Семь веков венгерской литературы

Simon István, A magyar irodalom Budapest, Gondolat, 1973, 722 old.

Минувший год был знаменательным в творческой биографии Иштвана Шимона: почти одновременно вышли очередной – уже третий – сборник его избранных стихотворений и исследование по истории венгерской литературы. Разносторонне одаренный писатель, он и прежде выносил на суд читателей не только новые сборники стихов, но и переводы, путевые заметки, статьи, исследования, пробовал силы в инсценировке художественных произведений. И сейчас Шимон продолжает писать стихи и работает над новой драмой.

В каком бы жанре ни выступал художник, его всегда отличает наблюдательность, умение остро реагировать на современные явления жизни. В упомянутом сборнике стихов он заметил, что делится с читателями мыслями «о мире, бытии, нашей эпохе, об общих переживаниях» современников.

К написанию книги по истории венгерской литературы Шимона также привела забота о наиболее глубоком и верном постижении современниками художественных ценностей прошлого и настоящего.

Работа рассчитана на широкого читателя. Она не претендует на то, чтобы быть литературоведческим исследованием историко-литературных проблем. Шимон считает своей целью рассмотреть в общем плане «с высоты птичьего полета», как он сам говорит, семь веков национальной литературы, показать непрерывность и закономерность ее развития в связи с общественным движением.

Автору удалось найти оптимальное соотношение обзорных и монографических глав. Специальные главы посвящены Ш. Петефи, Я. Араню, Э. Ади, Ж. Морицу и А. Йожефу, творчество которых сделало венгерскую литературу известной во всем мире. И это качество работы приобретает особую значимость, если учесть, что собственно обзору литературы автор посвятил половину книги. Другая ее часть – хрестоматийное приложение – признана провести читателя от древних венгерских хроник до литературы наших дней. Подобное построение позволило Шимону почти не обращаться к цитированию: в большинстве случаев указаны страницы приложения, где читатель может ознакомиться с соответствующим литературным произведением.

Рассказать о развитии национальной литературы – задача трудная. Автор должен позаботиться о том, чтобы кратко выразить и донести до читателей самое главное и существенное.

Шимон добился этой цели. Доходчивость, непосредственность и увлекательность изложения сочетаются в его книге с точными и меткими характеристиками. Говорится ли о «Надгробной речи» – одном из первых венгерских языковых памятников, или о целом столетии («XVI век стал… неиссякаемым источником современной венгерской литературы»), характеризует ли Шимон движение так называемых «народных писателей» 30-х годов XX столетия («Прибывающие из степей и батрацких домов молодые непринужденно расхаживали в храме поэзии не только в лаптях, но порой и босиком»), – всякий раз ощущается его живая заинтересованность, стремление передать настроение эпохи, выделить самую характерную черту творчества отдельного писателя. Чтобы наиболее полно представить различие писательских дарований или устремлений, Шимон довольно часто прибегает к сравнениям и параллелям: «От Петефи к Ади протянулся мост, центральной опорой которого было творческое наследие Вайды». Порой меткие характеристики выливаются в образные зарисовки: «Если воспринимать поэзию как огромную мастерскую, то Арань в ней непременно мастер, мудрец, профессиональный художник, знающий все приемы и секреты, творивший, естественно, под идейными знаменами Петефи, его рано умершего собрата по поэзии».

Частые параллели с русской и западноевропейской литературой (например, сопоставление устремлений сторонников Бешшенеи с деятельностью Гёте и его соратников или сравнение венгерского эпоса, представленного творчеством Йокаи, с русским, английским и французским романом) не только делают более доходчивым изложение, но и расширяют кругозор читателей.

В соответствии с целями своей работы Шимон всякий раз подчеркивает современность творений прошлого: от «первородной, естественной поэтичности» Януса Паннониуса до антифашистских произведений Золтана Фабри, разоблачавшего в 30-е годы «лживость варварской демагогии»; отмечает связь жанров, эпох, литературных направлений: получивший достойное признание лишь в XX столетии венгерский «Гораций из Шомоди» (речь идет о Д. Бержени) стал одним из зачинателей романтизма, развитого «затем Келчеи и особенно Верешмарти».

