Житие и антижитие. Жанровые истоки народной книги о Фаусте

ЧУДОТВОРЦЫ АНТИЧНЫЕ И СРЕДНЕВЕКОВЫЕ

Народная книга о Фаусте, изданная в Германии в 1587 году книгопродавцем Иоганном Шписом, имеет пространное название: «История о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике, как на некий срок подписал он договор с дьяволом, какие чудеса он в ту пору наблюдал, сам учинял и творил, пока, наконец, не постигло его заслуженное воздаяние»¹.

Название не только сообщает о содержании, но и указывает на цель написания этой истории – писалась она, «дабы служить устрашающим и отвращающим примером и искренним предостережением всем безбожным и дерзким людям». Сюжет, изложенный в нескольких словах, позволяет увидеть схему, в соответствии с которой строится повествование: договор с дьяволом – чудеса, наблюдаемые и творимые, – смерть и заслуженное воздаяние.

Пожалуй, здесь не хватает лишь того, что предшествовало заключению договора, то есть сведений о рождении, обучении – всю эту информацию предоставляет первая глава, из которой узнаем, что Фауст был сыном крестьянина, «родился в Роде, близ Веймара. В Виттенберге имел он немалую родню, и родители его также были добрые христиане и богобоязненные люди». Узнаем и о дяде, что «воспитал Фауста и обходился с ним как с собственным сыном <…> и послал его в университет изучать богословие». Как выясняется, Фауст оказался дурным ребенком прекрасных, набожных родителей, которых автор книги полностью оправдывает, считая, что человек сам несет ответственность за свои дела, и ссылаясь на пословицу, звучащую к тому же фаталистично: «кто к черту тянется, того ни вернуть, ни спасти нельзя». Занятия колдовством Фауст прикрывает весьма успешной врачебной практикой: «поначалу многим людям он помог своим врачеванием, травами, кореньями, водами, напитками, рецептами и клистирами».

Данная сюжетная схема напоминает другую: рождение от благочестивых родителей – необыкновенные дарования, изучение богословия – чудеса – смерть (часто в мучениях), сопровождающаяся чудесами, – вознесение души в рай – обретение мощей и чудеса после смерти. И назидание в конце: берите пример. Все это в инвертированном виде присутствует в истории Фауста. Доктор Фауст – великий грешник, антисвятой, а повествование о его деяниях в таком случае есть антижитие.

В. Жирмунский указывает на два произведения житийной литературы, которые можно считать косвенными источниками легенды: это житие святых Киприана и Юстины и житие св. Феофила. Их исследователь перечисляет среди других демонологических легенд, начиная с первых веков христианства². И в том, и в другом случае персонаж-чародей, в отличие от Фауста, успевает покаяться и умирает уже как святой. Житие Киприана и Юстины было написано не позднее III века. Киприан, языческий маг, обещает помощь юноше Аглаиду в его любовных делах. Юстина, предмет вожделений, оказывается стойкой христианкой, благодаря чему Киприан бросает свое нечестивое занятие, принимает крещение и претерпевает мученическую смерть вместе с девушкой (по другим версиям, Киприан является соперником Аглаида).

Древнейшее житие Феофила было переведено на латынь в эпоху Карла Великого. Оно повествует о том, как Феофил с помощью дьявола возвращает себе утерянную должность эконома, но, испытывая муки совести, кается и умирает как святой. Гротсвита Гендерсгеймская создала в X веке стихотворную версию жития Феофила.

Оба эти жития присутствуют в немецком, XIII века, собрании легенд о святых «Das Passional». На рубеже XIV-XV веков появилась драматическая обработка жития Феофила, автор которой, по всей видимости, взял за основу житие из «Das Passional».

На наш взгляд, связь легенды о Фаусте с житийной литературой имеет более глубокие и древние корни, если учесть, что сам жанр агиографии возникает на основе традиции античной биографии при соединении ее с традицией библейской, хотя многие церковные писатели и отрицали эту связь, постулируя свою полную независимость, в надежде избавиться от языческого прошлого³. Оставив в стороне христианские легенды, которые упоминает В. М. Жирмунский, – те, что содержат мотив договора с дьяволом и могут быть названы предтечами сюжета о Фаусте, – мы возьмем для сопоставления противоположный в этом смысле образец, чтобы проследить общую структуру сюжета и типологию героя. Таким образцом может служить житие самого знаменитого западного святого – Мартина Турского, чья слава на Западе соотносима со славой Святителя Николая, Архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца; но прежде хотелось бы сделать несколько общих замечаний относительно бытования античной биографии.

