Писатель за столом. Публикация и комментарий Н. Фединой

Записки «Писатель за столом» – продолжение, углубление разговора о мастерстве, о специфике писательского искусства, об умении работать, которому посвящен один из разделов книги «Писатель, искусство, время».

Самое добросовестное и всестороннее знание жизни, конечно, необходимо пишущему человеку, но это еще не делает его писателем. Он превращается в писателя лишь тогда, когда свое знание жизни, правду жизни претворяет в правду искусства, то есть становится мастером своего дела. И чем интереснее, глубже, современнее тема, тем более высокого мастерства она требует. Вот основная идея записок.

На, встрече с читателями Федин как-то рассказал весьма поучительную новеллу-быль.

На одном заседании художников много разговаривали, хвалили, обвиняли, спорили друг с другом. Заслуженный, убеленный сединами академик сидел, опустив голову, полузакрыв глаза. Когда же председательствующий собрался закрыть затянувшееся заседание, старый академик вдруг оживился и попросил слова, в наступившей внезапно тишине прозвучали слова:

– Товарищи, а мазок-то забыли!..

Забыть о «мазке», то есть о постоянных поисках высокого и высшего мастерства, – значит перестать быть художником. «Плохие, слабые произведения дают оружие нашим противникам против нашего искусства и нас самих», – читаем в записках.

В записках много глубочайших, волнующих воображение читателя мыслей (нередко выраженных в афористической форме) о новаторстве и традициях, о форме и содержании, о характере, сюжете, фабуле, языке. Можно только пожалеть, что Федин не успел закончить задуманную и столь необходимую всем нам книгу «Писатель за столом», рукопись которой хранится в личном архиве писателя и публикуется в данном номере по машинописи. Все авторские сокращения в тексте печатаются в развернутом виде без специальных обозначений.

Б. БРАЙНИНА

 

К этим «запискам» я не отношусь как к чему-то каноническому.

Мое намерение – собрать некоторые мысли о работе писателя, как они сложились у меня на протяжении лет. Там, где это будет удаваться, я постараюсь передать мысли в процессе их изменения – на материале воспоминаний и фактов литературной жизни сегодня.

Мои суждения не будут непременно носить характер окончательный, уже по одному тому, что я смотрю на работу писателя, как на постоянное совершенствование, то есть именно как на процесс. В области технического мастерства, например, безусловность выводов может даже стеснить или затормозить поиски писателями новых средств художественного выражения. Мастерство не должно быть единым для всех писателей. Но опыт одного писателя побуждает другого к исканиям.

Я не буду отбирать из своих наблюдений только самое важное для писательского труда, но коснусь и существенных и второстепенных вопросов, разве лишь более стройно, чем они передо мной возникали.

В сущности, для писателя в его практике не должно быть вопросов не важных. Ему необходимо руководиться правилом, которое в работе следует считать главным: стремясь к целому, никогда не забывать о частях и, работая над частями, все время видеть целое.

Поэтому мне хотелось бы говорить и об общих задачах писательской работы, и о ее технологии, не предрешая, какое место займет то или другое.

Об отношении к слову

Красивость и красота; «запретный» словарь; боязнь повторения слова; небоязнь повторения; подчинение стилю; подчинение мысли, ее ходу, движению и тогда – естественный подбор слова, необходимого мысли.

Результат: стиль как производное мысли, как форма, вытекающая из характера мысли.

Распространить отношение автора к слову на отношение к слову своего героя.

Герой несет с собою свою мысль; выражает мысль своим словом; отсюда – речью своей рисует свой образ!

Слово «в образе» героя… язык «не в образе» героя etc.

* * *

Зачем иностранные слова? «Ситуация населенного пункта благоприятна». Ситуация боя – понятно… но ситуация… пункта – что это такое?

Ситуация – собственно, обстановка, а не положение (в бытовом, личном, интимном плане).

