Под воздействием Октября

«Великая Октябрьская революция и литовская литература», Институт литовского языка и литературы АН Литовской ССР, «Вага», Вильнюс, 1967, 440 стр. (на литовском языке).

Литовские литературоведы не впервые обращаются к этой многогранной теме – Октябрь и литература. Яркой нитью проходит она в последних томах (III и IV) академической «Истории литовской литературы», частично рассматривается в монографиях и специальных теоретических работах (В. Миколайтиса-Путинаса, Б. Пранскуса). Но лишь в новом коллективном труде Института литовского языка и литературы она впервые исследуется с надлежащей широтой и многосторонностью. Не удивительно и то, что сильные и слабые стороны труда тесно взаимосвязаны, – они обусловлены сложностью проблем, новизной исследовательского взгляда.

Авторы сборника стремятся «найти такое решение темы, которое дало бы возможность осмыслить все явления, имевшие или имеющие место в литовской литературе в связи с победой социалистической революция, то есть в связи с основными закономерностями современной эпохи».

Поиск подобного решения имел не только свою внешнюю трудность – богатство фактического материала, – но и внутреннюю, вызванную необходимостью выработать особый методологический подход. Тем не менее, осознавая методологические трудности исследования, авторы труда попытались решить еще более сложную задачу: исследуя влияние Октября на литовскую литературу, одновременно – в общетеоретическом плане – наметить «на материале литовской литературы закономерности становления и развития интернациональной социалистической литературы под воздействием Октябрьской революции».

При таком замысле совершенно логична и естественна панорамность, охватывающая не только литературные явления, непосредственно связанные с Октябрьской революцией, но и целый комплекс важных проблем литовской литературы как буржуазного, так и советского периода. Труд, состоящий из одиннадцати глав, объемлет, с одной стороны, такие вопросы, как формирование революционных традиций литовской литературы до Октября, рост пролетарской литовской литературы в результате победы Великой Октябрьской революции, идеологическая дифференциация писателей в годы буржуазной власти, развитие прогрессивной эстетической мысли в Литве в 1917 – 1940 годах, роль русского советского искусства в литературной жизни Литвы до 1940 года, развитие революционной и антифашистской поэзии, влияние революционного движения на досоветскую прозу критического реализма.

С другой же стороны, значительная часть книги посвящена исследованию процессов, вызванных к жизни революционным переворотом 1940 года, когда духовное наследие Великого Октября нашло свое жизненно-реальное воплощение в тогдашней революционной действительности Литвы. Среди новых проблем авторы особо выделили осознание исторической роли эпохи Октября литовскими советскими писателями, революционную концепцию человека, воздействие революционных идей на развитие национальных традиций, исторически закономерное становление социалистического реализма в литовской литературе.

Воплощение столь разветвленного плана (несмотря, правда, на весьма частое приближение к фактографическому обзору) в основном удалось – появился нужный и оригинальный историко-теоретический труд о пути» новой и новейшей литовской литературы.

Так, уже в первых главах проявляются два ценных качества киши: широкое использование документального материала по истории литовской литературы и умение органично включить этот, часто новый материал в контекст интернациональных, общеевропейских литературных процессов. Этот материал не только имеет историко-познавательную ценность (особенно, например, во второй главе – автор В. Галинис), в нем общие закономерности становления и роста пролетарской литературы обнаруживают национальную специфику. Литовские пролетарские писатели, например, жившие в Советской России после подавления в 1918 году советской власти в Литве и во многом разделявшие взгляды пролеткультовцев, а позже – и других литературных группировок, все же пытались (журнал «Кибиркштис») избежать односторонности в вопросах о классовом происхождении писателя, о характере пролетарской литературы и т. п.

