Традиции и заветы советского литературоведения

Отечественная наука о литературе родилась почти одновременно с Санкт-Петербургской Академией. В указе, которым Петр Первый 29 января 1724 года повелел «учинить Академию», наряду с «протчими науками» предусматривалось также изучение языков и «знатных художеств», филологические науки стали предметом забот Академии, в штатах которой с первых дней ее существования числились и филологи¹.

Универсальный гений Ломоносова придал отечественной филологии (до него она развивалась в границах школьных пиитик) значение подлинной, вполне «академической» науки. Его «Краткое руководство к красноречию» было не только первой риторикой на русском языке (все предыдущие были писаны латынью), но и первым курсом общей теории литературы, опиравшимся на национальные литературные образцы.

Своими трудами в «словесных науках» — первой риторикой на русском языке, первой российской грамматикой, первым опытом русской стилистики в трактате «О пользе книг церковных…», своим «Письмом о правилах российского стихотворства» – Ломоносов сообщил развитию филологических наук в Академии необыкновенную для того времени широту и связал их с литературной практикой, с актуальными проблемами поэзии и прозы. «С Ломоносова, – считал Белинский, – начинается наша литература; он был ее отцом и пестуном; он был ее Петром Великим».

Стремление к всенародному характеру деятельности, забота о приумножении «красоты, великолепия, силы и богатства российского языка», о процветании словесных наук, научно осознанная идея взаимосвязи филологической теории с развитием художественной литературы – все это со времени Ломоносова легло в фундамент традиций отечественной науки. В рамках Петербургской Академии наук эти славные традиции были продолжены изданием собрания сочинений Ломоносова и книг, выпущенных Собранием старающихся о переводе иностранных книг на российский язык (112 сочинений в 173 томах), и другими изданиями. Подлинным их развитием на демократической основе явились труды русских просветителей последней трети XVIII века – Радищева, Фонвизина, Новикова…

В 1783 году наряду с Академией наук была основана в качестве самостоятельного учреждения академия языка и словесности, наименованная Российской Академией, «с отнесением к ее обязанности вычитания и обогащения языка, общего установления употребления слов, также свойственного ему витийства и стихотворства» ². Здесь, вопреки строжайшей регламентации, академическая филология развивалась шире отведенных ей границ. В первые десятилетия XIX века заметно возрастает внимание к теоретическим основам литературы, появляется обобщающее исследование по стиховедению – «Опыт о русском стихосложении» А. Востокова, выходит первая в России историко-литературная монография П. Вяземского «Фонвизин». Подлинной масштабностью теоретических обобщений отличалась книга академика И. Рижского «Наука стихотворства» и еще более – его же «Введение в круг словесности», как бы соединившее в себе теорию литературы и эстетику. «Равного ему, – писал об этом труде известный историк Д. Багалей уже в конце XIX века, – по значению для своего времени русская литература не имеет доселе» ³.

В начале XIX века участие Вяземского, Жуковского, Крылова и других писателей в деятельности Российской Академии несколько смягчает отрешенность академической науки от жизни и литературы, литературная же критика «впитывает» в себя некоторые черты формирующегося литературоведения (статьи А. Мерзлякова, В. Кюхельбекера, а также Бестужева-Марлинского «Взгляд на старую и новую словесность в России», «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года»). Постановка историко-литературных и теоретических проблем приобретает в критических работах Пушкина (в 1832 году он тоже вошел в число членов Российской Академии), в статьях Н. Полевого и Н. Надеждина философскую углубленность и пафос гражданственности, во многом подготавливая критическую деятельность Белинского. В критических статьях Пушкина, Гоголя, Белинского утверждаются идеи гражданского служения писателя, народность осмысляется как непременное качество и эстетический принцип художественной литературы и литературной критики. Исследуя творчество Пушкина, Лермонтова, Гоголя и других виднейших современных писателей, разрабатывая теоретические основы «натуральной школы», Белинский закладывает фундамент эстетики критического реализма, а его цикл статей о Пушкине явился первым курсом истории новой русской литературы, сочетавшим историческое и критическое рассмотрение литературных явлений.

Так, на новом этапе заложенная Ломоносовым традиция единства теории и литературной практики приобретает новое, обогащенное выражение в единстве критики, теории и истории литературы.

