П. П. Бажов. Малахитовая шкатулка: научное издание / Подгот. и коммент. М. Литовской, Д. Жердева, Е. Федотовой. М., Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2019. 896 с.

История «Малахитовой шкатулки», одной из самых удивительных русских книг XX века, началась еще в 1935 году. В Свердловске (бывшем и будущем Екатеринбурге) тогда готовили сборник уральского дореволюционного фольклора. Но собранный материал был исключительно деревенским, крестьянским. А составители хотели найти уральский рабочий фольклор. Тогда уже немолодой (56 лет) провинциальный журналист Павел Бажов и взялся записать для сборника несколько «сказов», которые он будто бы услышал еще в детстве от уральского старателя В. Хмелинина (он же дедушка Слышко, он же Стаканчик). Сам Бажов родился в рабочей семье, его детство прошло на Сысертском и Полевском заводах. Хорошо знал быт, нравы, обычаи уральских мастеровых, которые заметно отличались от промышленных рабочих Петербурга, Москвы или Донбасса. Но именно Хмелинина Бажов сделал повествователем в своих первых сказах: «Дорогое имячко», «Медной горы хозяйка», «Про великого полоза», «Приказчиковы подошвы». Сказы оказались настолько удачны, что раньше уральского научного сборника их напечатал столичный литературный журнал «Красная новь» (1936, № 11).

С 1936-го по весну 1941-го Бажов написал свои самые известные сказы, создав целый мир, населенный не только мастеровыми, старателями, хитниками, но и дотоле неведанными существами, представителями некой «тайной силы»: от земляной кошки до бабки Синюшки, от Великого полоза до козлика Серебряное копытце. В 1939-м бажовские сказы объ­единили в сборник, который он, посоветовавшись с редактором А. Облонским, назвал «Малахитовая шкатулка», по одному из лучших своих сказов. Название оказалось звучным, красивым, запоминающимся. Оно предопределило достаточно вольную композицию книги, которую легко было использовать при многочисленных переизданиях. Автор пишет все новые и новые сказы и будто складывает их в шкатулку. Так складывала в малахитовую шкатулку свои серьги и кольца бажовская Танюшка, получившая драгоценное наследство от своего отца, возлюбленного Хозяйки Медной горы. Только при жизни Бажова вышло девять изданий. При этом сказы Бажова нередко издавались и в сборниках с другими названиями («Ключ-камень», «Уральские сказы», «Каменный цветок» и другие), не говоря уж о том, что впервые сказы печатались на страницах газет, журналов и альманахов.

80 лет спустя вышло первое научное издание «Малахитовой шкатулки», а презентация книги состоялась только в сентябре 2020-го. Над подготовкой книги работали профессор Уральского федерального университета М. Литовская, доцент этого же университета Д. Жердев и заведующая Мемориальным домом-музеем Бажова Е. Федотова. Они сопроводили «Малахитовую шкатулку» обширным историко-литературным и текстологическим комментарием, который позволяет читателю узнать историю создания книги, составить представление о ее историческом, социокультурном, литературном контекстах.

Это не полное собрание бажовских сказов. Бажов написал их 56, но редакторы включили в издание только 48, публиковавшихся при жизни автора в сборниках «Малахитовая шкатулка». Все эти издания «отличаются по содержанию, причем отличия не определяются напрямую порядком написания текстов» (с. 838). Редакторы-составители при работе опирались главным образом на предпоследнее прижизненное издание «Малахитовой шкатулки» (1949). При этом они первые провели комплексный текстологический анализ всех прижизненных изданий «Малахитовой шкатулки». Самих исследователей удивило множество текстуальных расхождений между беловыми рукописями и различными вариантами опубликованных сказов. Оказалось, что «для каждой публикации Бажов оформлял новый вариант сказа, который мог быть копией уже напечатанного, но мог и содержать существенные расхождения» (с. 828).

Редакторы сочли установление канонической версии бажовских сказов задачей трудновыполнимой (с. 839). Опираясь в первую очередь на свердловское издание 1949-го, они трактуют текстуальные расхождения с ним в других изданиях, в первых (журнальных или газетных) публикациях и в беловых рукописях как варианты. К примеру, в сказе «Синюшкин колодец» читаем: «богатимое золото», а в сборниках 1947-го и 1950-го оно просто «богатое», о чем мы узнаем из сноски 369 (с. 278). Самого знаменитого бажовского волшебного персонажа в ранних публикациях зовут «хозяйка медной горы», но в четырех из девяти прижизненных изданиях слово «Хозяйка» пишется уже как имя собственное — с прописной буквы. А в двух изданиях с прописной пишется и слово «Медной». Редакторы остановились на первоначальном написании, которое используется и в опорном издании 1949 года (с. 28).

В этих же подстрочных комментариях даются пояснения диалектизмов, а также исторические, географические и даже ботанические комментарии. В книгу включено составленное Бажовым «Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах». Однако его одного было бы явно недостаточно для современного читателя. Так, только из комментария я наконец-то узнал, что Данила-мастер, вероятно, пытался сделать свой каменный цветок похожим на белену черную (Hyoscyamus niger) (с. 135), которую на Урале называли «дурман-цветком».

Комментарии занимают до половины, а часто и больше половины текста на странице. К сказу «Про великого полоза» «всего-то» 199 сносок, к «Шелковой горке» 363 сноски. К сказу «Каменный цветок» — 351 сноска. К «Синюшкиному колодцу» — 370. Редакторы не ограничились постраничными сносками и поместили в конце книги отдельные комментарии для каждого сказа. Всего в книге более 11 000 комментариев.

