№1, 2005/Книжный разворот

У. Эко. Эволюция средневековой эстетики

Усвоив точку зрения философов Просвещения, уже давно к Средневековью приклеили ярлык – «темное». И по сей день Средние века для кого-то – горящие костры, фанатичные или лицемерные монахи и пьяные ваганты. Стоит ли говорить о том, что подобное понимание Средневековья не соответствует действительности ни в историческом, ни в культурном, ни в эстетическом аспектах?Итальянский прозаик и семиотик Умберто Эко в далеком 1958 году решил расставить все точки над «i» в четырехтомном академическом учебнике по эстетике, куда должна была войти как одна из центральных глав «Эволюция средневековой эстетики». Эко тогда было 26 лет. Он задумывал «проследить развитие идеи Прекрасного в средневековой философии после раннехристианского периода и до возникновения светской культуры, связанной с именами Данте и Боккаччо» (с. 7). Вышло же – как всегда у Эко – и глубже, и тоньше: автор не только «проследил» и «разобрал», но и увидел Средневековье глазами человека другого времени.

Эко с первых страниц акцентирует внимание читателя на том, «что именно красота означала для средневекового человека» (с. 12). В качестве двух исходных точек определены схоластическая теория Средневековья и его художественная (архитектурная, литературная) практика. Методологию работы итальянского семиотика можно проиллюстрировать на двух замечательных примерах.В главе «Эстетика пропорциональности» Эко приводит пример того, как теория «пропорциональности», развитая Боэцием, в трудах Иоганна Скотта Эуригены накладывается на музыкальные концепции Средневековья и вырастает в определение и описание «контрапункта», а затем становится ступенью к великим полифоническим открытиям XI века. Все это смогло произойти только потому, что «средневековый музыкант, пользующийся традиционными музыкальными текстами, придает совершенно конкретное значение тем категориям, которые для Боэция были лишь платоническими абстракциями» (с. 78).Приводит Эко и примеры обратного взаимодействия теории и практики, которое оказывается не менее красивым, но куда менее адекватным реальности. Так, создав теорию музыкального созвучия, названную позднее «гаммой», и опробовав ее на конкретных музыкальных произведениях, средневековые мыслители на этом не остановились и попробовали перенести практический опыт гаммы на «музыку небесных сфер». Космическую концепцию соразмерности предложил Боэций, и у него нашлось много продолжателей: Иероним из Моравии, Гонорий Отэнский, Эуригена. Об этой тео-

рии, выросшей из практики и порвавшей с нею, Эко пишет беспощадно иронично: «…в самом деле, если каждая планета производит один звук гаммы, то все планеты вместе произведут лишь <…> диссонирующий набор звуков. Но средневекового теоретика подобное противоречие ничуть не смущает. Совершенство численных соответствий ему важнее» (с. 65). Рассуждения о «космической гармонии» пришлись ко двору и в эпоху Возрождения, в отношении которой в данном случае Эко не менее ироничен: «Подумать только – даже астрономы эпохи Возрождения умудрялись делать выводы о том, что Земля вращается, исходя <…> из соображения о полноте гаммы. Поскольку гамма требует восьмого звука, то Земля его непременно производит» (с. 66).

Этот метод дает Эко возможность проследить и увидеть развитие таких важных для Средневековья вопросов, как «эстетика организма», символизм и аллегоризм Вселенной, место художника в изменяющемся мире, эстетика света и цвета, «художественная фантазия и достоинство художника».

Важной особенностью книги является ее «смысловая протяженность»: Эко соединяет Средневековье не только с днем сегодняшним, но и эпохами, прямо к нему примыкающими: Возрождением в будущем и «классической эпохой» в прошлом. Эстетика у Эко – не мертвая доктрина, а живой процесс постижения Прекрасного, потому что имеет свое начало и не имеет завершения.

Говоря о «Вселенной символической и аллегорической», Эко не только приводит примеры постижения Вселенной Фомой Аквинским, Гуго Сен-Викторским и другими средневековыми мыслителями и алхимиками, но и не забывает напомнить о том, во что эти примеры постижения вылились: «…в течение трех столетий скульпторы и живописцы отправлялись весной в леса, чтобы уловить живой ритм природы, а Роджер Бекон в один прекрасный день утверждает, что кровь козла вовсе не является необходимой, чтобы раздробить алмаз. Доказательство? «Я видел это собственными глазами»» (с. 140 – 141).

В конце книги Эко приводит внушительный библиографический список по каждой из тем, которые рассматривает. Многие из исследований самому Эко кажутся недостаточно ясными по изложению (Б. Кроче) или неточными по фактическому материалу (К. Гилберт). К работам же Э. де Брюна и Й. Хейзинги автор «Эволюции средневековой эстетики» отсылает читателя настойчиво и постоянно.

Написать о Средневековье можно и больше, и разнообразней, чем это сделал Эко, но редко кому удается увидеть «темные века» так светло и ясно.

г. Великий Новгород

М. БУДАРАГИН

 

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2005

Цитировать

Бударагин, М. У. Эко. Эволюция средневековой эстетики / М. Бударагин // Вопросы литературы. - 2005 - №1. - C. 356-357
Копировать

Нашли ошибку?

Сообщение об ошибке