Окуровский цикл Горького (Из наследия павшего студента-воина)

1

Поражение революции 1905 года привело к разложению и упадочничеству в среде интеллигенции. Значительные ее слои, пришедшие в революцию из буржуазной среды, с поспешностью отказывались от своих революционных «увлечений». Отходя от революции, попутчики старались приспособиться к реакции, ужиться с царизмом. В статье «Веховцы и национализм» Ленин писал, что «поворот русского либерального «образованного общества» против революции, против демократии, есть явление не случайное, а неизбежное после 1905 года» ¹.

Ясно, что все публицисты, литераторы и философы реакции особенно охотно рассуждали о «национальном духе» России и пр. и пр., протаскивая и защищая идеи русского империализма. В этом плане особенно интересен сборник «Вехи», который выпускают весною 1909 года виднейшие кадетские писатели. Это было своеобразное «знамение времени». «Вехи» называли сами авторы сборником статей о русской интеллигенции, но фактически они затрагивали все важнейшие вопросы современности. Впечатление, произведенное ими, объясняется, прежде всего, тем, что, как отмечал В. И. Ленин, «Вехи» – крупнейшие вехи на пути полнейшего разрыва русского кадетизма и русского либерализма вообще с русским освободительным движением, со всеми его основными задачами, со всеми его коренными традициями» ².

Альфой и омегой политических взглядов авторов сборника были слова Петра Струве: «Актом 17 октября по существу и формально революция должна была бы завершиться». Они были крайне недовольны, что «на другой день после 17 октября в России не оказалось достаточно сильных и влиятельных в населении лиц, чтобы крепкой рукой сдержать революцию и немедленно приступить к реформам…» (А. Изгоев). Из этого совершенно ясно следует, что дерзновения русских буржуазных либералов дальше конституционной монархии не простирались. Все прошлое революционно-освободительное движение русского народа Гершензон представил в таком виде: «Кучка революционеров ходила из дома в дом и стучала в каждую дверь: «Все на улицу! Стыдно сидеть дома!» – и все создания высыпали на площадь, хромые, слепые, безрукие: ни одно не осталось дома. Полвека толкутся они на площади, голося и перебраниваясь. Дома – грязь, нищета, беспорядок, но хозяину не до этого. Он на людях, он спасает народ, – да оно и легче и занятнее, нежели черная работа дома». За этой клеветой следовала и клевета на революцию. По словам Петра Струве, она была, в сущности, лишь «ловко инсценированной провокацией». Народный характер ее отрицался, она объявлялась не народной, а интеллигентской революцией. Все авторы дружно отмечают, что русская интеллигенция переживает в настоящее время серьезный душевный перелом. Суть его, по мнению Гершензона, состоит в том, что «тирания политики кончилась». Если до сих пор интеллигент считал своей первой и священной обязанностью жить «для народа, для общества», то теперь он от этого решительно отказался, ибо жить для народа означает «в лучшем случае самообман, в худшем – умственный блуд и во всех случаях – самооправдание полного нравственного застоя» (из этого с неизбежностью следовало ниспровержение Белинского как публициста и Чернышевского как философа).

Где же спасение? В движении к личному творческому самосознанию, в перевоспитании личности интеллигента. Это как раз то, о чем Горький писал в статье «Разрушение личности», – о стремлении «интеллигента, после каждой встречи с народом, «возвратиться на круги своя» – от разрешения проблемы социальной к разрешению индивидуальной проблемы».

Так как душа интеллигенции, по Булгакову, есть не что иное, как «ключ к грядущим судьбам русской государственности», то интеллигенция, «обновленная» перевоспитанием, обновит и всю Россию. И Булгаков утверждает: «Церковная интеллигенция, которая подлинное христианство соединяла бы с просвещенным и ясным пониманием культурных и исторических задач (чего так часто недостает современным церковным деятелям), если бы таковая народилась, ответила бы насущной исторической и национальной необходимости». И далее он упорно и настойчиво пытается доказать, что совершенно ошибочно мнение, допускающее возможные построения русской культуры и русского просвещения на основах атеизма».

Петр Струве видит несколько иной путь для спасения интеллигенции от пагубного демократизма и революционности. В процессе экономического развития, надеется он, интеллигенция «обуржуазится», то есть в силу процесса социального приспособления примирится с государством и органически, стихийно втянется в существующий общественный уклад, распределившись по разным классам общества. Это, собственно, не будет духовным переворотом, а именно лишь приспособлением духовной физиономии к данному социальному укладу. Это вовсе не ренегатство, не предательство революционного движения, а простое «приспособление», только и всего.

Народ и интеллигенцию, уверяли веховцы, разделяет неустранимая пропасть. И откровенно и цинично заключали: «…Нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, – бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной» (Гершензон).