Можно выделить три вида античной биографии соответственно задачам, которые ставились во главу угла. Гипомне-матическая биография имела целью сохранить для потомков факты и события из жизни чем-либо выдающегося лица (к этому виду относятся, например, «Жизни двенадцати цезарей» Светония, «Жизни знаменитых философов», написанные учеником Аристотеля Аристоксеном (IV-III века до н. э.), «Жизнь, учение и мнение знаменитых философов» Диогена Лаэртского (II-III века н.э.) и др.) Биография-панегирик («Евагор» Исократа, «Агесилай» Ксенофонта, «Агрикола» Тацита) прославляла, инвектива – порицала то лицо, жизнь которого описывалась. В этой связи уместно отметить жанровую схожесть народной книги о Фаусте с античной биографической инвективой: возьмем для примера биографию, написанную Лукианом Самосатским (ок. 125 – ок. 200 года н. э.), – «Александр, или Лжепророк». К третьему виду относят биографии, написанные с установкой на дидактику и развлечение, – впервые они появились у Плутарха.

Все три вида трансформировались в христианской культуре в особые виды житийной литературы; можно попытаться увидеть их соединение в каком-то одном произведении или, наоборот, обнаружить отталкивание от образца.

Но вернемся к житию св. Мартина Турского в сопоставлении с народной книгой о Фаусте и «Александром» Лукиана.

По А. Веселовскому, сюжет слагается из мотивов и во многом определяется ими, сходные сюжеты могут возникать вследствие эволюции сходных мотивов при отсутствии заимствований⁴. При этом мотив неотделим от героя: «…вся морфология персонажа представляет собой морфологию сюжетных мотивов <…> герой делает только то, что семантически сам означает»⁵. Говоря о сходстве сюжетов, показательней всего будет проследить его на уровне мотивов, родственность которых обусловлена типом героя.

Мотив происхождения от достойных людей присутствует в житии св. Мартина и истории Фауста (a); оно влечет за собой в первом случае необыкновенное благочестие (b), во втором – необыкновенную дерзость (анти-b). Родители Александра порочны (анти-a), также и их сын (анти-b).

Мотив обучения в благоприятной среде (c) присутствует в житии Мартина (Иларий Пиктавийский) и истории Фауста (обучение в университете); в результате первый принимает постриг (d), второй бросает Священное Писание под лавку (анти-d). Александр изначально попадает под влияние дурных людей (анти-c) и становится порочным человеком (анти-d).

Мотив договора с дьяволом присутствует лишь в истории Фауста (е); договор этот влечет за собой заданность условий – помощь Мефостофиля, необыкновенные способности, расплату по истечении срока (f).

Мотив совершения чудес (g) есть во всех трех текстах. Чудеса Мартина истинны и вершатся с помощью Бога. Чудеса Фауста и Александра ложны (анти-g). Следствие чудес Мартина – благо для других (h). В случае с Александром и Фаустом чудеса влекут за собой обогащение и, в целом, удовлетворение эгоистических интересов героя (даже когда Фауст развлекает других, он делает это с целью удовлетворения своего тщеславия и так как сам желает развлечься) (анти-h)

Мотив смерти в благодати (j) – в случае с Мартином; за смертью следуют чудеса, свидетельствующие о святости (к). В случае с Фаустом и Александром – смерть в пороке (анти-j); чудеса, свидетельствующие о греховности (анти-k), – в истории Фауста; размышления по поводу наследования звания пророка и решение оставить это звание за Александром – у Лукиана (1).

Таким образом, если мы попытаемся схематически изобразить все три сюжета, то получится следующее:

Мартин: abcdghjk;

Фауст: a(-b)c(-d)ef(-g)(-h)(-j)(-k);

Александр: (-a)(-b)(-c)(-d)(-g)(-h)(-j)l.

