Откликаясь, вмешиваясь…

Подлинное мастерство писателя-публициста состоит, на мой взгляд, из нескольких разнородных, но объединенных индивидуальностью автора компонентов. Прежде всего – это зоркая, пристальная наблюдательность и реактивная гражданская отзывчивость, позволяющие не только глубоко всматриваться в явления жизни, но и точно находить для них ясную политическую оценку. К этому надо прибавить еще и способность видеть за повседневными частностями явления не только злободневные, но и такие, какие характеризуют достаточно протяженный отрезок времени или раскрывают, суммируют, подытоживают социальную, историческую либо нравственно-этическую сущность событий, человеческих судеб, настроений и т. д.

Ну и, конечно, одним из первых компонентов мастерства публициста являются его уже чисто литераторские данные, точный отбор материала, убедительность интонаций, выразительная энергия языка. У хорошего вдохновенного писателя-публициста слово становится крылатым: сотни тысяч и миллионы читателей находят в этом слове именно то желанное, искомое, ранее как будто никому не дававшееся, а тут точно отвечающее народной мысли, общественной догадке выражение, которое при подлинной удаче уже не сходит с уст народных. Что касается противопоставления «ремесла» вдохновению, то я убежден: для писателя-гражданина, взявшегося за публицистическую тему, высмотренную или подслушанную им в жизни, работа над изучением данного материала и сам процесс писания не могут стать ремесленными. И я не представляю себе настоящей удачи в этом жанре, достигнутой лишь по заданию «извне».

Если у писателя возникает внутреннее побуждение выступить с той или иной темой в публицистическом жанре, если литератор ощущает нетерпеливое желание вставить свое слово в завязавшийся общественный спор или привлечь внимание нашего общества к той или иной проблеме, то тут надо быть совершенно бестемпераментным человеком, чтобы не ощутить того вздымающего, мобилизующего, все душевные силы устремляющего на данную работу чувства, которое и зовется вдохновением. И всякое ремесленничество здесь отвратительно. Ибо затертые, давно ставшие ходовыми, может быть, когда-то впервые употребленные к месту и делу слова или затасканные уже чужими руками приемы безжалостно и бесповоротно рвут ту живую связь между автором и читателем, без которой всякое писание становится безадресным, не доходя до читателя, теряющего доверие и интерес к написанному.

Конечно, у каждого писателя, работающего и в области публицистики, имеются свои излюбленные темы, определяемые его основными интересами в общественной жизни, кругом наблюдений, в которых он вращается, спецификой его личных, гражданских и эстетических пристрастий. Быть сегодня энциклопедистом нельзя и в публицистике. Самое большее, о чем можно мечтать, – это хорошенько изучить, внимательно рассмотреть, до известных глубин постичь какие-то определенные пласты общественной жизни, народного труда, научных вопросов, проблем литературы и искусства.

Что касается меня самого и моей «постоянной темы», то, несмотря на довольно солидный, сорокалетний, опыт публицистической журналистской работы, я не считаю для себя возможным выступать на любую предложенную мне тему, как бы я ни уважал редакцию, ко мне обращающуюся.