Опыт и вдохновение

Мне часто предлагают поделиться опытом своей работы над стихами. Сказать по правде, никакого особого творческого опыта у меня не было и нет. Ведь каждый раз при необходимости высказаться совершенно заново возникает задача: как это сделать получше? Никогда не повторяется одна и та же словесная зависимость, не повторяется выбор выразительных средств языка. А если приходят на ум ранее случавшиеся образы, размеры, рифмы, то стараешься их отбросить, как уже использованные, как сношенные одежды смысла. Повторные средства выражения мысли становятся непригодными потому, что они ослабляют мысль, делая ее созданной по образцу – все равно чужому или своему, – штампуя ее. Это хорошо для машинных деталей, но убийственно для живой ткани искусства. Ослабленность выражения мысли делает мысль бездейственной. Вот собственно все, что можно сказать об опыте работы, так как у каждого свои навыки, свой вкус к работе.

Стоит только еще раз повторить, что при создании каждого стихотворения возникает новая задача. Определяется она или пришедшей в голову главной строчкой темы, строчкой, ложащейся в основу работы, или же толчком воображению извне, например, чьим-то возгласом, или, наконец, воспоминанием, возникшим из далекого прошлого. Иногда даже музыкальная фраза заставляет обратить на себя внимание до такой степени сильно, что необходимо ее закрепить в слове. Но все это только толчок, только зародыш возникающего стиха. Он может остаться лишь строчкой.

черновика. Это только намек на то, что может стать стихом, что-то тебе знакомое, но еще не ясно ощущаемое.

Ну, вот, например, думаешь о том, когда люди заменят и чем заменят деньги? Ведь от денег много зла на земле. Деньги зачастую определяют славу и могущество владеющих ими людей. Они, превращаясь из меновой ценности в абсолютную и отвлеченную ценность акций мирового капитала, движут судьбами миллионов людских семейств, целых стран, целых континентов. Еще держатся за них люди, как за единственное средство установить между собой деловые взаимоотношения, будет ли это покупка дворца миллиардером или покупка селедки на базаре бедняком. Привычка к установившемуся распорядку создала окаменелый круг, из которого и до сих пор не выйти человечеству, строящему предположения об отмене денег, когда производство превысит нужду в потреблении. Об этом часто задумываешься. И вот все время одолеваемый этой мыслью, я написал о том, что «еще за деньги люди держатся».

Но ведь одного этого положения, хотя бы и усиленного сравнением с властью религии над человечеством, еще недостаточно для того, чтобы построить стихотворение. Нужно продолжить мысль, развить, сделать ее глубже. Если деньги примагничивают к себе сердца людей, то ведь это объясняется не только их скупостью или жадностью. Есть еще в деньгах тайная сила, о которой говорит и скупец, и ростовщик, и финансист, и промышленник: эта сила – заключенная в них возможность властвовать над людьми. Так складывается вторая строфа стихотворения – «еще за властью люди тянутся».

Ко власти тянутся богачи, у которых нет шансов получить доверенность народа без подкупа, без обмана. Деньги помогают создать возможность такого подкупа, такого обмана. Это связывает с первой строфой вторую строфу стихотворения.

И, наконец, слава. Ведь она также связана и с властью и с богатством, создающим возможность большой рекламы, большой популярности и для кинозвезды, и для государственного деятеля. Конечно, все это касается тех государств, в которых деньги имеют беспредельную силу. Так создается третья последовательная строфа стихотворения.

И все они заканчиваются уверенностью, что этого не будет вечно, что долго это не останется. И только по троекратном утверждении непременности изменений в мире денег, покупной славы и обманной для народа власти можно было перейти к самой главной строфе о том, что «власть и почести – вода соленая морская: чем чаще пьешь – тем больше хочется, а жажда все не отпускает». То же и в отношении славы, остающейся стимулом деятельности людей, претендующих на личное бессмертие. Я позволил себе варьировать мысль Маяковского об «общем памятнике» строящегося социализма, подчеркнув, что идея бессмертия должна стать не личным делом поэта, а общим делом человечества. И, наконец, из всего этого следовал вывод, что:

С тех пор, как шар земной наш кружится,

Сквозь вечность продолжая мчаться,

Великое людей содружество

Впервые стало намечаться.

Так, развивая мысль от ступени к ступени, и создал я стихотворение. А толчком к его написанию послужил случайно услышанный на улице возглас маляра к нанимателю: «Уж больно ты за деньги держишься!» Возглас этот остался в памяти как короткая характеристика отношений людей друг к другу при взаимной зависимости. Из него и родилась позже начальная строчка стихотворения. В какой-то мере это характерно для работы над стихом. Еще в молодости я отметил необходимое для поэта условие – прислушиваться к говору улиц: «А если сердце к тревогам улиц пребудет глухо, – руби мне, грохот, руби мне глупое, глухое ухо!» Это написано очень давно, но осталось одним из условий работы. Правда, только одним из условий, не повторяющимся постоянно.

Что еще можно заметить о работе поэта? Разве только то, что стихи, при создании которых руководствуешься каким-то уже использованным опытом, обычно бывают суше, рассудочней остальных. Они зависят больше от расчета, преднамеренности, чем от живого чувства. Эта рассудочность, рассудительность при работе над стихом обыкновенно (хотя и не обязательно всегда) подсекает жаркое ощущение темы, ее родственность твоему сердечному порыву. Я написал немало таких стихотворений, в которых при добросовестном желании овладеть темой не хватало своего собственного, глубоко личного видения мира и поэтому не было поэтических открытий.