Как видим, схема фаустианского сюжета очень напоминает схему сюжета об Александре-лжепророке, а договор с дьяволом (ef) приводит героя к последовательному знаку минус.

АНТИЧНАЯ БИОГРАФИЯ-ИНВЕКТИВА

Античная литературная традиция снабдила христианскую словесность жанровыми образцами. Ближневосточная, библейская традиция не знала оформленного жанра: не литературный текст являл собой целое, а та общежизненная ситуация, внутри которой он существовал⁶. Сложно определить, когда впервые появились среди людей чудотворцы, – вероятно, с самого начала (где бы мы это начало ни искали). Ясно одно: одни из них заслуживали похвалу, а другие – порицание, и выразить это стало возможным благодаря появлению соответствующих биографических жанров.

История Александра начинается, как и книга о Фаусте, обращением к определенному лицу, в данном случае, – Цельсу: «Может быть, мой дорогой Цельс, ты думаешь, что описать жизнь Александра, обманщика из Абонотиха, его выдумки, проделки и предсказания и прислать тебе в виде отдельной книги – задача маленькая и легкая?»⁷. Цель этого жизнеописания – рассказ ради рассказа, а причина – просьба Цельса: «Мне стыдно за нас обоих, – признается Лукиан, – за тебя – что ты просишь сохранить записанным память о трижды проклятом человеке, за себя – что я прилагаю старание описать…», в то время как Александр заслуживает не подобной чести, а, наоборот, позорной смерти – «чтобы его разорвали на части обезьяны или лисицы в каком-нибудь громадном театре на глазах у всего народа». В оправдание себе Лукиан ссылается на традицию – на Арриана, в свое время описавшего жизнь разбойника.

Далее Лукиан описывает внешность героя, и в этом – одно из отличий античной биографической традиции от христианской⁸.»…Александр был высок ростом, красив, имел в себе, действительно, что-то божественное (курсив мой. – А. Г.), кожа отличалась белизной, подбородок был покрыт редкой бородой; волосы Александр носил накладные, чрезвычайно искусно подобрав их к своим, и большинство не подозревало, что они – чужие. Его глаза светились сильным и вдохновенным блеском. Голос он имел очень приятный и вместе с тем звучный. Словом, Александр был безупречен, с какой стороны на него ни посмотреть». Мы видим, таким образом, что описание внешности призвано свидетельствовать о том, что Александр – человек выдающийся; ношение же искусственных волос (о фальшивости которых никто не подозревает!) – своего рода символ его лживости.

После этого автор переходит к характеристике душевных свойств и способностей героя: «Душа же его и направление мыслей… О Геракл, избавитель от зла! О Зевс, отвратитель несчастий! О Диоскуры-спасители! Лучше встретиться с врагом и недругом, чем иметь дело с человеком, похожим на Александра», за чем следует пассаж, который мог бы вполне относиться к доктору Фаусту: «Он отличался природными дарованиями, гибкостью и остротою ума: был в значительной степени наделен любознательностью, понятливостью, памятью, способностью ко всем наукам, но пользовался всем этим в самую дурную сторону». У этого античного мага тоже «вздорная голова». Он порочен и лжив, но нет повода сомневаться в масштабности его личности: «при всем том ему было присуще стремление к великому: никогда он не думал о малом, но всегда направлял свой ум на великие дела».

Лукиан повествует о детстве Александра – мы узнаем, что его (как и Фауста) испортила «дурная компания», в данном случае, на античный манер – любовники: «Среди прочих любовников был у него какой-то обманщик, опытный в магии и заклинаниях». И был он «из числа людей, близких к Аполлонию из Тианы и знавших все его представления». Аполлоний – известный античный «волшебник», на заре новой эры таких фигур было множество. Некоторые исследователи берутся даже утверждать, что Иисус Христос был лишь «одним из» и что его влияние на мировую цивилизацию – дело случая⁹. Аполлоний родился в Тиане (современная Турция) в начале I века н.э. и умер между 96 и 98 годом. Жизнеописание его было составлено Филостратом примерно в 220 году. В соответствии с преданиями, собранными Филостратом, Аполлоний исцелял больных, воскресил по меньшей мере одного человека, а после смерти был вознесен на небеса под пение жриц. Став старше, Александр заводит дружбу с неким историком из Византии, «человеком с еще более гнусной душой, по имени, кажется, Коккон». Вместе с Кокконом Александр странствует, занимается предсказаниями, обманывает людей. «Они надеялись, что, если им это дело удастся, они тотчас же станут богатыми и обеспеченными. Успех превзошел их ожидания и расчеты». Александр предлагает развернуть деятельность на своей родине, так как считает, что местное население, пафлагонцы – люди суеверные и глупые. Он заставляет поверить пафлагонцев в свое божественное происхождение:

Род свой ведет от Персея и дружбою с Фебом известен

Он, Александр наш божественный, сын Подалирия кровный.

