В масштабе Сибири

«Очерки русской литературы Сибири», в 2-х томах, т. 1. «Дореволюционный период», 607 с.; т. 2. «Советский период», 631 с., Новосибирск, «Наука», 1982.

Два солидных, объемистых тома – по пятьдесят печатных листов каждый – вклад литературоведов Сибири в многонациональное литературоведение нашей страны. Впервые в советской науке обобщена и исследована литературная история Сибири – громадного края, занимающего почти две трети территории страны.

«Очерки русской литературы Сибири» задуманы и осуществлены коллективом сибирских литературоведов во главе с сектором русской и советской литературы Института истории, филологии и философии Сибирского отделения Академии наук СССР (Новосибирск) при участии авторов из Иркутска, Томска, Омска, Барнаула, Кирова и других городов, а также Москвы и Ленинграда. Это – по-сибирски масштабный, во многом первооткрывательский труд советских ученых, вызывающий интерес и уважение уже самим своим замыслом.

«…История Сибири заслуживает специального изучения, так как нельзя в полной мере представить себе экономические и социальные процессы в России, если игнорировать то, что происходило и происходит к востоку от Урала… То же самое можно сказать и об истории русской литературы Сибири. Эта литература была и остается органической частью отечественной литературы. Но это не исключает в ней своеобразия и самобытности, которые позволяют рассматривать ее не просто как «бледную копию» того, что происходило в «центре», а как явление незаурядное, обогащающее общерусский литературный процесс, дающее богатейший материал для исследования проблем взаимодействия и взаимовлияния писателей, стоящих на разных уровнях мировосприятия и мастерства, но делающих в меру своих сил одно общее дело» (т. 1, с. 7).

Так, на наш взгляд, обоснованно и точно определены во «Введении» историко-культурные и литературоведческие задачи и методологические принципы этого труда. Действительно, только рассматривая литературу Сибири как часть отечественной литературы, не копирующей, а обогащающей общелитературный процесс страны, выявляя своеобразие и самобытность общественно-литературной истории края, но не уходя в проблемы краеведения, исследователи смогли решить задачу историков литературы.

Значительность, фундаментальность этой задачи становится очевидной уже при ознакомлении с хронологическими и географическими границами исследования. Конец XVI века, время легендарного похода Ермака (1581 г.), – отправная точка этого путешествия в глубь времен, по просторам сибирской земли, ее литературной истории – путешествия увлекательного, насыщенного свежими впечатлениями, знакомством с новым, неизученным или мало изученным материалом. Первый том «Очерков» посвящен литературе дооктябрьского периода, от конца XVI века до 1917 года, второй – проблемам развития советской литературы Сибири, от рубежа 1917 до середины 70-х годов.

География «Очерков» также впечатляюща по своим масштабам: авторы не ограничивают понятие литературы Сибири административным принципом деления края – методология исследования литературных явлений в их взаимосвязях, исторических контактах, общности духовных, художественных процессов определила обращение исследователей к литературным явлениям Зауралья (ныне Тюменская область) и даже собственно Урала, а также всей Восточной Сибири, включая Камчатку и Чукотку, то есть литературу Дальнего Востока. Важно отметить и то, что исследование русской литературы Сибири осуществляется авторским коллективом с учетом ее взаимодействия с духовной культурой и фольклором многочисленных народностей Сибири и Дальнего Востока.

«На территории Сибири, – пишет академик А. Окладников в книге «Открытие Сибири», – живут представители различных языковых групп, каждая из которых имеет свою историческую судьбу. Многочисленные тюркоязычные народности представлены здесь, начиная с потомков кучумовых татар в Западной Сибири и кончая самыми северными в мире тюрками – якутами… Среди сибирских угров-уральцев есть близкие родичи венгров – ханты и манси… У Байкала и за Байкалом расселены монголо-язычные буряты.

В тайге от Хингана и до Ледовитого океана – многочисленные группы, говорящие на тунгусском языке, в том числе амурские племена, нанайцы и ульчи.

Наконец ученым еще в XVIII веке стали известны загадочные «палеоазиаты», чьи языки непохожи на все другие и вместе с тем резко отличны друг от друга: чукчи, коряки, ительмены и юкагиры на северо-востоке, нивхи на Амуре, кеты на Енисее…

История Сибири, следовательно, есть история не только огромной страны, не только колоссальных ее пространств и их освоения, но и всего этого разноязычного и разнокультурного множества племен и народов. А вместе с тем история их сложных связей и отношений с народами не только соседних, но нередко и весьма отдаленных стран Востока и Запада» ¹.

