Письма Ч. Диккенса
«The Pilgrim Edition». The Lettres of Ch. Dickens. V. I. 1820 – 1839. Ed. by Madeline House and Graham Storey. The Clarendon Press. Oxford, 1965, 744 p.
Февраль 1965 года ознаменовался важным событием в литературной жизни Англии: вышел в свет первый из 12 томов полной переписки Диккенса, задуманной еще шестнадцать лет назад профессором Оксфордского университета Хемфри Хаусом.
Зная о несовершенстве предыдущих изданий переписки Диккенса (наиболее полным из них был трехтомник писем Диккенса, вышедший в издании Ноунсач в 1938 году под редакцией Уильяма Декстера), Хемфри Хаус поставил перед собой задачу, которая поначалу могла казаться невыполнимой: отыскать, изучить и издать все эпистолярное наследие великого писателя. По данным учёного, оно значительно превосходило опубликованные материалы. Х. Хаус «повел глубокую разведку»: он разыскивал все новые и новые экземпляры писем Диккенса, хранившиеся у различных лиц как в самой Британии, так и за ее рубежами, получил доступ к архивам внуков Диккенса. Многие из материалов исследователю приходилось датировать самому – писатель зачастую не датировал свои письма; в иных случаях устанавливать авторство по почерку – нелегкая задача, если принять во внимание, что почерк Диккенса от года к году заметно менялся.
В 1955 году Х. Хаус скоропостижно скончался. Но титанический труд, начатый им, не был прекращен. Вдова ученого Мэдлайн Хаус с большой настойчивостью повела дальше дело, начатое ее мужем, опираясь на помощь и сотрудничество литературоведа Грэама Стори и советы крупнейших диккенсоведов Кэтрин Тиллотсон, К. Фильдинга, Карлтона Филипа Коллинса
Сейчас редакторами «Пилгримовского издания»1 собрано 12 тысяч писем Диккенса, до сегодняшнего дня из них известна была только половина. Сделанное Мэдлайн Хаус и ее соредакторами имеет серьезное научное: значение. Материалы, уже опубликованные, и сведения, содержащиеся в предисловии к первому тому переписки, проливают новый свет на все эпистолярное наследие Диккенса, а через него – на творчество и личность писателя в целом. Биографам Диккенса многое теперь придется пересмотреть, исследователям творчества одного из популярнейших классиков XIX века – дополнить и уточнить.
Первый том писем Диккенса, закладывающий фундамент грандиозного издания, содержит переписку юного Диккенса. Здесь и первые строки, написанные восьмилетним мальчиком, и письма автора «Жизни и приключений Николаса Никльби», которому едва исполнилось 27 лет.
Помимо обширного предисловия, написанного М. Хаус и Г. Стори, раскрывающего метод работы составителей и редакторов и позволяющего судить о сделанных находках, первый том содержит множество других материалов: дневник писателя от 1839 года, договоры с издателями, тексты ранних пьес Диккенса, тщательно составленный индекс имен и названий, летопись жизни писателя до 1839 года и ценнейший аппарат примечаний к тексту. В многочисленных сносках на каждой странице даны краткие справки о всех лицах, к которым обращены письма Диккенса и которые в них упоминаются.
Английские рецензенты книги, отмечая заслуги составителей и ценность издания, поставили под сомнение правильность принципа, положенного в его основу, – публиковать решительно все письма Диккенса, как бы незначительно ни было их содержание.2. Но думается, что подобный упрек несправедлив, если принять во внимание замысел Х. Хауса. Всякий отбор, по какому бы принципу он ни проводился, рассуждали составители переписки, нарушил бы исчерпывающую полноту публикации, давал и мог бы дать основание для субъективных оценок.