Венгерская литература знаменита поэзией. И в этом смысле книга особенно выиграла от того, что ее написал поэт. Шимон не жалеет места для пояснения некоторых специальных терминов и понятий, делится с читателем тайнами поэтического мастерства. Это особенно заметно на страницах, посвященных Чоконаи, Верешмарти, Бабичу, Д. Юхасу, в монографических главах о Петефи, Аране, Ади, Йожефе.

В книге постоянно ощущается стремление подытожить сказанное, заострить внимание на самых ярких страницах тех или иных книг, выделить ведущие тенденции литературного процесса. Таковы размышления о реалистическом искусстве, о преемственности традиций передовой национальной литературы. Так, рассказ о литературе до 1945 года заканчивается запоминающейся параллелью: телега, увозящая приговоренного фашистами к смерти 35-летнего поэта М. Радноти, напоминает читателю другую «крестьянскую телегу, также увозящую в бессмертие обреченного на раннюю гибель первого известного в Европе венгерского поэта-гуманиста Я. Паннониуса.

Особо следует остановиться на проблеме национального своеобразия венгерской литературы – главной идее книги, которая определила ее композиционное построение и основной пафос. Эта идея еще в 1962 году была высказана Шимоном в философском стихотворении «В вечном круге». Теперь, оценивая роль литературы в становлении национального самосознания, Шимон проводит читателя от первых памятников словесности к нашим дням. Ключ к восприятию книги в свете этой идеи автор предлагает в главе о поэзии Б. Балашши: «…Наши поэты – например, Янус Паннониус – открыли для литературы родину, которая в те времена… была многонациональной страной. Когда мы смотрим на карту, то видим перед собой огромную территорию, и если… очертить эту площадь, то получим большой круг. Это и была… граница распространения идейного содержания средневековой венгерской литературы. И узловым пунктом этого большого идейного содержания стало творчество Балашши. Но спустя менее двух столетий, в XIX веке, поколение периода романтизма, затем периода реформ открыло в родине нацию. В предыдущий большой круг можно вписать… кажущийся меньшим, но в действительности находящийся на более высоком уровне круг. Через полстолетия после Петефи… Ади и окончательно поколение Аттилы Йожефа открыли внутри нации класс… Этот третий круг вписался в два предыдущих. А социалистическая поэзия достигла внутри трех кругов точки, дошла до человека«.

Установив основные тенденции литературного процесса, Шимон рассказывает, как на смену одному фактору, определяющему идейное направление поисков, приходил другой, как менялись задачи литературы. По убеждению писателя, высокое призвание венгерской литературы состоит именно в том, что она оставляла будущему не просто интересные произведения, а «эстетические ценности; литература была значительно большим, чем суммой произведений, книг. Она являлась хранительницей прогрессивного национального сознания…».

Заключительная глава написана в столь же сжатой манере. Быть может, следовало несколько шире представить этот период литературной жизни Венгрии, детальнее охарактеризовать творчество таких известных писателей, как Дюла Ийеш, Ласло Надь, Ференц Юхас, Ференц Шанта, Магда Сабо, Иштван Эркень, Имре Добози и других, а не ограничиваться перечислением имен и беглой оценкой их творческого пути.

Конечно, в сравнительно небольшой работе вряд ли возможно нарисовать полную всеобъемлющую картину литературы наших дней, но все же более подробное изложение материала позволило бы наметить главные пути художественных поисков, которыми отмечено современное развитие литературы Венгрии.

Мы отмечали, что Шимон не жалеет места для пояснения литературоведческих терминов, порой даже широкоизвестных (баллада, эпиграмма). Вместе с тем почему-то оставлены без внимания такие своеобразные, специфически венгерские понятия, как «строфа Балашши» или связанная с именем Ш. Кишфалуди «строфа Химфи».

Таковы частные замечания, которые можно высказать в адрес обстоятельной, интересной работы Иштвана Шимона о венгерской литературе.

Если не заглядывать в далекую историю, то у рецензируемой книги мало предшественников на родине автора. Назовем выдержавшую несколько изданий «Историю венгерской литературы» А. Серба и подготовленную в 1961 году коллективную «Краткую историю венгерской литературы». Первая книга отчасти уже устарела. Другая – грешила прежде всего тем, что за перечислением имен, дат и произведений в ней терялось основное – восприятие литературы как единого процесса. Книга Шимона, сочетающая анализ венгерской литературы, основных принципов ее современного развития с щедрым изложением справочного материала, представляет большой интерес и для специалистов, и для широкого круга читателей.

г. Ленинград