В 1841 году Российская Академия согласно «высочайшему рескрипту» вошла в состав Академии наук в качестве особого (Второго) отделения. Разработка теоретических и историко-литературных проблем постепенно обособляется в Академии от задач литературной критики, которая все более становится полем острой идейной борьбы.

В то же время критика в работах наследников и продолжателей Белинского – революционных демократов 60-х годов (Чернышевского, Добролюбова, Писарева) – обогащается достижениями истории литературы и эстетики, используя их в анализе и оценке новейших явлений литературного процесса с позиций революционно-демократической идеологии, интересов народа, с учетом складывавшейся в России революционной ситуации.

Одновременно с тем, как «социалистические лессинги» русской революционной демократии возводят и укрепляют здание материалистической эстетики, создают литературную критику, равной которой не создала ни одна школа, ни одно направление в Западной Европе, – продолжается процесс кристаллизации русского академического литературоведения. Оно сосредоточивается на методологических и историко-литературных проблемах, завоевывая мировое признание фундаментальными трудами (М. Сухомлинов, «О древней русской летописи как памятнике литературном», 1856; Н. Тихонравов, «Задачи истории литературы и методы ее изучения», 1898; А. Пыпин, «История русской литературы», 1898 – 1899; Александр Веселовский, «О методах и задачах истории литературы как науки» и «Поэтика сюжетов», 1897 – 1906; труды Ф. Буслаева, В. Истрина, А. Потебни и др.).

Одна из крупнейших заслуг академического литературоведения – научное издание памятников древнерусской литературы (летописи, жития, «Слово о полку Игореве» и др.), собраний сочинений Пушкина, Гоголя и других русских классиков, а также разработка научных методов текстологии и комментирования (особенно замечательны труды Ф. Буслаева, Александра Веселовского, А. Шахматова, совершившие переворот в теоретическом изучении памятников древнерусской литературы и фольклора). Традиции, заложенные академическим литературоведением, были унаследованы и развиты советскими учеными (кстати, некоторые из издательских замыслов Академии наук могли быть завершены только после Октября, – например, «Полное собрание русских летописей», т. 1 – 31, СПб. М. 1846 – 1968).

При всем различии мировоззренческих и методологических принципов, между академическим литературоведением и революционно-демократической критикой и эстетикой была и заметная связь.

Оспаривая многие методологические принципы академического литературоведения, вступая в полемику – подчас весьма острую – с его адептами по ряду принципиальных вопросов, революционная демократия (а также ранняя марксистская критика) отнюдь не пренебрегала опытом академической школы. Пыпин справедливо возводил наиболее плодотворные традиции академического литературоведения в известной мере к тем же истокам, в которых возникло и революционно-демократическое течение «То направление, – писал он в предисловии к сочинениям Н. Тихонравова, – какое принимали с самого начала труды Тихонравова по истории литературы, было отражением целого научного движения, которое в основе своей было несомненно связано с движением эпохи «сороковых годов», хотя в некоторых случаях, по-видимому, расходилось с ним, а иногда вступало даже в прямое столкновение» ⁴. Воздействие передовых течений русской общественной мысли и литературы наиболее определенно сказалось в интересе академического литературоведения к народному творчеству, в стремлении показать его значение для литературы (и тем самым – роль народа в развитии всей художественной культуры), раскрыть, как писал сам Тихонравов, «преемство исторических явлений в новой русской литературе» ⁵. Лучшие представители академического литературоведения, как известно, высоко оценивали литературно-критическую деятельность революционных демократов.

Реакционная часть академического руководства делала все для того, чтобы не допустить демократические веяния и идеи в Императорскую Академию. Демократически настроенные ученые не допускались в число академиков: член-корреспондент Д. Менделеев был забаллотирован при выборах в действительные члены, не были избраны К. Тимирязев и А. Столетов. В 1882 году во главе Академии был поставлен граф Д. Толстой, являвшийся одновременно министром внутренних дел и шефом жандармов. В 1902 году по указанию Николая II был лишен звания почетного академика Горький. В знак протеста два других почетных академика – Чехов и Короленко – покинули Академию.

