Символ великого доверия. Марина Степнова

Для того чтобы понять специфику «эволюции в прозе» Марины Степновой, надо хорошо знать все, что она написала. На данный момент это с десяток рассказов, а также романы «Хирург» и «Женщины Лазаря». Однако в хронологическом подходе к критике текстов Степновой кроется своего рода подвох, даже парадокс: роман «Хирург», написанный первым, никак не может опережать «Женщин Лазаря», хотя именно так дело и обстоит. Причина — в удивительных, редких и точных интонациях, конфликте и характерах «Хирурга», которые резко расходятся со всем остальным. По идее, после начальных опытов в прозе Степнова должна была написать «Женщин Лазаря», произведение, во многом схожее с ее первыми рассказами, а затем сделать большой шаг — но не вперед, потому что оба романа очень хороши, а в другую сторону — и создать «Хирурга». Это было бы логично и закономерно. Но здравая логика здесь не срабатывает…

После дебютного «Романса» (напечатан в журнале «Наша улица», 2000, № 1) Степнова опубликовала еще три рассказа — «Черная кошка» и «Татина Татитеевна» («Новый мир», 2003, № 7), а также «Бедная Антуанетточка» («Звезда», 2004, № 8). И при всей робости и даже наивности начальных опытов (назовем их «ранними»), где удачные обороты и находки чередуются с заезженными и тривиальными образами, в этих рассказах сразу же проявляется главная на сегодняшний день черта прозы Степновой: она пишет о некрасивых и непривлекательных людях, которые нечасто становятся героями литературы. Персонаж Степновой — не Башмачкин, вечно унижаемый, но благородный и великодушный, не Смердяков, сын блаженной и убийца, но философ и страдалец, и даже не чеховский Червяков, жалкий и раболепный, но совестливый и комичный. Их, героев Степновой, даже сложно назвать маргиналами, потому что они все — плоть от плоти нашего общества, нашей культуры и наших привычек. Маргинального — выбивающегося из общего ряда — в них нет ничего. Видеть героя в маленьком человеке сложно, а видеть героя в полном ничтожестве почти невозможно — и однако именно это порой удается Степновой.

Конечно, главные герои двух ее романов — гении, а не ничтожества. Но на людей, окружающих Аркадия Хрипунова или Лазаря Линдта, их гениальность не распространяется, да и поступки гениев часто очень и очень непривлекательны, а подчас даже преступны и аморальны. Степнова не выискивает личность в толпе, она берет — по ее же собственному определению — «рядовой толпообразующий элемент» («Бедная Антуанетточка») и весьма безжалостно его описывает. А читатель, либо восхищаясь точностью наблюдений, либо кривясь от чувства неприязни к деталям, не может не признать, что люди вокруг нас таковы, и с этим ничего не поделаешь.

Таковы неудавшиеся супруги Ника и Афанасий, герои «Романса». Лютая, бешеная тоска существования невинной (во всех смыслах) провинциальной девочки, попавшей в объятия запойного композитора, сменяется предсказуемыми трудностями совместной жизни, предательством мужа и скверным поступком в финале. Этот рассказ, помимо прочего, явил и еще одну характерную (но, безусловно, не уникальную) черту Степновой: небрезгливость к физиологическим подробностям. Если говорить сугубо формально, то Степнова вошла в литературу с фразой «И тогда Ника сделала аборт», — смелая заявка, но, как выясняется впоследствии, это не попытка эпатировать, а насущная писательская потребность в проговаривании того, чего люди обычно стыдятся, отлично сочетающаяся с упомянутой выше «толпообразностью» и бесстыдством героев Степновой.

«Бедная Антуанетточка» — история жизни никем не понятой некрасивой девочки-переростка в школе, тетки-бухгалтерши во всей последующей жизни. Многое трогает в рассказе, многое задевает — прежде всего потому, что ты непременно узнаешь в тексте себя или кого-то из близких (родственников, соседей, коллег), — но это произведение, как и большинство других ранних рассказов Степновой, оказывается лишено кульминации, выхода из бессмысленного circulium vitae: главная беда героини — Аниты Антоновой — в том, что она уродилась такой, а уж винить в этом некого.

«Черная кошка» немного отличается от прочих характером неназванной женщины, главного действующего лица. Она, как говорится, удачно вышла замуж, она любит и уважает мужа (что, о чудо, взаимно). Однако «Черная кошка» в очередной раз подтверждает, что убогой может быть не только жизнь в пыльном продавленном кресле, как у Антуанетточки, но и жизнь, начисто лишенная внутреннего — нравственного — ориентира. Названием рассказ обязан настоящей, не фигуральной черной кошке, которую Безымянная выкинула на помойку, переезжая к будущему мужу. Поступок чудовищный, но совершенно не мотивированный. У мужа Безымянной нет ненависти к животным или аллергии (уже в четвертом абзаце мы узнаем, что у них в доме живет собака), поэтому неясно, что подвигло героиню так поступить с кошкой. Хотя именно образ брошенной кошки позволил автору поставить эффектную точку: она, кошка, «совсем забыла, сколько кругом горя, шума и воздуха. Воздуха, в котором навсегда растворялся мой единственно знакомый и доступный ей запах…»

