Ясность, освещающая мир

Михаил Шолохов – один из самых значительных романистов нашего времени, в это суждение не будет оспаривать ни один честный критик и литературовед в любой части мира.

Он обогатил литературу XX века своими книгами, и особенно это касается «Тихого Дона». «Тихий Дон» – один из великих романов нашего столетия – отличается «своей художественной силой и честностью», как было сформулировано Шведской Академией в связи с присуждением Шолохову в 1965 году Нобелевской премии за литературу.

В целом труд Шолохова утверждает триумф человеческого духа, способность человека изменить свое положение и представляет полную противоположность произведениям, принадлежащим перу высоко оцениваемых романистов буржуазного мира, которые проявляют глубокий пессимизм в отношении судьбы людей, подчеркивая прежде всего негативные стороны их деятельности.

Для меня как романиста «Тихий Дон» представляется замечательным потому, что в нем есть слияние двух элементов, а это слияние редко кем достигается. С одной стороны, в книге существует мир глубоких социальных перемен, первая мировая война, революция 1917 года и последовавшая за ней гражданская война, переданные через судьбы донских казаков в период между 1912 и 1922 годами. С другой – раскрываются глубокие страсти в личной жизни главных героев, причем многие перипетии выглядели бы просто как несчастливые любовные связи, будь они описаны писателем меньшего масштаба.

Достигнув успешного слияния этих двух элементов, Шолохов создал эпическое произведение, одну из немногих значительных эпопей нашего времени. Очистительная сила и величие Октябрьской революции 1917 года нашли свое отражение в «Тихом Доне» в богатой, красочной прозе, в многочисленных человеческих характерах, правдиво раскрытых в их социальных взаимоотношениях и связях с природой. Этот роман дает представление о том, что свершившаяся революция не имеет себе равных, что она дала могучий толчок развитию мира в будущем, что все предшествующие события уступают ей по своему значению.

Способность Шолохова создавать живые образы во плоти и крови представляет не менее глубокий интерес для романистов, чем для бесчисленных читателей во всех уголках мира.