№12, 1974/Обзоры и рецензии

«Организующий принцип» литературного произведения

Kopeczi Béla, Eszme, történelem, irodalom, Budapest, Akadémiai Kiadò, 1972, 172 old.

Казалось бы, всем нам еще со школьных лет известны те положения, почти аксиомы, на которые опирается венгерский ученый Бела Кепеци в своей книге «Идея, история, литература». Речь идет о важной роли сознательного, мировоззренческого начала в творчестве писателей, о необходимости учитывать в процессе анализа художественных произведений идейное их содержание, рассматривая его сквозь призму особенностей образной системы.

Книгу Б. Кепеци читаешь с интересом, какой возникает, когда хорошо знакомую вещь начинаешь видеть по-новому, в ее истинной, чуть было из-за набивших оскомину схематичных приемов школьного изучения литературы не стершейся в нашем представлении сути. Венгерский ученый доходчиво и даже увлекательно объясняет, почему и как идейный замысел литературного произведения становится его объединяющим и организующим принципом, который пронизывает всю его структуру от лексики до крупных образных комплексов и придает ему целостность и целенаправленность.

Однако замысел книги гораздо шире, чем просто популяризация известных положений марксистской эстетики. Своим исследованием Кепеци активно включается в борьбу мнений в мировом литературоведении. Во вводной главе автор отмечает, что в литературной науке за последние полтора десятилетия большое распространение получили методы формального анализа, что само понятие «содержание», не говоря уж об «идейном содержании», все более вытесняется из научного и литературного обихода под натиском разного рода деидеологизирующих тенденций (например, эстетика французского «нового романа», «конкретная поэзия» и т. п.). С другой стороны, в искусстве и литературе буржуазного мира есть ряд течений, относящихся к художественному творчеству как к прямому выражению философии (экзистенциалистский роман) или даже непосредственно политики (многие гошистские группировки). Мало того, даже в марксистской науке нет полного единства по вопросу о значении идейного начала: наряду с пережитками вульгарного социологизма здесь порой наблюдается увлечение структуралистскими теориями; кроме того, довольно большим авторитетом пользуются концепции, выдвигающие на первый план интуицию как едва ли не основной фактор художественного отражения действительности (например, учение Дьердя Лукача).

Конечно, Кепеци не ставит перед собой утопической задачи: раскритиковать все школы, все концепции, в которых искажается действительное соотношение между мировоззрением и художественным постижением реальности. Поставленная им цель носит скорее позитивный характер: он стремится восстановить в правах «историю идей» как метод подхода к литературе (восстановить – потому что метод этот имел предпосылки в марксистской эстетике; самый термин «история идей» взят из «Манифеста Коммунистической партии»). И делает это Кепеци с высокой научной корректностью и основательностью, – эти черты вообще характерны для него как исследователя и теоретика.

Собственно доказательной части своей книги автор предпосылает историческую; начав с этимологии самого слова «идея», он дает в дальнейшем определение понятий «надстройка», «сознание», «идеология», «идея». В разделе «Обзор истории науки» Кепеци подвергает рассмотрению – с точки зрения истории идей – различные, старые и новые, школы и направления в историографии и литературоведении от эпохи Просвещения до наших дней.

Говоря о марксистской историографии и, в частности, о вкладе в нее Ленина, автор подчеркивает огромное значение идей в борьбе пролетариата и связывает с ними принцип партийности, «который делает предельно ясной необходимость исходить из классовой точки зрения, причем из точки зрения такого класса, в интересы которого входит освобождение всего человечества и сознательное усвоение идей которого, в свете этого факта, является исторической потребностью».

Переходя к литературоведению и эстетике, Б. Кепеци вновь останавливается на взглядах Ленина. Как известно, особая заслуга Ленина состоит в том, что он разработал принцип партийности и теорию отражения, подчеркнув активный характер этого процесса.

Исторический раздел книги довольно обширен, но он необходим как фундамент, как научная база для следующей, основной части – «Некоторые вопросы литературной истории идей».

Исключительно важные и актуальные проблемы поднимает автор в этом разделе. Так, в первой главе – «Язык, структура и идейное содержание» – он ставит перед собой задачу определить методы, с помощью которых можно анализировать идейное содержание произведения, не отрываясь при этом от специфики художественного познания и отражения. Кепеци сразу же и решительно заявляет о своем неприятии «тех неопозитивистских направлений, которые, осуждая непродуктивность «содержательной критики» и исходя из факта бытия художественного произведения, именно это бытие считая истинной «литературностью», пытались в течение минувших десятилетий обосновать новое понимание художественной литературы». Беря некоторые наиболее характерные образцы феноменологического, структуралистского и фрейдистско-семиологического литературного анализа, автор прослеживает их сильные и слабые стороны, он исходит при этом из истории идей (эти страницы книги представляют собой блестящий образец марксистской критики). Б. Кепеци знакомит читателей с концепциями литературоведов, стоящих на марксистских позициях как в странах Запада (Гальвано делла Вольпе), так и в социалистических странах (Я. Мукаржовский, Ю. Лотман), отмечая и здесь их достоинства и недостатки.