В этом не самом удачном степновском рассказе (взять хотя бы ряд неловких, слишком ученических выражений: «одуряюще молодым телом», «я показалась ему <…> перепуганным, неуклюжим, заблудившимся ребенком», «нам обоим было тесно в этом смертельно перекошенном времени и пространстве» и т. д.), выполз наружу червячок, который потом подгрызет прочный фундамент романа «Женщины Лазаря», — авторское невнимание к убеждающим мелочам. Безымянная была студенткой, потом работала — где? Муж Безымянной — бизнесмен. У него «постоянно растущий годовой доход». Как он заработал капитал, в какой сфере он был «богом, возглавляющим почетную рейтинговую тройку»? Бывают произведения, где это неважно. Но здесь — важно: выпущенные из внимания детали — при желании автора обозначить их буквально десятком, не более, слов — добавили бы очень много к образам Безымянной и ее мужа. Обстоятельства, возможно, и условны, но тогда надо было бы максимально уходить от конкретики и не упоминать ни бизнес, ни офис, ни охрану…

А вот «Татина Татитеевна» — более поздний и более достоверный рассказ об умирающей от рака женщине Галине Тимофеевне, до последнего вздоха стремящейся облегчить жизнь своим до самоотречения любимым детям и мужу. Это история об обычных людях, которые, однако, в критической ситуации не могут выдержать напряжения и теряют человеческое достоинство. Галина Тимофеевна, еле передвигающая ноги (Степнова здесь традиционно — уже традиционно! — до озноба точно описывает состояние онкобольного; сказывается юношеский опыт работы в профильной больнице), едва ли не пресмыкается перед членами семьи. Муж, напившись, теряет самоконтроль и оскорбляет супругу вопросом «Когда же ты наконец подохнешь?», дети-подростки, увлеченные новым знакомством, попросту забывают умирающую мать… И даже имя ее низводится в памяти до бессмысленного ритмического созвучия. Бедная, бедная Татина Татитеевна…

Рассказы Степновой вообще можно издать под общим заголовком «Бедные люди» — и переименовать каждый из них, вслед за «Бедной Антуанетточкой»: «Бедная Ника», «Бедная Татина Татитеевна», «Бедная Безымянная»… Впрочем, в этом случае злые языки непременно отметят сходство названия с книгой другой известной писательницы — сходство, к которому мы еще обратимся.

Роман «Хирург» вышел в 2005 году — всего через год после публикации «Бедной Антуанетточки». На обложке красуется хлесткая фраза: «Эту книгу сравнивают с «Парфюмером» Патрика Зюскинда». Нет сомнений, что это рекламный ход, причем настолько неприкрытый и неуклюжий, что даже становится неловко за автора этой «рекламы» и обидно за Марину Степнову. «Парфюмер» не имеет ничего общего с «Хирургом». Романов о лицах, озаренных гением, немало, и «Хирурга», если озадачиться сравнением, лучше поставить в один ряд с булгаковским «Собачьим сердцем», «Тарантулом» Т. Жонке (1995; по этой книге П. Альмодовар снял «Кожу, в которой я живу»), «Неведомым шедевром» О. Бальзака, «Творчеством» Э. Золя и даже «Головой профессора Доуэля» и «Человеком-амфибией» А. Беляева.

С последним произведением связей даже больше, чем с другими, и да не смутит читателя то, что Беляев в основном писал для подростков. Доктор Сальватор, создатель Ихтиандра, чья специальность та же, что и у героя Степновой, — хирург, на судебном процессе против себя вопрошает: «Кто главный и единственный потерпевший в этом деле? Очевидно, один господь бог. Его авторитет, по мнению суда, я подрываю своими действиями, вторгаясь в его область. Он был доволен своими творениями, и вдруг приходит какой-то доктор и говорит: «Это плохо сделано. Это требует переделки». И начинает перекраивать божье творение по-своему…» Степнова же еще в авторском эпиграфе заявляет: «Хрипунов хотел стать Богом. Что нужно человеку, решившему стать Богом? Имя. Промысл. Деяние. Жертва. Все это было у Хрипунова. И он стал Богом».

То, что в первой половине XX века (повесть об Ихтиандре написана в 1927 году) казалось научной фантастикой, спустя восемьдесят лет уже вызывает улыбку, а писатели задаются совсем иными целями — не наделить человека той или иной сверхспособностью, а создать идеал, совершенство. Именно этому посвящена жизнь Аркадия Хрипунова, гениального хирурга, который не хочет просто зарабатывать миллионы, оперируя в клинике. Его цель — создать идеальную красоту, самое красивое лицо в истории человечества, таким образом воплотив в жизнь то, что он регулярно видел во сне.

Сама по себе история Хрипунова, родившегося и выросшего в несуществующем городе Феремове — убогой провинции (Степнова не отказала себе в удовольствии описать русскую действительность как она есть; Л. Данилкин назвал такое авторское видение мира «взглядом Горгоны, испепеляющим все вокруг»¹), и вдобавок у таких же убогих родителей, не была бы столь любопытной, если бы не ввод параллельной реальности. По автору, Хрипунов — потомок основателя секты ассасинов Хасана ибн Саббаха, убийцы и наместника Аллаха на земле, который умер восемьсот с лишним лет назад. И через весь роман идет эта «древняя» линия, намеками переплетаясь с современной, хрипуновской.

1. http://www.afisha.ru/book/715/review/150669[↩]