Уроки незамеченной пьесы

И с юности не пойму, отчего же так мил человек, тленный, подверженный всем влияниям, как огонь на ветру? Что же светит в нем, как маяк в ночи, как лучина — в темной избушке? Образ и подобие Божие?

А. Цветаева. Неисчерпаемое

Драматургия А. Солженицына — явление в целом малоизученное. В частности, пьеса «Свет, который в тебе» («Свеча на ветру»), задуманная и написанная в 1960 году, за редким исключением (см., например: [Лопухина-Родзянко 1974: 125–136]) мало привлекала внимание исследователей. Сам автор не считал пьесу удачей, хотя указывал, что в ней «все мысли писал только искренние и даже излюбленные» [Солженицын 1996: 19].

Действительно, в пьесе есть ряд мыслей, развитых далее как в художественных произведениях, так и в публицистике писателя, поэтому пьеса может рассматриваться как этап становления Солженицына-мыслителя. В. Шаламов писал Солженицыну: «О «Свече на ветру» у меня мнение особое. Это — не неудача Ваша. «Свеча на ветру» ставит и решает те же вопросы, что и в других Ваших вещах — но в особой манере» [Шаламов 2013: 295].

Содержание пьесы сводится к следующему. К профессору-музыковеду Маврикию Крэйгу приходит племянник, математик Алекс Кориэл, не встречавшийся с ним 18 лет. Его сразу после войны, в которой он участвовал, по ошибке осудили на десять лет за убийство. Также ошибочно, за это же и тогда же, был осужден его друг, физик Филипп Радагайс. Через девять лет заключения выяснилось, что они невиновны. Их освободили. Филипп вернулся в университет, наука для него — культ. Алекс после выхода из тюрьмы работал школьным учителем. Он удивляет дядю и его жену Тилию своими взглядами: годы заключения — это не потерянные годы; «Благословенье тебе, тюрьма»; ужасно, что «весь человеческий интеллект до конца уходит на добывание благ», зачем вообще наука, не надо зарабатывать много денег и т. д.

Внимательный читатель Солженицына наверняка вспомнит фразу из книги «Архипелаг ГУЛАГ»: «Благословение тебе, тюрьма, за то, что ты была в моей жизни!» (ч. 4, гл. 1). Можно предположить, что Алекс — персонаж, так сказать, от автора (или прототипом которого является автор), что типично для Солженицына: Нержин в романе «В круге первом», сам Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ», Игнатич в «Матренином дворе»; такой персонаж есть в двух пьесах трилогии «1945 год», он также незримо присутствует в «Крохотных рассказах» и в «Одном дне Ивана Денисовича». Как в телесериале «В круге первом» (2006), где сам автор читает закадровый текст, так и во всех его произведениях он незримо (или зримо) присутствует.

Следует отметить еще одну черту произведений писателя: повторяемость персонажей, и не только их имен, но (иногда) и судеб. Помимо упомянутого выше Нержина, в пьесе «Пленники» мы встречаем Валентина Прянчикова и Льва Рубина — их потом увидим в романе «В круге первом». А еще один персонаж «Пленников» — Воротынцев — появляется в «Августе Четырнадцатого». В этой же пьесе есть Евгений Иванович Дивнич — реальное лицо, с ним читатель встретится снова в книге «Архипелаг ГУЛАГ».

Указанная особенность делает творчество Солженицына монолитным: все сочинения писателя — это как бы одна большая книга или страна, путешествуя по которой часто встречаешь уже знакомых тебе людей. Такая повторяемость имен и судеб персонажей способствует созданию у читателей впечатления глубокой вовлеченности в круг его персонажей.

Алекс и Филипп — это два варианта развития одной личности. Друзья с детства, сначала они оказываются в одинаковой ситуации: фронт, тюрьма по одинаково несправедливому обвинению. Затем — расхождение. Филиппа захватывает водоворот жизни, пафос науки. Он высказывает популярную теперь мысль: «Надо брать от жизни вдвойне и втройне!» (Современное: Бери от жизни все, и пусть мир подождет!)

У Маврикия есть дочь от первого брака Альда, которой отец совершенно не интересуется, как и своей сестрой Христиной, живущей в нищете. Вероятно, близость имен Алекса и Альды и самого автора пьесы не является случайной. Алекс, приглашенный Филиппом в его лабораторию, узнает о крайней хрупкости, ранимости психики Альды. Алекс так говорит о ней Филиппу: «…она <…> предельно разбросана <…> Она начинает мысль — и забывает ее <…> Она смутная и неуловимая, как отраженье в воде». Алекс уверен, что Альда тем самым очень подходит для опыта по ее «векторизации». Он говорит о том, что в их лаборатории разработаны методы корректировки сознания человека, и предлагает ей сделать ее характер «несгибаемым». Альда соглашается.