Учет конкретных национальных особенностей литературного процесса (отличающий главы, написанные А. Самуленисом, В. Кубилюсом, Р. Пакальнишкисом) способствует одновременно и более глубокой постановке вопроса об интернациональном характере литературных явлений, вызванных Октябрьской революцией. Однако в большинстве глав труда интернациональной все-таки присутствует скорее как фон тех или иных тенденций литовской литературы (отсюда даже возникает некоторый схематизм в структуре слав; сначала «интернациональное», а затем «национальное»). Конечно, даже простое указание на литературные аналогии или схожие явления в русской, польской, чешской, французской, американской, латышской и т. д. литературах расширило методологические возможности исследователей – литовская литература, можно сказать, впервые так органично и широко открыла интернациональный характер своих собственных проблем, творческих поисков, успехов и затруднений. Но принципу аналогии присуща некоторая односторонность, так как он обращает наше внимание прежде всего на точки соприкосновения разных национальных литератур, теряя подчас из виду те явления, которыми каждая национальная литература обогащает мировой литературный процесс.

На многих лучших, на мой взгляд, страницах (например, глава «Революционная и антифашистская литовская поэзия после Великой Октябрьской революции», автор В. Кубилюс) дана точная и полная характеристика своеобразия творчества Л. Скабейки, В. Монтвилы, К. Боруты, К. Якубенаса, С. Нарис и других литовских поэтов-антифашистов, своеобразия, обогатившего (яркий пример – антивоенная лирика С. Нерис) советскую поэзию. Интересна и глава, посвященная развитию прогрессивной эстетической мысли в литовской литературе 1917 – 1940 годов (автор А. Самуленис), в которой дан сжатый, но убедительный обзор противоречивых поисков нового творческого метода, развернувшихся в литовской литературе в 30-х годах. Попытки прогрессивных критиков и писателей (К. Корсакас, И. Шимкус, А. Венцлова, К. Борута, П. Цвирка и др.) расширить понятие реализма представляются теоретически интересными и сегодня, – например, в связи со спорами о «берегах» реализма. Весьма знаменательной кажется и сама эволюция эстетической мысли прогрессивных писателей, к концу 30-х годов пришедших под воздействием марксистской философии и эстетики к признанию общественной роли литературы, осознанию классовой природы искусства и включившихся в борьбу за народность в искусстве, за реалистическое изображение действительности.

Утверждение в литовской литературной критике новых эстетических идей проходит в упорной борьбе с реакционными и модернистскими течениями. Перед авторами труда стояла важная задача – исследовать, как Октябрьская революция, теория и практика социализма воздействовали на процесс идеологической дифференциации писателей в буржуазной Литве, каковы важнейшие особенности этого процесса, какое влияние на этот процесс произвел «поворот налево» в мировой литературе тех лет. Эти вопросы «заочно» присутствуют в каждой главе труда, однако, к сожалению, не всюду они глубоко проанализированы. Решение проблемы идеологической дифференциации литовских писателей в годы господства буржуазии ограничено (гл. III) в основном выделением демократических и антифашистских тенденций в литературе, притом эти прогрессивные тенденции рассматриваются лишь в связи с политическими и общественными изменениями в жизни страны, без исследования внутрилитературной борьбы.

Здесь, пожалуй, особенно явно обнажилось основное методологическое противоречие книги: рассматривая полувековую историю литовской литературы прежде всего с точки зрения развития революционных, социальных и эстетических идей, авторы (без сомнения, объективно произведя отбор литературных фактов) акцентируют внимание на одних явлениях, упуская из виду другие, «неподходящие к теме», С одной стороны, это рельефно выявило революционные тенденции развития литовской литературы, но, с другой стороны, вызвало опасность изолировать эти тенденции, представить их как единственные и постоянно прогрессирующие.

В истории литовской литературы XX века известны весьма длительные периоды торжества антиреволюционных течений (после 1905 года, например) и модернистских концепций в эстетике. Революционные тенденции прорастали медленно и противоречиво в постоянной и острейшей полемике с идеями модернистской литературной элиты. Об этом говорит и В. Галинис, подчеркивая, что «новые сдвиги» в творчестве и мировоззрении… писателей еще не всегда были последовательны, на их пути еще было немало противоречий, иногда даже определенного возвращения назад» (стр. 108). Однако практически драматизм напряженной борьбы в литературе буржуазного периода в некоторых главах книги отсутствует (I, III, V, VII), и картина литературной жизни выглядит, здесь упрощенной.