Рождение Александра было якобы предсказано Сивиллой:

Возле Синопа, у брега Евксинского Понта, в твердыне,

Что авзонийцам подвластна, должно появиться пророку.

Основной мотив всей биографии – ложь, театральность. Александр появляется «с длинными распущенными волосами, одетый в пурпурный хитон с белыми полосами, с накинутым поверх него белым плащом, держа в руках кривой нож, как Персей…». Для «пророческой» деятельности ему необходимо множество декораций: полотняная голова змеи, пестро раскрашенная, большая и маленькая змеи, которые впоследствии сыграют роли новорожденного и выросшего бога. Заработав на предсказаниях, он нанимает помощников и отправляет некоторых из них в чужие страны, чтобы они распространяли слухи об Александре и его боге, который творит различные чудеса, в том числе исцеляет больных и воскрешает мертвых. Против Александра восстает Эпикур и его друзья, и он, борясь с ними, называет их «безбожниками и христианами» и приказывает гнать камнями. В Италии Александр устраивает тайные богослужения – мистерии – с чином изгнания безбожников, христиан и эпикурейцев. Постепенно лжепророк овладевает положением дел в Римской империи, приобретает влияние среди знати. Он распускает молву о том, что его дочь была рождена ему Луной (увидав Александра спящим, Луна будто бы была объята страстью к нему), – сходный сюжет встречается в легенде о Симоне-маге, который сожительствует с Селеной, то есть Луной. Впоследствии она превратилась в Елену – по крайней мере, оба имени связываются с Симоном, чью историю также называют в ряду легенд-предшественниц легенды о Фаусте. Александр предается разврату, причем «для каждого казалось приятным и желательным, если Александр удостоит взглядом его жену…». Дает предсказания Александр и варварам – правда, так же неверно, как и римлянам. Марку Аврелию он предсказывает победу, а вместо этого его одно за другим преследуют поражения.

Мы узнаем, что Лукиан и сам имел дело с «пророком», пытался разоблачить его и открыть людям глаза на его обманы, за что чуть было не поплатился: Александр присылает ему корабль и гребцов, получивших приказ бросить его в море. Спасает Лукиана лишь совестливость кормчего, не захотевшего осквернять руки убийством. Александр предсказывает самому себе, что проживет полтораста лет и умрет пораженным молнией. На деле же, «не дожив и до семидесяти лет», погибает совсем не как герой:

1. Здесь и далее цит. по изд.: Легенда о докторе Фаусте. М.: Наука, 1978.[↩]
2. Жирмунский В. М. История легенды о Фаусте // Легенда о докторе Фаусте. М.: Наука, 1978. С. 260 – 265.[↩]
3. Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография// Античность и Византия. М.: Наука, 1975. С. 224 – 225.[↩]
4. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 495. Как известно, по А. Н. Веселовскому, мотив – «простейшая повествовательная единица» (там же, с. 500), далее неразложимая, которая может быть представлена формулой «а+Ь».[↩]
5. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. Л.: ГИХЛ, 1936. С. 247, 249.[↩]
6. Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (противостояние и встреча двух творческих принципов) // Аверинцев С. С. Образ античности. СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 57.[↩]
7. В дальнейшем все цитаты приводятся по изданию: Лукиан. Собр. соч. в 2 тт. Т. 2. М. -Л.: Academia, 1935.[↩]
8. В последней мы не встретим упоминаний о внешности. См.: Аве-ринцев С. С. Указ. соч. С. 62.[↩]
9. См.: Бейджент М., Ли Р. Эликсир и камень: традиции магии и алхимии. М: ЭКСМО, 2004, С. 16.[↩]