А у нас ситуацией обозначают даже семейную размолвку… Это так же нелепо и смешно, как называть ум, разум интеллектом, а чувства эмоциями… Наукоподобность критики делает ее мертвой.

* * *

Раздел – фонетика:

1) музыка речи, рифма благозвучия

2) смысловое содержание слова.

Слух – великий помощник логики, логического мышления: я слышу, улавливаю сходство корня, это наталкивает меня на мысль о содержании слова, я разоблачаю бессмыслицу. Таким образом, фонетическая проверка написанного – это метод работы над содержанием, а не только над формой (над музыкой), и, во всяком случае, это не «формализм»…

* * *

О вдумчивости литератора

«…Ясным и снежным днем 8 марта нынешнего года…»

«Снежным» днем может быть только день, когда идет снег, т.к. когда он, зимою, покрывает собой землю, лежит на земле, всякий день ничем не отличен от любого другого дня и не может быть назван «снежным». Снежным днем называется лишь тот день, когда идет снег, так же, как дождливым – день, когда идет дождь.

Но ежели день был снежным, т. е. шел снег, то тот же день не мог быть «ясным», а был, наоборот, серым, затянутым снежными тучами… Литератор не видит того, о чем пишет, – слова делают с ним что угодно; ослепляют его своей красивостью…

* * *

Тема: изображение новой советской интеллигенции в литературе есть изображение советского героя, нового типа человека, воспитанного социализмом; интеллигенция – подлинно народные представители умственной профессии; обязанность литературы знать исчерпывающе новую роль этой новой интеллигенции, дать отражение всех процессов в ее недрах и глубокие образы ее людей.

Социализм – практическое управление всей общественной жизнью силами народа: новый рабочий класс, новое крестьянство, новая интеллигенция.

Прежде: желание – отец мысли, теперь: факты – отец мысли.

1) Надо вспомнить, как русская литература изучала старую интеллигенцию и с какой полнотой, каким разнообразием дала нам представление о противоречиях, беспомощности порывов и мечтаний русского интеллигента. Тип российского интеллигента отошел в прошлое.

Старшие советские писатели были последними, кто стремился запечатлеть в литературе особливость типа российского интеллигента.

И вот пришел новый тип советского интеллигента. Вместе с появлением его возникает новая задача перед новой литературой: изобразить его в своем искусстве. Это – дело народное, потому что и тип народный, и миссия новой интеллигенции народная.

Связь русской интеллигенции с заграничной интеллигенцией в прошлом и связь советской интеллигенции с зарубежной теперь! Роллан в 1935 году… Десятки новых прогрессивных писателей… Ученые, врачи, педагоги, инженеры… (массовость общения и глубина понимания новых задач современной интеллигенции как участницы создания нового мира…)-

(Что такое, например, приезд в Россию футуриста Маринетти или приезд артиста Макса Линдера?.. Или путешествие Кн. Гамсуна на Кавказ?) (замкнутость общения).

2) Задача литературы – формирование нового человека умственного труда в советском обществе. Задача эта неотделима от [нрзб.].

Это-то вот и есть то, что называлось «инженеры душ» – конструирование, т. е. воспитательная роль интеллигенции.

Другая тема:

Отставание литературной науки. Нет больших трудов по теории литературы, в частности художественной прозы; нет до сего дня истории почти 40-летнего развития нашей художественной литературы (неудачи «макетов»), а 40-летие нашей литературы – это не более не менее как полвека нашей новой эпохи – пора бы! Нет учебника для старших классов средней школы, потому что «проект» нового учебника является схемой, ограниченной канонизацией четырех-пяти имен…(?)… нет работ, изучающих живую речь, и это сказывается на писателях, остающихся пассивными в борьбе против уродств и искажений языка газетами, а также на замедлении работ по лексикографии (мало словарей… и их недостатки…).