Некоторая узость в подходе к сложным литературным явлениям возникла, думается, не случайно. Дело в том, что в центре внимания исследователей, как правило, остается только тематика и проблематика, то есть содержательная сторона произведений, в то время как бесспорное влияние революционной эпохи на поэтику различных жанров литовской литературы почти не исследуется. Не удивительно, что, например, в главе о революционных традициях литовской литературы до Великого Октября (автор – В. Кубилюс) больше говорится не о самих традициях (как идейно-художественном опыте), а о духе традиций, рассматриваемых скорее как мировоззренческие и этические принципы революционного писателя. Трактовка революционных традиций литературы преимущественно в идеологическом плане (даже художественное новаторство талантливейшего пролетарского поэта Ю. Янониса и влияние его на дальнейшее развитие литовской поэзии часто отмечается, но, увы, нигде широко не анализируется авторами труда) отодвинула на задний план эстетические критерии.

Из-за методологических просчетов многое потеряли в основном плодотворные работы Я. Жекайте (гл. VII) и Р. Пакальнишкиса (гл. X). В первой из них усиление критического реализма в досоветской литовской прозе слабо связано с художественными исканиями писателей. Лишь третий раздел посвящен собственно проблемам литовской прозы критического реализма, проблемам, над решением которых столь наприженно работали в буржуазные годы П. Цвирка, К. Борута, В. Миколайтис-Путинас, Ю. Балтушис и другие прозаики-реалисты, расширявшие на протяжении десятилетий – с учетом опыта советской и западноевропейской литературы – возможности традиционной литовской прозы.

Не совсем последователен и Р. Пакальнишкис, обратившийся к исследованию такой сложной проблемы, как «Революционные идеи и национальные традиции».

Когда критик (в разделах I и III) обозревает эволюцию взглядов виднейших литовских писателей на национальное своеобразие литературы, когда он выясняет объективные предпосылки и закономерности этой эволюции, мы наглядно видим те огромные изменения, которые произвела революционная эпоха в привычных представлениях о национальных традициях и их развитии. Когда же в другом разделе вопрос о развитии национальных традиций он сводит к вопросу об исторической изменяемости литовского национального характера (разбирая романы В. Миколайтиса-Путинаса, П. Цвирки, А. Гудайтиса-Гузявичюса, Ю. Балтушиса и др.), тогда из поля его зрения выпадают или слишком поверхностно рассматриваются многие другие важнейшие компоненты традиции национальной прозы. И если автор априори признает, что «исследование развития литературных традиций – только первый шаг в осмыслении своеобразия национальной литературы» (стр. 351), то в такой же мере следует признать, что анализ развития литовского национального характера (от замкнутости к революционной активности) является лишь первым шагом в исследовании национальных традиций, ибо следующий шаг неизбежно должен вести к исследованию поэтики.

Конечно, многосторонность темы предполагает разный методологический подход в отдельных главах, – наряду с исторически-обзорными в труде, например, представлены эссеистические работы, рассматривающие роль идей Великого Октября в развитии литовской советской литературы (гл. VIII, автор И. Каминскас), а также исторические закономерности развития в литовской литературе метода социалистического реализма (заключительная глава). Автор ее, Й. Ланкутис, не претендуя на исчерпывающий анализ процесса, попытался лишь «в общих чертах наметить те точки исторического развития социалистического реализма, которые так или иначе связаны с воздействием Великого Октября».

Несомненно, что самая общая постановка вопроса о влиянии духовного наследия Октября на литовскую литературу после восстановления советской власти в Литве требовала в отдельных главах гораздо большей детализации проблемы. Это подтверждает единственная (IX) глава подобного характера, ставящая теоретическую проблему революционной концепции человека в литовской советской литературе. В ней А. Радзявичюс интересно интерпретирует новые черты лирического героя литовской советской поэзии, прослеживает обогащение в прозе концепции человека- от «человека в революции» до «человека революции».

Октябрь и литература – огромная тема. Авторский коллектив еще в предисловии напоминает: «…Не все аспекты темы удалось охватить достаточно последовательно и глубоко…» Но в целом исследование литовских литературоведов – труд, бросающий во многом новый свет на историю литовской литературы XX века.

г. Вильнюс