Затем Кепеци предлагает разработанный им метод анализа, с помощью которого можно рассматривать произведения в контексте идейной эволюции писателя, идейной борьбы эпохи и последующей интерпретации и влияния данного произведения на литературный процесс. Этот анализ включает следующие ступени: взаимосвязь языка и мысли, философии произведения; отношение между литературными средствами и идеями; связь между произведением и сферой сознания (имеются в виду и эмоциональные и интеллектуальные компоненты сознания, причем не только индивидуального, но и общественного); «смысл» произведения, то есть идейное содержание и варианты его восприятия. Все это должно исследоваться в момент возникновения произведения и затем в процессе восприятия, то есть в историческом аспекте. Свой метод Кепеци демонстрирует на примере анализа стихотворения Элюара «Жить здесь».

В следующей главе, «Идейная биография писателя», доказывается необходимость глубокого изучения эволюции мировоззрения художника, без чего невозможно правильно понять идейный смысл его произведений. В частности в этом месте Кепеци полемизирует с Д. Лукачем, который считал, что о писателях следует судить не по их заявлениям, а по произведениям. Только глубокое знание идейной биографии, пишет Кепеци, позволяет, например, понять, почему писатели, воспитанные одной и той же средой, выражающие одни и те же художественные тенденции, на каком-то этапе оказываются на диаметрально противоположных идеологических и художественных позициях (ср.: Луи Арагон и Андре Бретон). Реконструкция идейной биографии может показать, что речь идет не об игре случая, а о сознательном идейном выборе. Развивая эти мысли, Кепеци делает много верных и небанальных выводов, подкрепляя их примерами, и, как и в предыдущей главе, предлагает» конкретную методологию реконструкции идейной биографии писателя.

Глава «Победа реализма», пожалуй, самая острая и интересная в книге. Она посвящена выяснению того, существует ли противоречие между мировоззрением писателя и картиной мира, отраженной в произведении. Автор приводит известное высказывание Энгельса (из письма к М. Гаркнесс) о «победе реализма» у Бальзака, имевшей место вопреки политическим воззрениям автора.

Эта глава в значительной своей части посвящена обстоятельному доказательству того, почему, как ни милы были сердцу Бальзака аристократы, все же по своим взглядам он гораздо ближе стоял к буржуазии. Б. Кепеци привлекает для этого не только художественные произведения великого французского реалиста, но и его публицистику и переписку. На большом фактическом материале ученый делает следующий вывод: «Политические взгляды Бальзака – это взгляды буржуа! который пытался уберечь существующий общественный уклад от наступления пролетариата и готов был использовать даже определенные элементы старого строя – в интересах стабильности, но не в целях возвращения к феодализму». То есть позиция Бальзака в его романах была вполне сознательной. В связи с этим Б. Кепеци снова спорит с Лукачем, который, опираясь именно на положение о «победе реализма», якобы имеющей место вопреки сознательным убеждениям писателя, строил свою теорию, в которой отстаивал стихийное начало творчества вообще.

Б. Кепеци говорит и о том, что эта концепция ведет к замалчиванию и пренебрежению отраженными в произведении противоречиями, характеризующими мировоззрение писателя. Этот вопрос особенно остро встает в связи с течениями так называемого «третьего пути» и с отношением к произведениям, рождающимся на подобной идейной основе. Точное раскрытие идейного содержания таких произведений не только поможет правильно понять их, но и позволит извлечь из них поучительный урок, а значит, поставить их на службу прогресса.

Последняя глава, «Идейное влияние произведений», подходит к проблеме уже со стороны читательского восприятия. Автор пишет в этой главе о некоторых буржуазных теориях, исследующих влияние литературы методами социологии и психологии. Несмотря на все их недостатки, эти теории, например, достаточно ясно показывают, что идейное влияние способна оказывать не только «высокая», но и развлекательная, «массовая» литература. Б. Кепеци подчеркивает, что необходимо серьезное марксистское исследование проблемы восприятия с позиций историзма.

В заключение автор пишет, что, подойдя к литературе с точки зрения истории идей, он пытался найти комплексную позицию, в которой литературоведение объединяло бы свои силы с социологией, политикой, экономикой и т. д., причем в центре пересечения всех этих сфер всегда должен находиться художественный текст. Таким образом, внимание венгерского ученого сосредоточено на художественном произведении как на основном объекте анализа. Кепеци избегает того действительно чреватого ошибками подхода, когда произведение часто служит лишь поводом для разговора о самых разных, пусть важных, но имеющих косвенное отношение к литературе проблемах. Однако вся логика его рассуждений направлена в то же время на то, чтобы избежать и другой крайности – формального подхода к литературному произведению. Идейное начало произведения как раз и оживляет, осмысливает текст, делает произведение органическим компонентом общественного бытия, частицей того динамичного, пульсирующего потока, в котором настоящий момент, во всем его разнообразии и противоречивости, вливается в историю и формирует будущее.

Книга Белы Кепеци – умная, смелая, новаторская книга, являющаяся серьезным вкладом в марксистскую эстетику наших дней. Особое уважение вызывает умение автора в небольшом по объему исследовании поднять – и в основном решить – столько серьезных, фундаментальных эстетических и методологических проблем. Даже конспективность, которой отмечены некоторые его рассуждения, не очень вредит делу: она заставляет читателя активно включаться в ход мысли автора, думать вместе с ним.

Цитировать

Павлов, Ю. «Организующий принцип» литературного произведения / Ю. Павлов // Вопросы литературы. - 1974 - №12. - C. 306-310
Копировать