Живое произведение и «шкала ценностей»

Итак, допущена досадная ошибка: в уважаемом всеми журнале опубликован роман А. Хейли – продукт «обманчивой беллетристики», призванной рекламировать американский образ жизни и не имеющей ничего общего с «большой литературой»?

Отнюдь не считая «Аэропорт» особым достижением зарубежного реализма, я позволю себе, однако, не согласиться с целым рядом утверждений В. Ивашевой, причем речь должна идти в данном случае, мне кажется, не только об отношении к роману А. Хейли…

Начнем хотя бы с того, что предложенная «ценностная» шкала – либо «большая литература», либо «обманчивая беллетристика» – не принимает во внимание огромный массив художественных произведений, которые составляют реальное содержание текущего литературного процесса, подготавливая почву для итоговых художественных открытий и обобщений.

Вне этого массива мы не можем проследить тенденции и динамику литературного процесса, понять взаимоотношения литературы с современной ей действительностью, уяснить конкретные социально-исторические особенности читательского восприятия.

Складывающие этот массив произведения и есть по существу беллетристика. Понятие беллетристики объективно не несет в себе отрицательных значений, ибо осуждать рядовые произведения профессиональной литературы лишь за то, что они не являются шедеврами, конечно же, не имеет никакого смысла.

Правда, в условиях развития средств массовой коммуникации, возникновения так называемой «массовой культуры» и освоения литературной техники очень широким кругом приобщенных к печатному делу лиц беллетристика действительно все чаще превращается в «обманчивую», то есть утрачивает родовые свойства искусства, продолжая маскироваться под него и деформируя сознание эстетически неподготовленного читателя.

Снижение художественного уровня литературы, приспосабливающейся к условиям массового производства и массового потребления, сегодня в самом деле представляет проблему первостепенной важности, и лично мне, не являющемуся зарубежником, было бы в высшей степени интересно увидеть конкретный разбор этой проблемы в статье такого знатока, как В. Ивашева…

Этот интерес усиливается и тем обстоятельством, что В. Ивашева обращает внимание не просто на какую-нибудь «дешевую» беллетристику, но говорит о «блестяще «сделанных» и ярко написанных» произведениях вроде боевиков Мэри Стюарт, со сложнейшими сюжетными узлами, психологизмом, «достаточно острыми критическими замечаниями в адрес существующих порядков и общественных отношений».

К такой литературе причисляется, как видно, и роман А. Хейли «Аэропорт». Здесь, с одной стороны, постоянно подчеркиваются «высокий класс» ремесленничества, «отличное знание дела», «умелость» монтажа, отсутствие – за редкими исключениями – нажима и плакатности, «удачные реалистические зарисовки» и т. д., а с другой – роман решительно и резко выводится за пределы настоящей литературы.

Что ж, повторяю, постановка вопроса весьма любопытна. Однако очевидная парадоксальность тезиса, согласно которому книга столь высокого профессионального уровня может находиться вне искусства, требует анализа намеченной проблематики в первую очередь как проблематики эстетической. Между тем если достоинства романа усматриваются всецело в сфере художественного профессионализма, то обвинение в «рекламности», определяющее все прочтение «Аэропорта» В. Ивашевой, взято из совершенно иного – внелитературного – ряда и просто-напросто оставляет анализ реальной сложности протекающих в современной литературе процессов неосуществленным.

Откровенно говоря, я не воспринимаю роман А. Хейли как рекламу, выгодную какой бы то ни было авиакомпании. Вряд ли энтузиазм пассажиров особенно возрастет после того, как они узнают, «насколько все… несовершенно – и, следовательно, опасно для жизни» в современном американском аэропорте, познакомятся с несколькими авиационными катастрофами, удостоверятся, что их судьба в воздухе зависит лишь от того, не подведут ли нервы и зрительная память страдающего многими профессиональными заболеваниями воздушного диспетчера, прочитают, что «поразительное количество багажа… улетает не по адресу… или теряется вообще» и т. д. Вряд ли в интересах авиакомпаний подробный инструктаж для «зайцев», откровения насчет постоянных нарушений «списков бронирования» билетов и пр. К тому же наши представления о «рекламности» вообще достаточно условны: я был бы тронут до слез, если бы сотрудники Аэрофлота извещали меня по домашнему телефону об изменениях в графике полета, а вот, согласно роману А. Хейли, «подобные звонки неизменно вызывают у людей раздражение и нередко кончаются перепалкой»…

Вряд ли «ключ» к роману может дать служба А. Хейли в авиакомпании – это обстоятельство разве что объясняет, откуда у писателя столь доскональное знание материала. Больше того. Даже факт «заказа» романа в рекламных целях – будь он и подтвержден документально – еще не способен скомпрометировать художественный текст: фильм Клода Лелуша «Мужчина и женщина» финансировался фирмой по производству гоночных автомашин, и вообще история искусства буквально пестрит примерами «заказанных» произведений, объективный смысл которых подчас очень далек от внешних обстоятельств, способствовавших их созданию (не хочу сказать, что не существует и чисто рекламных произведений, но это уже не искусство).

«Ключ» к «Аэропорту» и серьезные основания для «разговора об Артуре Хейли на страницах серьезного профессионального журнала», думается мне, надо искать совсем в ином – в том самом успехе романа у советского читателя, который критик «констатирует с величайшим изумлением»…

Читатель действительно не всегда еще обладает достаточной требовательностью и зоркостью, не всегда умеет отличить «полотно мастера от хорошо «сделанных» однодневок». Но как раз в связи с романом А. Хейли я не стал бы сбрасывать со счетов реакцию массовой читательской аудитории – в «Аэропорте» нет особых приманок для возбуждения низменных интересов (одна откровенно эротическая сцена на весь объемистый роман вряд ли что решает), а свой «высокого класса» профессионализм автор использует для того, чтобы ввести нас в материал вполне повседневный (быт, уборка, ежесуточное функционирование аэропорта), преподносимый с нарочитой деловитостью и сухостью, чуждой какой-либо сенсационности.

Успех романа удивил не одну В. Ивашеву. В беседе на страницах «Литературной газеты» свое удивление «восторженным отношением к роману Артура Хейли» выразили В. Липатов и М. Слуцкис. Правда, В. Липатов, удивляясь, тут же кое-что и объяснил: «одно отлично у А. Хейли – образ аэропорта», а М. Слуцкис заметил, что «художественную банальность персонажей романа» читатель «проглотил» вместе с интересной технической частью».

По сравнению с позицией, согласно которой все в романе – умелая подделка, а технические детали, «переполняющие» текст, лишь «выдают» в писателе натуралиста, эти высказывания более благожелательны к Хейли. Вместе с тем и В. Липатов, и М. Слуцкис по существу лишь зафиксировали некий парадокс. В самом деле, читатель, увлеченно «проглатывающий» в художественном произведении «техническую часть», а уж под ее «соусом» и героев, мог бы прекрасно обойтись специальной литературой…

Действительно, образы и отношения персонажей у Хейли зачастую весьма поверхностны, банальны, ряд фигур только намечен, но не «прописан» (хотя и среди этих зарисовок есть несомненные удачи, вроде хитрой и бесстрашной «старушенции» Ады Квонсетт), а эротические эпизоды в самом деле третьесортны (замечу только в скобках, что не следует выдавать цинизм некоторых героев – жизненные планы Синди Бейкерсфелд или фразу Вернона Димиреста, тут же получающую резкий отпор Гвен, относительно «осадка в бокале», – за позицию самого автора).

Литературные возможности Хейли в смысле создания человеческих образов, видимо, вообще ограниченны – это возможности журналиста и репортера.