Среди журналов и газет

«НАШИ ТЕМЫ ПЕРЕКЛИКАЛИСЬ…» В журнале «Волга» (1979, N5) публикуется отрывок из письма К. Федина от 20 – 30 сентября 1948 года, в котором он касается проблем, возникавших у писателей в первые годы революции. Письмо адресовано В. Ковалеву, работавшему в те годы над диссертацией о Л. Леонове, и является ответом на ряд вопросов о творчестве Федина и Леонова 20-х годов.

«Тот факт, что меня и Леонова критика «сближала», скорее всего объясняется тем, что было удобно нас сближать. Внешне наши темы перекликались: и он, и я затрагивали жизнь русской интеллигенции на рубеже революции. В 20-х годах эта тема была еще жгучей и для критики, и для художников. Интеллигенты дореволюционной формации еще ходили по улицам. Ни я, ни Леонов (как мне думается) не могли согласиться, что старая интеллигенция после революции стала достоянием могильных червей. Не говоря уже о партийных интеллигентах, все молодое поколение интеллектуальных работников продолжало учиться именно у старой интеллигенции, которой сейчас оно и обязано тем, что в Советской России есть конструктора самолетов, геологи, артиллеристы, судостроители, математики и некоторое число художников во всех областях искусства.

Однако, из близости темы еще не вытекает творческая близость между мной и Леоновым, если под «творчеством» разуметь всю полноту художественного выражения темы. Тут – по-моему – бросаются в глаза различия, а не сходства между этими двумя авторами. Но это – дело исследователя.

Правы Вы в том, что революционная тема требовала от писателя длительной подготовки, на которую ушло немало времени. Мы ведь были (без скромности) первыми русскими писателями, пробовавшими ввести в литературу тему войны и революции. Дорог нам никто не прокладывал. Иной раз мы шли ощупью, как слепцы. А надо было при этом не забывать и своего первородства, не порывать нити с традицией, которой, впрочем, было недостаточно, чтобы построить хотя бы основу новой эстетики.

Что касается т. н. реализма, то нельзя забывать, что он был к моменту революции не самым сильным течением в русской литературе. Влияние символистов было ощутимее. Западные формы давали тоже себя знать. Там к этому времени шла битва между мощным символизмом скандинавцев, французов и экспрессионистами Германии. На революционной поверхности России главной силой стремился сделаться футуризм. Да это Вы отлично все знаете. Так что думать, что мы решали только один вопрос (какую избрать позицию к русскому реализму, который – кстати – вовсе не назывался тогда «критическим»), – неверно. Если пытаться свести тогдашние наши поиски к одному вопросу, то это надо бы сформулировать так: как выйти из литературного хаоса, сохранив здоровые начала русской традиции и отыскав форму, способную воплотить материал войны и революции?

Таким образом, появление новых книг [о] современности лишь «через 3 – 4 года после окончания гражданской войны» надо считать естественным. Книги эти появились скорее очень рано, чем очень поздно… «Широкие полотна» (по Вашему выражению) не «откладывались» нами, а подготовлялись. И только…»

ПАМЯТИ БОЙЦА. Под таким заголовком газета «Магнитогорский рабочий» (19 сентября 1979 года) публикует выдержки из писем Константина Михайловича Симонова.

Многих писателей – ныне широко известных – поддержал Симонов в начале их творческого пути, будучи главным редактором журнала «Новый мир», «Литературной газеты», секретарем правления Союза писателей СССР. Неизменно внимателен он был и к своим корреспондентам. Письма писателя занимают немалое место в его наследии.

Среди постоянных многолетних корреспондентов К. Симонова был и заведующий кафедрой советской литературы Магнитогорского педагогического института Л. Заманский. Переписка его с писателем началась еще в студенческие годы. Л. Заманский ведет на факультете русского языка и литературы пединститута спецсеминар «Творчество К. М. Симонова. Проблема героя». Письма К. Симонова помогали в этой работе. Часть писем Л. Заманский публикует на страницах газеты «Магнитогорский рабочий» с некоторыми купюрами.

«…В какой-то мере, пожалуй, стихи мои – предвоенные и начала войны – своего рода ключ к пьесам и романам. Во всяком случае, в них начало многого того, что потом по-другому и в другое время было написано в пьесах и особенно в романах. Чтобы недалеко ходить, можно взять «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», соответствующие страницы «Живых и мертвых». Но если покопаться, то параллелей, конечно, куда больше, чем одна эта, наиболее откровенно выраженная…