Принципиально значима позиция исследователей: говоря о русской литературе Сибири, раскрыть ее глубокие, органические связи с инонациональным окружением, ее интернационалистскую сущность, ее стремление передать «характер друга иной народности»(по выражению П. Павленко)..»Великая диалектика литературного процесса, – утверждают авторы «Очерков», – в данном случае проявилась в том, что благодаря присущему искони свойству переимчивости русская литература не только становилась богаче сама, но и влияла богатством своего содержания, идей, образов, поэтических красок на другие национальные литературы, каждой из них сторицей возвращая то, что могла когда-либо взять у нее в виде жизненного материала, тем, поэтических мотивов» (т. 1, с. 22).

Результаты этого постоянного процесса сказываются не только в расширении и обогащении тематического и поэтического арсенала русской литературы Сибири, а прежде всего в обретении и укреплении нового, интернационалистского качества ее сознания, не замкнутого в своих национальных интересах, обладающего высоким гуманистическим настроем «всеотклика», восприятия жизни и культуры других народов с позиций гуманизма.

Традиция эта зарождалась на уровне первых сибирских летописей, развивалась и укреплялась в творчестве русских сибирских авторов, обогащалась под воздействием идей ссыльных революционеров, начиная с литературного наследия и общественной деятельности декабристов до народовольцев, народников, революционных демократов и литературного творчества марксистов-ленинцев. Проблемы жизненных судеб и духовной культуры сибирских народов, «инородческий вопрос», остро поставленный перед прогрессивной общественностью дооктябрьской России в публицистике и художественных произведениях авторов-сибиряков и ссыльных революционеров, дали русской литературе замечательные образцы гражданского мужества, интернационалистского пафоса, подлинного гуманизма, революционной идейности в творчестве Н. Ядринцева, В. Короленко, Д. Мамина-Сибиряка, П. Якубовича-Мельшина, С. Елпатьевского, В. Серошевского, Ф. Кона, В. Богораза-Тана и других писателей.

После Октября, в условиях строительства многонациональной культуры социалистического государства, интернационалистский пафос в творчестве писателей-сибиряков, поддержанный и усиленный общей направленностью советской литературы, обретает новое качество. Социалистический интернационализм советской литературы основан на принципах ленинской национальной политики, на теории и практике формирования новой исторической общности-людей – многонационального советского народа. Роль русской литературы с ее огромным художественным опытом, с ее гуманистическими, интернационалистскими традициями и художественными открытиями социалистического реализма в становлении и развитии новописьменных литератур многих народов в послеоктябрьский период была исключительно велика. Особую функцию выполняла в этом процессе творческого обогащения и взаимодействия русская литература Сибири. Авторы второго тома посвящают этой проблематике специальные разделы, раскрывающие особенности литературного процесса Сибири в этом плане в их ярко выраженном своеобразии и в то же время – в единстве с коренными закономерностями общесоветского литературного процесса.

В двухтомнике сибирских литературоведов осуществляется смелая и по-своему новаторская для обобщающего труда попытка представить этот процесс по возможности полно и всеобъемлюще, включить в историю литературы имена и явления, незаслуженно забытые, хотя в свое время они сыграли немалую роль в культурной и литературной жизни сибирского края: «…Огромная масса литературного материала не была учтена в истории русской и советской литературы и не рассматривалась даже в обзорном порядке, – справедливо указывают авторы «Предисловия» ко второму тому. – Поэтому введение всего этого материала в научный оборот вполне правомерно» (т. 2, с. 5). Авторы «Очерков» говорят о необходимости включения в книгу фактов истории местной печати и журналистики, рукописной и краеведческой литературы, а также произведений о Сибири тех литераторов, которые когда-либо были связаны с жизнью и литературой этого края. Так, в поле зрения авторов попадает огромный материал, чрезвычайно разнообразный по составу, характеру, художественному уровню, различный по своей значимости в литературном развитии сибирского региона и в масштабе всей русской и многонациональной советской литературы. Сама идея воссоздания «картины литературной жизни края на протяжении почти четырех столетий» (т. 1, с. 12) с возможной фактографической полнотой, привлечение новых литературных реалий, строго выдержанный принцип историзма в оценке тех или иных имен, понимание «контекста эпохи», в котором следует воспринимать явления литературы, представляются продуктивными для такого типа издания, вносящего существенные дополнения в общую картину развития русской литературы.