Алекс увлечен работой в лаборатории. Опыт по «кибернетической нейростабилизации» Альды прошел, как считают сотрудники лаборатории, удачно: ее душевное состояние стало стабильным. Альда приходит к Маврикию и «гладенько» (бездушно) играет Шуберта на рояле. Нейростабилизация сделала ее бесчувственной: она спокойно наблюдает, как автобус раздавил собаку. В лаборатории собираются сотрудники, празднующие успешное проведение опыта. В числе гостей оказывается Генерал. Это явно отрицательный персонаж, он не скрывает, что против социализма (наверное, единственный такой персонаж у Солженицына), и сначала с недоверием относится к работе лаборатории. Но когда узнает, что так можно управлять сознанием многих людей (в перспективе — миллионов), что нужно только обеспечить финансирование, это приводит его в восторг, и он обещает добыть необходимые средства. Алекса, напротив, страшит мысль о возможности управлять сознанием людей. Он говорит, что относится с подозрением не только к социальной кибернетике, но и ко всякой науке: «Она доказала, что неплохо умеет служить тирании».

Пьеса содержит немало афоризмов, принадлежащих не только Алексу. Скоропостижно на глазах у Альды умирает Маврикий, что становится для нее страшным потрясением. Появляется тетя Христина, которая ставит принесенную с собой свечу, зажигает ее и произносит — в несколько измененном виде — слова из Евангелия (разумеется, в тексте пьесы, готовившейся для советской сцены, источник не указан): «Никто, зажегши свечу, не ставит ее в сокровенном месте, ни под сосудом, — но на подсвечнике, чтобы видели свет» (Лк. 8:16); «Итак, смотри: свет, который в тебе, — не есть ли тьма?» (Лк. 11:35).

Кардинальный вопрос, на который как будто бы отвечает пьеса: свет в тебе тогда является путеводным, когда он является отблеском Высшего Света. На это же указывает Ж. Нива, резюмируя мысли Солженицына: «…каждый несет в себе Образ Совершенства, который иногда затмевается, но иногда вдруг просияет с необычайной силой. Мысли эти подтверждает «Молитва»» [Нива 1992: 95]. Вот строки из этого «крохотного» текста Солженицына:

На хребте славы земной

я с удивлением оглядываюсь на тот путь

через безнадежность — сюда,

откуда и я смог послать человечеству

отблеск лучей Твоих.

Альда в результате такого потрясения возвращается в свое прежнее состояние, опыт с ней прекращается, чем огорчены все сотрудники лаборатории, кроме Алекса, который из лаборатории уходит. Он крайне встревожен тем, что достижения науки попадут в руки нечестных людей, способных с их помощью управлять человеческим сознанием. Филипп хочет продолжить опыты с людьми: «…они обещают колоссальный успех!» — и уговаривает Альду вновь ее «стабилизировать», так как он учтет ошибки и дополнит систему нейростабилизации. Алекс отговаривает Альду от этого: «Папина смерть спасла тебя от этого ужаса! от моей тяжелой ошибки. От моей вины перед тобой…» Он говорит, что хочет помочь донести до XXI века «одну эстафетку. Колеблемую свечечку нашей души». «Сверхзавлекательная» для Филиппа возможность чтения человеческих мыслей, которую люди получат с помощью науки в будущем, ужасает Алекса, так как биокибернетика — «это вмешательство в самое совершенное, что есть на земле, — в человека!».

Написанная более полувека назад, «Свеча на ветру» — пьеса-предупреждение. Она содержит сокровенные мысли тогда мало кому известного человека, позднее повторенные им в других произведениях, в том числе публицистических:

– об опасности ничем не ограниченного развития науки, обусловливающего галопирующее развитие машинной цивилизации;

– об ущербности примата материального над духовным, гибельности изгнании религии из жизни общества (о религии пренебрежительно высказываются оппоненты Алекса, причем их высказывания, напоминающие советские лозунги, плакатно примитивны);

– о неизбежной деградации общества, главной целью которого является стремление к максимальному получению материальных благ, к удовольствию;

– о забвении моральных критериев, приводящем к отмене морали;

– о тревожной возможности создания нового психотронного оружия массового поражения;

– о крахе попыток регулирования сознания людей;

– об искупительной роли страдания в жизни человека.

Алекс говорит афоризмами. На слова Тилии, что ей некогда, он отвечает: «»Некогда»? Это бич современного человека. Тебе некогда, человек? — значит, ты неправильно живешь. Перестань так жить, иначе погибнешь!»

Несценичность этой пьесы отчасти объясняется тем, что в ней мало собственно действия. Не только в этой пьесе, но и вообще в произведениях Солженицына время не ощущается.