Великая Октябрьская революция явилась историческим рубежом и в деятельности Академии наук. Были сметены преграды, искусственно возведенные в буржуазно-помещичьей России между народными массами и наукой, между трудящимся большинством страны и культурой. Настало время, когда завоевания культуры, плоды человеческого ума и творческого гения в нашей стране не на словах, а на деле становились достоянием миллионов. Пути прогресса науки и роль Академии наук в социалистическом обществе были четко определены В. И. Лениным в «Наброске плана научно-технических работ» (апрель 1918 года). В лице своих лучших, демократически настроенных представителей Академия наук живо откликнулась на призыв советской власти включиться в осуществление гигантской программы восстановления и подъема экономики и культуры страны.

Для литературоведения документами вдохновляющей силы явились широкоизвестные выступления и высказывания Владимира Ильича в защиту классического наследия русской литературы от нигилистических наскоков и та мудрость, с которой Ленин определил вскоре после революции подход большевистской партии к проблеме традиций, сказав, что «коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество», что «только точным знанием культуры, созданной всем развитием человечества, только переработкой ее можно строить пролетарскую культуру» ⁶.

Ленинские призывы к участию в строительстве новой жизни, к созданию «действительно нового, великого коммунистического искусства» ⁷ А. Луначарский назвал «гордым и блистательным заветом Ленина искусствоведам и художникам, литературоведам и писателям» ⁸.

Советское литературоведение развивалось по ленинским заветам. Марксистско-ленинская философия формировала его мировоззренческую основу; ленинская теория отражения, ленинские статьи по вопросам литературы (особенно статьи о Льве Толстом) легли в фундамент его концепции эстетического освоения действительности, познавательной и преобразующей роли литературы; в статье «Партийная организация и партийная литература» литературоведение обрело теоретическое обоснование принципа партийности литературы, а вместе с тем и своего подхода к литературному процессу.

Изучение и освоение теоретических трудов Ленина, лучших эстетических работ Плеханова и литературно-критического наследия критиков-марксистов, литературно-теоретическая деятельность А. Луначарского и М. Горького в первые десятилетия советской эпохи, – все это определило новое направление развития и, соответственно, новый качественный уровень нашей науки о литературе.

Новая, советская наука о литературе не вняла вульгаризаторам, призывавшим полностью отречься от наследия академического литературоведения, выбросить его на «свалку истории»; она сохранила и укрепила преемственные связи с лучшими своими предшественниками, критически осваивая и творчески развивая прогрессивные традиции русской академической науки.

Однако перед советским литературоведением стояла принципиально новаторская задача – с позиций марксистско-ленинского мировоззрения прочесть всю историю мировой, и прежде всего отечественной, литературы. Для этого необходимо было заново разработать систему научных принципов литературоведения. И обновление здесь было настолько значительным, что можно говорить о начале новой эры в истории этой науки.

Хотя советская наука о литературе унаследовала богатые традиции отечественного и мирового литературоведения, а ее общеметодологические предпосылки сложились в трудах классиков марксизма-ленинизма, в решении конкретных задач ей пришлось идти непроторенными путями, бороться с ошибочными концепциями. Немалую роль в этой борьбе сыграли дискуссия о «формальном методе» (возникла она в 1924 году и закончилась только в начале 30-х годов) и дискуссия о концепции В. Переверзева (проведенная в ноябре 1929- январе 1930 года Коммунистической Академией), имевшие большое теоретическое и практическое значение для развития литературоведения.

Важным этапом в развитии нашей науки о литературе (а вместе с тем и литературной критики) явилось преодоление в 30-х годах вульгарного социологизма с его догматическим пониманием связей идеологии и экономики, игнорированием специфики искусства, упрощенно-прямолинейным пониманием роли мировоззрения в творческом процессе.

Решающую роль в преодолении методологических пережитков вульгарного социологизма и последующем подъеме советского литературоведения сыграло теоретическое освоение эстетического наследия классиков марксизма-ленинизма. Именно в эти годы были опубликованы письма Маркса и Энгельса к Ф. Лассалю, Энгельса к М. Каутской и М. Гаркнесс, вышел сборник «К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве». В 1932 году появилась статья А. Луначарского «Ленин и литературоведение», положившая начало углубленному изучению трудов и высказываний Ленина, непосредственно касающихся литературы и искусства.