Авторы первого тома дают широкий и детальный обзор рукописной литературы Сибири конца XVI – начала XVIII века, начиная от первых сибирских летописей, сохранивших следы живой речи и восприятия «казачьих летописцев», очевидцев и участников легендарного похода Ермака. Кунгурская летопись, Есиповская, Строгановская, Румянцевская, Погодинская летописи содержат фрагменты устных рассказов «бывалого казачьего люда», тех устных «летописей», которые вместе с легендами, преданиями, историческими песнями и другими образцами сибирского фольклора во многом определили особенности рукописных сибирских летописей, создававшихся в русле древнерусской летописной традиции.

Можно понять увлеченность авторов этих разделов, проделавших серьезную исследовательскую работу для выявления своеобразия сибирской летописной традиции, с обилием вариантов изложения одних и тех же исторических событий. Они носят явный отпечаток воздействия фольклорных произведений, рукописно-литературных традиций, среды, личности и социально-общественной позиции летописца и т. п. Жанр историко-литературных очерков по существу переходит здесь нередко в работу исследовательского характера, хотя порой ощущается излишняя детализация, некоторая затянутость изложения этого в основе своей очень интересного, важною для истории литературы материала.

Достоинством этого раздела следует считать и расширение хронологических границ исследования, которое раньше, по установившейся традиции, начиналось с появления первых печатных журналов. Для Сибири это 1789 – 1791 годы – время выхода в свет журнала «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». Обращение авторов к сибирским летописям конца XVI века не только почти на столетие углубило литературную традицию Сибири, но и помогло по-новому оценить ее XVII век, ввести в историко-литературный обиход имена Н. Венюкова, составившего в конце XVII века «Описание: новые земли Сибирского государства» («Описание Сибири»), С. Ремезова – писателя, историка, просветителя, автора «Истории Сибирской», И. Черепанова – автора «Летописи Сибирской» и др.

«Молодая литература Сибири, – пишут авторы «Предисловия» к первому тому, – в XVII в. создается на основе многовекового развития русской литературы, по-своему продолжая на местном материале ее традиции и перенося, вместе со своими читателями, на новое место всю специфику древнерусской литературы» (т. 1, с. 17).

Специфика позднейшего литературного развития Сибири во многом, как показывают авторы, была связана и с тем, что книгопечатание, обслуживающее нужды светской литературы, распространилось в Сибири почти на столетие позже, чем на европейской территории России, Подобные, хотя и не столь резкие, сдвиги во времени характерны и для развития в дооктябрьской литературе Сибири основных творческих направлений. Так, 40-е годы XIX века здесь еще связаны с романтизмом, утверждение реализма происходит в основном в 60 – 70-е годы; однако с установлением более прочных и постоянных экономических, общественных, культурных и литературных связей с Центральной Россией положение постепенно меняется. Принципиально важную роль в этом процессе имела революционная сибирская ссылка, постоянные контакты местной литературной общественности с передовыми представителями революционно – демократической культуры России.

В поле зрения авторов двухтомника – становление и взаимодействие основных литературных направлений, развитие жанров, общее и специфическое в общественно-литературном процессе края в соотнесении с общерусским процессом. Немаловажную роль в организации и осмыслении большого и разнородного историко-литературного материала «Очерков» играет проблема литературной периодизации. Она решается авторами с учетом специфических; особенностей развития литературы Сибири и соотнесения ее с общероссийским общественным и литературным процессом, в основе которого – ленинская концепция развития освободительного движения в России.

Все эти факторы обусловили разделение материала первого тома на три больших раздела: посвященных литературе Сибири конца XVI – XVIII веков; литературе первой половины XIX века; второй половины XIX – начала XX века. Деление это не механическое. Первый раздел включает в основном проблемы рукописной литературы Сибири и завершается обзором печатных изданий и творчества авторов конца XVIII века (среди них – П. Сумароков, П. Словцов, А. Радищев). Материал второго раздела охватывает проблемы развития сибирского краеведения и литературы романтизма 20 – 30-х годов, включая творчество ссыльных декабристов. Здесь рассмотрены не только произведения А. Бестужева-Марлинского, А. Одоевского, В. Кюхельбекера, но и проблема воздействия литературной и общественной деятельности декабристов в период каторги и ссылки на общественную и литературную жизнь Сибири того времени.