Каковы же первые результаты работы составителей «Пилгримовского издания»? Специалистам давно известно, что избранная переписка Диккенса, опубликованная через 10 лет после смерти писателя его свояченицей Джорджайной Хоггарт и старшей дочерью Мэри, была не только незначительной частью находившейся в распоряжении его родственников переписки, но составлена более чем тенденциозно. Увидели светлишь те письма Диккенса (наименее интересные), которые соответствовали представлениям о моральной и политической благопристойности двух ограниченных викторианских дам, – многие письма были сознательно замолчены, другие отброшены как «несущественные».
М. Хаус и Г. Стори, рассказывая в предисловии к своему изданию историю публикации эпистолярного наследия Диккенса, бросают новый свет на методы работы составительниц «Избранной переписки». «Наше издание, – писала Джорджайна Хоггарт г-же Фильдс 22 марта 1878 года, – будет дополнением «Жизни Диккенса» Джона Форстера. Эта книга представляет из себя исчерпывающую биографию. С моей точки зрения, к ней нечего добавить и ничего не должно быть добавлено». Таким образом, письма Диккенса отбирались так, чтобы не опровергнуть или не прийти в противоречие с тем «каноном», который был создан другом ранних лет Диккенса Д. Форстером в его «Жизни», опубликованной в 1872 – 1874 годах, и «канон» этот устраивал родственниц писателя.
В других письмах, также приводимых М. Хаус и Г. Стори и публикуемых впервые по рукописям, Джорджайна высказывается еще откровенней и четче: составительницы не считают возможным публикацию каких-либо материалов, которые могли бы хотя чем-то омрачить тот образ, который был нарисован первым биографом Диккенса и преподобным Стэнли, произносившим надгробную проповедь в день похорон «Неподражаемого».
Если первое издание писем Диккенса давно перестало быть источником информации для исследователей творчества Диккенса, то «Жизнь Диккенса» Д. Форстера продолжала до последнего времени рассматриваться как «классический труд», как основа изучения биографии писателя. Предисловие М. Хаус и Г. Стори ставит под сомнение аутентичность тех «подлинных» документов, на которые ссылается и опирается известный литератор. Проведенное редакторами «Пилгримовского издания» кропотливое изучение и сличение фактов заставляет в корне пересмотреть отношение к труду Форстера. Самолюбивый друг ранних лет Диккенса, болезненно переживавший перемену, наступившую в отношении к нему писателя в начале 50-х годов, более чем свободно обращался с текстом тех писем, на которых в большой мере основана его книга о Диккенсе.
Как было выяснено составителями «Пилгримовского издания», кое-что он в этих письмах опускал, кое-что произвольно «редактировал», многое дописывал и, наконец, нередко просто измышлял, приписывая своему знаменитому другу высказывания, позволяющие построить его – форстеровскую – концепцию внутреннего облика «Неподражаемого». Подобно тому, как щепетильные родственницы «щадили» память Диккенса, исходя из своих представлений о том, каким он должен предстать перед потомством, Д. Форстер, как мы знаем теперь, подчинял материалы, имевшиеся в его распоряжении, тому канону, автором которого был он сам. «Джон Форстер, – читаем мы в предисловии к только что вышедшей книге, – не только заботился о том, чтобы сохранить раз и навсегда, как он надеялся, установленный им «для общества» облик Диккенса (что делали и Джорджайна и Мэри), но и представить истину в том виде, в каком он ее себе представлял. Его «Жизнь Диккенса» содержит многочисленные, хотя, на первый взгляд, как будто и незначительные искажения фактов, допускаемые, с его точки зрения, во имя большой «идеальной правды». Д. Фостер цитирует в своей «Жизни Диккенса» около тысячи писем к нему писателя – сохранилось же из них только 55! Сотни других – если не во всех случаях прямой подлог, то отнюдь не достоверны.
Составители переписки исключительно щепетильны в своем отношении к тексту публикуемых ими материалов. Они сохраняют все, вплоть до орфографических ошибок, которые были свойственны Диккенсу, своеобразие пунктуации, сокращений, подписи и т. п. М. Хаус и Г. Стори собрали беспримерно большое эпистолярное наследие писателя и передали его читателю с предельной научной добросовестностью.