Письмо из Берлина

Разве это не одно из культурных достижений нашего времени: сидя в Москве, снять трубку, набрать берлинский номер и сказать: «Пожалуйста, напиши нам ПИСЬМО из Берлина. Срок: позавчера».

Кстати сказать, для меня в данном случае важна не техническая сторона дела. Я имею в виду ту потребность в постоянных контактах, которая проявляется в этом факте. В таких ситуациях становится реально осязаемым то, что мы называем укреплением и развитием наших связей. Они давно стали нормой. И для техников. И для естественников. И для экономистов. Но не будем закрывать глаза на то, что разделение труда и кооперация такого рода возникают в разных видах и при другой общественной системе. Однако лишь когда в основе сотрудничества лежит интерес, вызванный не выгодой, когда полученный при этом выигрыш становится человеческим выигрышем, когда эти новые формы проникают в повседневную жизнь общества, становятся нормой культурной жизни, лишь тогда мы убедительно доказываем всем: процесс социалистической интеграции идет вперед и является необратимым фактором современности.

Конечно, я не собираюсь делать на основе одного факта далеко идущие выводы Невозможно перечислять здесь все те конкретные процессы и явления, в которых интеграция проявляется. Но нельзя не заметить, что в каком-то смысле 25-летие ГДР и Дни культуры, проведенные в честь этого юбилея, явились итогом и того, что сделано нами за четверть века, и итогом достигнутой за четверть века общности. Я не буду приводить здесь цифр, хотя они впечатляющи. Для меня октябрьские дни 1974 года были сами по себе гораздо более впечатляющими, чем все цифры, вместе взятые, даже чем все торжественные мероприятия и смотры. Я провел это время в Средней Азии, в Самарканде и в Ташкенте. Здесь за несколько часов и дней возникла дружба. Она невозможна, конечно, без личной симпатии, но твердым фундаментом ее или, если угодно, благоприятной стартовой площадкой являлось то общее, что связывает наши народы. И это ни в коем случае не абстрактные термины и не отвлеченные принципы.

Я, например, с удовольствием вспоминаю о том споре, который произошел у нас с Саид-акой и который мог быть продуктивным и принципиальным только потому, что у друзей одни заботы и одни интересы. Спор шел о литературе: является ли она сейчас, в связи с мощным развитием средств массовой информации, в связи с тем, что ее функции выполняют и другие виды искусств, как и прежде, матерью искусств, самым массовым искусством? (Чтобы не оставлять этот вопрос открытым, скажу в скобках: с некоторыми оговорками мы сошлись в этом мнении. Оговорки были следующие: кино и телевидение могут, правда, от случая к случаю завоевывать большую аудиторию; литература же, как правило, превосходит их по глубине действия. К большому сожалению, эти связи очень мало нами исследуются, как и связи между литературой и философией.)

Сделав эти замечания, я не отдалился, как это может показаться на первый взгляд, от моей задачи; наоборот, я приближаюсь к ней, стараясь как можно быстрее покончить со своими вступительными замечаниями.

Действительно, мы затронули тему, которая довольно давно волнует художников и теоретиков. Я мог бы, например, сослаться на VII съезд писателей ГДР, где в целом ряде выступлений (например, в выступлении Юрия Брезана) говорилось о взаимоотношениях литературы и философии. Дискуссия о взаимосвязях между различными видами искусств ведется в Академии искусств ГДР, а целая группа ученых в Университете имени Гумбольдта в Берлине уже в течение длительного времени занимается теоретической разработкой этой проблемы.

Интерес к этой проблематике не случаен. Взгляд на реальный художественный процесс (хочу заметить, что термин этот употребляю сознательно – он полемически направлен против той эстетики, которая, в сущности, чужда искусству, избегает соприкосновения с реальным художественным процессом, потому что это разрушает привычные схемы) свидетельствует о том, что в разных видах искусства происходят сходные явления. В этом смысле я хотел бы указать на две характерные тенденции, определяющие с некоторого времени ход эстетического развития.

Речь идет, во-первых, о ярко выраженном интересе к истории. В литературе ГДР в конце 50-х – начале 60-х годов появилось много произведений на историческую тему. Это было время, когда новое поколение писателей рассчитывалось с прошлым, с фашизмом и войной. Тогда заставили говорить о себе книги Франца Фюмана, Бруно Апица, Гюнтера де Бройна, Дитера Нолля, Макса Вальтера Шульца.

Сегодня, в середине 70-х годов, это обращение к истории можно констатировать вновь. Сошлюсь лишь на некоторые примеры: оперу Пауля Дессау «Эйнштейн», крупные полотна Зитте и Хейзига, а также художников, принадлежащих к более молодому поколению, – революционные события прошлого Германии они изображают с точки зрения закономерностей исторического развития, учитывая опыт сегодняшнего дня. На сцене «Берлинер-ансамбля» с успехом идет инсценировка «Цемента», в Театре имени Максима Горького – «Отчет Рихарда Зорге». Кстати, «Цемент» был также экранизирован. К лучшим лентам, снятым на киностудии «ДЕФА» за последние годы, принадлежит фильм Гюнтера Рюккера «Жизнь и прозрение Игнаца Вольца», сделанный по мотивам биографии Макса Хёльца и рассказывающий о важном этапе истории немецкого рабочего движения. Если добавлю, что автор поставил в центр фильма проблему выбора между анархизмом и истинно революционной позицией, то станет очевидным, что этот фильм, как и другие произведения на историческую тему, очень тесно связан с современностью.

Я сознательно ставлю литературу в конец перечисления и делаю это не только потому, что она дала наибольшее число книг на данную тему, но прежде всего потому, что она позволяет увидеть один характерный момент. Конечно, существуют произведения, темой которых является история в самом широком смысле слова. Но с начала 60-х годов авторы гораздо чаще (говоря словами Маркса) обращаются не к предыстории, а рассказывают о нашей собственной, созданной нашими руками истории, связанной с рождением нового строя. Не стремясь к тому, чтобы привести исчерпывающий список, назову несколько произведений; с отдельными из них советский читатель знаком: «Чудодей» (т. 2) Эрвина Штриттматтера, «Выходные данные» Германа Канта, «Поиски пролива» и «Мир на востоке» Эрика Нойча, «Людские дороги» Бернгарда Зеегера, «Возвращение в чужую страну» Гюнтера Гёрлиха, «Франциска Линкерханд» – самое значительное произведение безвременно умершей Бригитты Рейманн, «Триптих с семью мостами» Макса Вальтера Шульца… Книги эти, с точки зрения критиков, разные по своему художественному уровню, написаны в разной творческой манере. Но речь сейчас о другом… Хотелось бы вспомнить строки, написанные Петером Хаксом (да простят мне прозаический перевод):

Она нам необходима: для жизни и для стихов.