Отсутствие (сводных) исследований – не по готовым брошюрам писать новые брошюры, а по первоисточникам; пренебрежение фактами или обход фактов (в угоду схемам и предвзятости задач) – выводы не соответствуют источникам историческим (печать, журналистика, критика 20-х, 30-х гг. и современные «истории»…).

Отдельные писатели выступают, но редко, мало, походя; нет дискуссий на темы о языке, о речи, о вопросах стилистики etc.

Критически осмыслить факты – задача литературоведения; по обойти факты, пренебречь ими… чья это задача? Идти от фактов к обобщениям, а не от схемы – к схеме, пользуясь фактиками, как иллюстрациями к схеме! ergo: исследования!!

К вопросам критики.

Забыли о молодом пополнении, – см. «Ученые записки» университетов, пединститутов, «Альманахи» областных центров – какое обилие способных людей! – а журналы наши не черпают из этой молодежи пополнения…

* * *

О чтении

«Он получил образование» – в обиходном употреблении эти слова означают, что он перестал учиться.

«Получил», т. е. прекратил «получать», больше не получает, не учится.

Студент окончил курс медицины, стал врачом, «доктором», начал лечить людей, пользуясь тем знанием, которое «получил». Нередко тем и ограничивается зауряд-врач, переходя на «практику»…

Так не бывает с ученым, художником. Ученый – даже если он ведет вполне «самостоятельные» исследования – учится до самой смерти.

Писатель должен учиться вечно. Свое образование он обязан как бы заново начинать перед каждой новой книгой, равно и продолжать во время работы над ней.

И это не только так называемое «изучение жизни». Нет, это так же образовательная работа – чтение, обогащение своих познаний в общекультурном плане.

У нас, литераторов, это часто забывается: «получил», так сказать, образование, стал писателем, зауряд-писателем, ну и баста: твое дело писать книги, как дело доктора – прописывать рецепты.

Тема смелости

Смелость советского писателя, т. е. художника, выросшего вместе с ростом нового общества и принадлежащего ему душой… etc. не означает ничего кроме того естественного состояния глубоко честной и наилучшей работы в своей области искусства, какую – каждый в своей области – делают советские физики, стремясь к новым открытиям, советские директора больших заводов, советские геологи, добывающие нефть на море, советские педагоги, ищущие новые методы воспитания детей, врачи, экспериментирующие в лабораториях, и т. д. – Смелость, если ее понимать как претензию стоять выше общественных интересов современности, стоять над обществом или как наглость, с какой сознательный враг коммунизма мешает развитию советского общества и чернит его клеветой, – с такой смелостью мы, советские писателя, не только не хотим, но и не можем иметь отдаленнейшего сходства.

Наша смелость руководится страстным желанием участвовать продуктивно в строительстве нового мира… – нашими средствами искусства, но в области разработки этих средств, их совершенствования мы должны быть смелы, потому что без чувства свободной борьбы за наше искусство мы никогда его не создадим.

* * *

1) Сюжет и характеры.

2) Различие между сюжетом и фабулой.

Фабула есть тот агент, введение которого в роман делает активным образ или идейное содержание произведения.

Идейное содержание может быть изложено в логической форме, но его нельзя изобразить в форме художественной без фабулы.

Сюжет (с оговоркой об историческом изменении в употреблении понятия сюжет – пушкинского и послепушкинского периода – есть тема?) – события, действие, их связь в схематическом виде: что происходит.

Фабула – обстоятельства действия: как происходит…

То, что Анна Каренина покончила самоубийством, – элемент сюжета; то, что толчком к самоубийству был факт последнего объяснения с Вронским, его признание в холодности, отъезд, etc., и то, что она бросилась под поезд, вспоминая сцену гибели человека под поездом после роковой поездки в вагоне Петербург – Москва etc., – элемент фабулы. То же: самоубийство Ставрогина – сюжет; гражданин кантона Ури¹ etc. – фабула.

1. Речь также идет о Ставрогине; кантон Ури – название швейцарского кантона.[↩]