В этом же разделе речь идет о романтической прозе Н. Полевого, И. Калашникова и ряда других, сибирских писателей, творчество которых дает возможность говорить о своеобразных чертах сибирской романтической литературы. Третий раздел тома посвящен проблематике укрепления и развития реализма, общественно-литературной деятельности «молодых патриотов Сибири» – писателей, публицистов и краеведов Н. Ядринцева, Г. Потанина, А. Щапова, Г. Елисеева, С. Шашкова и других, их связям с революционными демократами и народниками, их журнально-издательской деятельности, а также творчеству сибирских писателей-реалистов конца века и периода первой русской революции. Этот раздел тома связан с именами И. Кущевского, Н. Наумова, И. Федорова-Омулевского, а также с литературной деятельностью великих русских реалистов – А. Чехова, В. Короленко в их «сибирской» проблематике, имевшей огромное, непреходящее значение для развития реалистической литературы Сибири. Изучение общерусского литературного процесса начала века дополняется в исследовании именами таких писателей, как В. Шишков, творчество которого рассмотрено в его сибирских истоках, Г. Гребенщиков, известный романист предреволюционных лет, поддержанный в начале своего пути М. Горьким, А Новоселов, публицист и прозаик, знаток сибирского края, А. Сорокин, Г. Вяткин и др.

Один из заключительных разделов тома не случайно посвящен проблеме «А. М. Горький и писатели-сибиряки», подчеркивающей глубокую внутреннюю связь и соотнесенность явлений литературы Сибири с передовыми литературными силами и ведущими тенденциями общерусского литературного процесса. Обогащая наши представления о русской литературе дооктябрьского периода, первый том «Очерков» дает в то же время отчетливую и полную картину литературного процесса Сибири, обусловленного ее историей. Литература сибирского края рассмотрена здесь в ведущих тенденциях ее идейно-эстетического развития, в разнообразии творческих индивидуальностей писателей-сибиряков и представителей общерусской литературы, связанных с Сибирью жизненными обстоятельствами и творческими интересами.

Не вдаваясь в детальную оценку большей или меньшей степени исследовательских удач или издержек, следует отметить одно существенное методологическое достижение редакторов тома (В. Одинокова и покойного Ю. Постнова) и всего авторского коллектива. Это – включение областнической литературы, локальной по своей географической размещенности, а главное – по своей органической привязанности к истории и проблематике сибирского края, в общерусский литературный процесс.

Обусловлено оно не только взаимосвязанностью проблем общерусского общественного и литературного развития, в полной мере отразившегося ив судьбах литературы Сибири, не только рассмотрением отдельных писателей ив ряду сибирских, и в числе общерусских литераторов. В первую очередь эта методологическая позиция обусловлена восприятием единства русской литературы в ее взаимосвязанности с освободительным движением народов России, пониманием общности социально-исторической основы ведущих литературных направлений и творческих методов. Изучая областную, в известном смысле краеведческую, литературу, авторы рецензируемого труда не впадают в областническую обособленность, тем более что им удалось, на наш взгляд, сохранить высоту общерусских критериев в оценке литературных явлений, ощущение широкого историко-литературного контекста эпохи. Это справедливо и по отношению ко второму тому «Очерков». Ответственный редактор тома (Л. Якимова) и авторы его разделов решают ту же сложную задачу, стремясь избежать «краеведческой» изолированности и в то же время передать своеобразие литературного процесса в Сибири советского периода.

Не меньшие трудности стояли перед авторским коллективом и при эстетической оценке огромного, но художественно неравноценного материала. «В массе явлений литературы Сибири встречаются, конечно, произведения разного художественного уровня, – читаем в «Предисловии». – Их необходимо дифференцировать» (т. 2, с. 5).

В поле внимания исследователей включается, как и в первом томе, творчество тех писателей, которые были связаны с литературной и культурной жизнью сибирского края, участвовали в литературном процессе Сибири, независимо от того, как и где развивалось творчество таких художников в другие, не-сибирские периоды. Закономерно и необходимо в этой связи рассмотрение в «Очерках» творчества таких писателей, как Г. Марков, А. Коптелов, С. Сартаков, С. Залыгин, А. Иванов, В. Астафьев, В. Шукшин и др. Творчество этих писателей, имеющее в своей основе сибирские корни, давно стало неотрывной частью всесоюзного литературного процесса, внесло значительный вклад в развитие русской советской литературы. Это не противоречит, однако, включению их в литературный процесс Сибири, который предстает в книге как часть общерусской и общесоветской литературы.

Другая особенность тома – стремление авторов укрупнить общепринятую периодизацию. В книге, охватывающей литературный материал с 1917 года до 70-х годов, выделены два раздела – «Становление и развитие русской советской литературы Сибири» и «Русская советская литература Сибири 40 – 70-х годов», хотя внутри этих разделов все же сохранены традиционно выделяемые главы о литературе эпохи революции и гражданской войны, 20-х и 30-х годов, периода войны, послевоенного времени, современного этапа, включающего литературное развитие примерно до середины 70-х годов.