Еще при жизни Бажова появились тематический и хронологический принципы составления «Малахитовой шкатулки». Так, в сборнике 1944 года есть разделы «Про старых людей да Ермака», «Про хозяйку горы да рудокопов», «Про дорогие каменья да золото» и так далее. Но редакторы избрали другой, хронологический, принцип, который был использован и в издании 1949 года. Пожалуй, для обычного читателя такой принцип неудобен. Так, сказы «Медной горы хозяйка» и «Малахитовая шкатулка» сюжетно связаны, в современных коммерческих изданиях их ставят один за другим. А в научном издании между ними стоят еще восемь сказов. Но оно ведь адресовано прежде всего специалистам, а для них хронологический принцип предпочтительнее. Он позволяет проследить творческую эволюцию Бажова и лучше понять, насколько писатель был связан со своей эпохой. Так, в своем первом сказе «Дорогое имячко» (1936) завоевание русскими казаками Урала в целом осуждается, и даже сам Ермак изображен тщеславным и корыстным человеком: «Казаки <…> на Сибирь они уж проданные пришли. Купцам продалися, а царь их вовсе задарил. Набольшему — Ермаку-то — свою серебряную рубаху царь послал. Так Ермак той рубахи с себя не сымал. Гордился, значит. Так и утоп в ей…» (с. 12). Такой взгляд на «политику царизма» был характерен для советской пропаганды 1920-х — начала 1930-х. Но поворот к русскому патриотизму во второй половине 1930-х, вероятно, побудил Бажова пересмотреть образ Ермака. И в сказе 1940 года «Ермаковы лебеди» Бажов рассказывает красивую легенду про умного и великодушного Ермака, его любовь Аленушку и волшебных лебедей, что показали отважным русским людям дорогу за Каменный пояс. Бажов не отклонялся от линии партии и в национальном вопросе. Салават Юлаев в сказе «Старых гор подаренье» получает волшебную шашку. Но как только он разоряет две русские деревни, шашка Салавата теряет свою силу, и батыр начинает терпеть поражения. В годы войны Бажов писал сказы про немцев и даже про Ленина.

В своих комментариях редакторы-составители касаются давней проблемы: Бажов и уральский фольклор. На Бажова долгое время смотрели как на литератора, который лишь обрабатывал народные сказания, «рабочие тайные сказы». Удивительно, но и сейчас многие уверены, будто Бажов всего лишь «литератор, собравший и обработавший материал уральского горнозаводского фольклора» (с. 819).

Между тем еще в 1940 году критик А. Бармин счел дедушку Слышко вымышленным персонажем, его рассказы — литературным приемом Бажова. По его словам, первые редакторы Бажова «не заметили сложного психологического рисунка <…> детально разработанных портретов и пейзажей, совсем не по-фольклорному построенных сюжетов» (с. 806). Бажов не отрекался от дедушки Слышко, но когда писателя спросили, все-таки фольклор его сказы или литература, он, поколебавшись, ответил: «литература» (с. 825). Когда этнографы и фольклористы начнут спрашивать уральцев, знают ли они о Хозяйке Медной горы, те с готовностью ответят: конечно же знаем — из «Малахитовой шкатулки». Не нашли они ни сказаний о земляных кошках, ни быличек о козликах, выбивающих копытами драгоценные камни. Мифом оказался и так называемый тайный сказ. Такого жанра в уральском фольклоре тоже нет. Есть литературный сказ Павла Бажова.

И все же иногда ждешь от редакторов более четких определений. Д. Жердев и А. Федотова пишут, что «неповторимый художественный мир» Бажова построен «на переосмыслении народной традиции» (с. 819). Но в чем именно эта народная традиция заключалась, понятно только тем, кто знаком хотя бы с «Бажовской энциклопедией» [Бажовская… 2007]. В противном случае можно подумать, будто редакторы разделяют идею о Бажове как обработчике народных сказаний, что, конечно же, не так.

Несколько слов надо сказать о внешнем виде сборника. Книга издана скромно, но хорошо. Приятно взять в руки, легко читать (недорогая, но качественная офсетная бумага), легко перелистывать (издатель не сэкономил на переплете), легко найти нужную информацию — хорошо организован справочный аппарат. Хотя книге не помешал бы указатель имен и географических названий. В выходных данных книги я не нашел корректора. Указаны только редактор и верстальщик. Как такое вообще возможно?

Нельзя сказать, что в тексте немного опечаток, но они встречаются. В оглавлении перепутаны страницы: очерк «У старого рудника» будто бы начинается с 710-й страницы, а поставленное после него «Объяснение отдельных слов, понятий и выражений…» — с 703-й. В тексте, разумеется, все наоборот. 703-я идет раньше 710-й. В сноске 41 (с. 877) пропущена фамилия Бажова, что исказило смысл. Вместо «Батин М. П. Бажов. Жизнь и творчество» получилось «Батин М. П. Жизнь и творчество». Надо ли доказывать, что даже книга, подготовленная профессиональными филологами и опытными редакторами, не может обойтись без корректуры? Не помешало бы указать и тираж книги, этих данных тоже почему-то нет.

В целом же научное издание «Малахитовой шкатулки» вполне удалось. К этой книге много лет будут обращаться все профессиональные исследователи бажовских сказов и биографы писателя. Внимательный и любознательный читатель Бажова, желающий узнать больше об истории «Малахитовой шкатулки», также найдет для себя немало ценного.