Освоение марксистских положений о связи искусства с развитием общества и об относительной самостоятельности его как способа отражения и познания жизни, об активной роли художественного сознания – все это способствовало формированию более емкой и многогранной системы понятий о реализме и народности в литературе, более верных, свободных от догматизма и упрощенчества, представлений о соотношении и взаимосвязи метода и мировоззрения в искусстве. Это помогало также решению ряда насущно важных проблем творческого метода советской литературы – социалистического реализма, формирование которого было одним из ведущих процессов в развитии советской литературы с первых дней после Октября. 30-е годы вошли в историю советского литературоведения как основополагающий этап теоретической разработки принципов социалистического реализма. Предсъездовская дискуссия 1932 – 1934 годов, доклад и выступления Горького на Первом съезде советских писателей, его статьи «О социалистическом реализме», «Беседа с молодыми» и другие, где некоторые из принципов этого творческого метода были сформулированы, – активизировали эстетическую мысль литературоведов в этом новом для нее направлении. Дальнейшее развитие она получила в статьях Луначарского, Фадеева, в сборнике «В спорах о методе» (1934), в статьях ряда видных советских критиков. Успешно преодолевалась распространенная ошибка – отождествление стиля и метода; возрастал интерес к разработке на новом творческом уровне вопросов поэтики, проблем художественной формы.

Теоретические поиски 30-х годов определили основные линии развития советского литературоведения двух последующих десятилетий. Итоговыми событиями этого процесса и вместе с тем началом нового периода явились дискуссии о реализме и социалистическом реализме, проведенные ИМЛИ в 1957 и 1959 годах (вторая – совместно с Союзом советских писателей).

Значительными успехами в теоретической разработке узловых проблем социалистического реализма отмечены 60-е годы. По наиболее актуальным из этих проблем были проведены общесоюзные конференции.

Дискуссии на этих конференциях помогали постепенно преодолевать устаревшие и вульгарные представления о социалистическом реализме, глубже уяснять его особенности, все полнее раскрывавшиеся в живом творческом опыте современной литературы.

Успехи советской литературы, в особенности завершение во второй половине 30-х – начале 40-х годов художественных эпопей, получивших мировую известность («Жизнь Клима Самгина», «Тихий Дон», «Хождение по мукам» и др.), постепенно подводили теоретическую мысль к попыткам определить место социалистического реализма в мировом литературном процессе, в художественном развитии человечества. Упомянутая дискуссия по вопросам социалистического реализма, состоявшаяся в 1959 году, была в этом отношении знаменательным событием: здесь окончательно утвердилось представление о социалистическом реализме как новом закономерном этапе развития мирового искусства, единственно верном ответе на искания передовой художественной культуры человечества, форме художественного самосознания народов, борющихся за свое социальное освобождение. Здесь же были впервые сформулированы и широко обсуждены еще две важнейшие проблемы: стилевое богатство и многообразие литератур народов СССР и взаимоотношения социалистического реализма с другими литературными направлениями в современном мировом литературном процессе.

С течением времени обсуждение этих проблем, особенно второй из названных, приобретало все большую остроту и было осознано как один из важнейших участков идеологической борьбы в условиях «достигающей крайнего напряжения конфронтации реализма и враждебных ему течений, которые мы объединяем под названием модернистских»##И. И. Анисимов, Послесловие к сборнику «Современные проблемы реализма и модернизм», «Наука», М. 1965, стр.

1. См. П. Пекарский, История Императорской Академии наук в Петербурге, т. 1 – 2, СПб. 1870 – 1873.[↩]
2. Цитирую по предисловию к «Словарю церковнославянского и русского языка, составленного вторым отделением Императорской Академии наук», СПб. 1847, стр. 1.[↩]
3. Д. И. Багалей, Опыт истории Харьковского университета, т. 1, Харьков, 1893 – 1898, стр. 644.[↩]
4. См. «Сочинения Н. С. Тихонравова», т. 1, М, 1898, стр. XVI.[↩]
5. Там же, стр. 108.[↩]
6. «В. И. Ленин о литературе и искусстве», «Художественная литература», М. 1967, стр. 444, 443. [↩]
7. «В. И. Ленин о литературе и искусстве», стр. 666. [↩]
8. А. В. Луначарский, Собр. соч. в 8-ми томах, т. 8, «Художественная литература», М. 1967, стр. 458.[↩]