Главной исследовательской проблемой тома становится формирование и развитие метода социалистического реализма, со всеми особенностями становления нового, социалистического искусства в условиях сибирской действительности. Творчество В. Зазубрина, Вс. Иванова, Л. Сейфуллиной, А. Фадеева, И. Уткина, Л. Мартынова, А. Караваевой, Н. Асеева в 20-е годы, а также менее известных сибирских литераторов – Н. Янчевского, В. Итина, П. Дорохова, И. Гольдберга, Ф. Березовского и многих других стало основой развития советской литературы Сибири, становления нового творческого метода.

Следуя заявленному принципу, авторы рассматривают «дальневосточные» произведения А. Фадеева – «Разгром» и «Последний из удэге», ставшие советской классикой, творчество В. Арсеньева и ряда других писателей, поэтов, журналистов и литературных критиков 20-х годов. Период консолидации писательских сил Сибири в преддверии Первого всесоюзного съезда советских писателей, проблематика и особенности сибирского очерка 20 – 30-х годов, производственная проза первых пятилеток, тема «великого кочевья» сибирских народов, отразившая разительные перемены в жизни многочисленных народностей Сибири в годы советской власти и показавшая в свою очередь рост и изменение интернационалистского сознания русской советской литературы, – лишь часть большого тематического, проблемного, творческого богатства литературной жизни Сибири предвоенных лет. Нет возможности хотя бы упомянуть обо всем созданном в 30-е и 40-е годы сибирскими литераторами – о стихотворных сборниках и поэмах И. Рождественского, Л. Мартынова, П. Васильева и о первых сибирских советских драматургах, о суровой прозе и проникновенной лирике военных лет, о поэтах-фронтовиках – Г. Суворове, Б. Богаткове, Г. Доронине, В. Чугунове и о тенденциях развития послевоенной литературы Сибири.

Закономерно – по своей значительности – выделение проблем развития исторического жанра в послевоенной литературе – в творчестве Г. Маркова, К. Седых, С. Сартакова, Е. Пермитина, инонациональной тематики в произведениях Т. Семушкина, Н. Шундика, А. Кожевникова, рассмотрение послевоенной поэзии и драматургии, современного этапа литературного развития.

Все более тесными и постоянными становятся контакты литературной жизни края и общесоветского литературного процесса, происходит благотворное «выравнивание» уровней литературного развития в «центре» и «на местах», активное развитие молодых литератур ряда сибирских народов, косвенно сказавшееся и на развитии русской литературы Сибири. Все это обусловило закономерность появления целой плеяды талантливых, крупных писателей, творчество которых стало существенным вкладом в современный всесоюзный литературный процесс. Проза В. Шукшина, А. Иванова, В. Астафьева, В. Липатова, В. Распутина, драматургия А. Вампилова – неопровержимое свидетельство зрелости и интенсивности современного литературного процесса Сибири, давно утратившего свою первоначальную замедленность, раскрывающего сегодняшнему читателю широкие творческие горизонты во всех жанрах литературы.

Не так уж трудно было бы отыскать в большом труде сибирских литературоведов традиционно отмечаемые в жанре рецензии просчеты и недостатки. Разумеется, можно упомянуть об известной перегруженности двухтомника фактографическим материалом при значительно меньшем внимании авторов к проблемно-обобщающим, теоретическим выводам и наблюдениям. Можно указать и на преобладание порой «уравнительного» принципа в рассмотрении литературных явлений разного художественного масштаба и эстетического достоинства. И как следствие этого – беглость анализа, отсутствие внимания к особенностям поэтики произведения; на известную расточительность листажа при описании второстепенных литературных явлений. Но тут рецензент может войти в противоречие с первоначальным тезисом о том, как важно и необходимо для дальнейшего осмысления литературного развития прежних эпох и современности полное, систематическое исследование всей совокупности накопленного литературой материала, фактов вне зависимости от масштаба упоминаемых явлений. Именно такая фундаментальная многолетняя работа была проделана научным коллективом сибирских литературоведов. И преобладающим на чаше весов останется слово благодарности за большой и полезный труд, существенно обогативший нашу литературную науку новыми историко-литературными материалами, писательскими именами и методологически верными принципами изучения большого литературного наследия и живой творческой современности Сибири как неотъемлемой части литературного процесса страны в его закономерной целостности и многообразии.

1. А. Окладников, Открытие Сибири, М., «Молодая гвардия», 1979, с. 16.[↩]