем, кроме чувства внутренней правоты и художественного вкуса. Эстетический вкус — категория формируемая. Поэтому нужен критик — профессионал: филолог, литературовед, историк литературы, философ, искусствовед, психолог и социолог в одном лице.
Работа критика — не только анализ, но и вдохновение. Как работа поэта и писателя — не только вдохновение, но и анализ. Критика субъективна, оценочно-эмоциональна, метафорична и прежде всего свободна. Если критика свободно высказывается о литературном процессе, такой процесс невозможно контролировать и нельзя замолчать. А если «критики у нас нет», а есть только премии — то контролировать и замалчивать легко!
На самом деле, хороших критиков у нас много, а вот институт критики отсутствует. За критические статьи не платят. Государственных или спонсорских предложений по развитию критики нет.
Нужен официальный институт литературной критики. Пора возвращать уважение к критику (не товароведу). Ибо только литературная критика, в отличие от книжной, говорит о литературе и видит литературный процесс целиком. И только благодаря ей литература сможет отрефлексировать сама себя, а читатель — увидеть, что русская литература существует.
Будущее страны зависит от живой и свободной литературы, которая, в свою очередь, зависит от живой и свободной критики. Ибо главная (и единственно возможная) национальная идея России — это духовное и культурное развитие каждого ее жителя.