Такие и подобные заявления были уж слишком откровенны и выразительны. Даже кадетская печать выступила с лицемерными осуждениями авторов сборника. Охранительная же пресса встретила «Вехи» восторженно. «Новое время» торжествовало, а октябристское «Слово» поместило «Открытое письмо авторам сборника «Вехи» от архиепископа Антония Волынского, где он восхищался «суворовской храбростью» и «восторженным мужеством» вехистов и заявлял, что теперь он может не считать русское общество «окончательно погибшим для царства божия». В 1910 году появляются два сборника, внешне направленных против «Вех»: эсеровский – «Вехи» – как знамение времени» и кадетский – «Интеллигенция в России». Задачей их была не критика «Вех», а лишь некоторое смягчение резкости формулировок. Так, Петрункевич в предисловии к сборнику «Интеллигенция в России» сознается, что «настоящая книга предлагает вниманию читателей некоторые из тех же тем, которые затронуты и в сборнике «Вехи», но в несколько ином освещении…». Единственно правильную оценку «Вех» дал Ленин в своей статье 1909 года «О «Вехах». Он называет сборник «энциклопедией либерального ренегатства» и вскрывает социальную причину его появления. Она заключается в испуге русских либералов перед широким демократическим движением масс.

2

Какова же позиция Горького в это время?

Ее можно довольно ясно восстановить по публицистическим статьям и письмам, не касаясь пока художественных произведений.

Из переписки Ленина с Горьким видно, что Ленин делился е писателем всеми партийными новостями, разъяснял ему суть разногласий и ошибочность таких течений, как богостроительство, отзовизм, махизм. Интересно, что в этот период буржуазная пресса печатает многочисленные сообщения об исключении Горького из партии за его связи с «впередовцами». Ленин посвятил этому вопросу специальную заметку «Басня буржуазной печати об исключении Горького», в которой писал: «Цель сплетнической кампании не менее ясна. Буржуазным партиям хочется, чтобы Горький вышел из социал-демократической партии» ³.

«Вехи» Горький оценивал позднее так; «…Основной смысл сборника «Вехи» повторял сказанную в 70-х годах изуверскую мысль матерого консерватора Константина Леонтьева: «Россию надо подморозить», то есть затоптать в ней все искры огня социальной революции» ⁴.

Интересен относящийся к 1912 году ответ Горького на анкету журнала «Украинская жизнь». Там он касается «Курса русской литературы» Келтуялы и называет «вехистским» его утверждение о том, что подлинным творцом древнерусской национальной культуры был не народ, а правящий класс. Выходки такого сорта и тона должны иметь, по мнению Горького, двоякое значение для народной массы: «Когда отзвуки их дойдут до ее наиболее вымученной, безнадежной и бессильной части, – в ней и гг. «вехисты» укрепят и оправдают ее пассивно-анархическое отношение к делу жизни, посодействуют росту отчаяния в ней и усилят ее дикое озорство…» ⁵

Горький понимал и то, что «Вехи» разоблачили кадетов, показали их истинное лицо и намерения. Он указывает, что они помогут демократу определить «его политическую роль в стране и ту линию, по которой он наиболее быстро, с наименьшею затратою энергии придет к завоеванию политической свободы и развяжет себе руки для борьбы за свободу экономическую» ⁶.

Особенно много внимания уделяет Горький отношению современных литераторов к России, народу и революции. Революция 1905 года пробудила народ, стряхнула с него многовековое оцепенение, дала толчок его мысли. Между тем «современного литератора трудно заподозрить в том, что его интересуют судьбы страны. Даже «старшие богатыри», будучи спрошены по этому поводу, вероятно, не станут отрицать, что для них родина – дело, в лучшем случае, второстепенное, что проблемы социальные не возбуждают их творчества в той силе, как загадки индивидуального бытия…» ⁷. С печальной иронией Горький констатирует, что слова – любовь к народу и родине вызывают нынче только «улыбки мудрых гимназистов». Интеллигенция, которая так долго добивалась пробуждения народа, теперь отрицает смысл бытия и деяния. Как бы отвечая Мережковскому, который заявлял, что он желал, чтоб «с его уничтожением все уничтожилось» ⁸, и другим писателям, проповедующим эротику, мистицизм, анархизм и пр. и пр., Горький писал в статье «О писателях-самоучках»: «…Хотелось бы сказать: «Господа, если вас тошнит, не выбегайте на улицу во время этого процесса, по улице живые, здоровые – новые люди и дети ходят, и юноши, а им вредно смотреть, как вас вывертывает!»

Молодое поколение может бросить упрек своим отцам: «Вчера вы рассказывали нам о великой красоте русского народа, учили нас любить его, убеждали работать с ним для освобождения его, – сегодня вы заявляете благодарность власти за то, что она «штыками сохраняет нас от ярости народной» ⁹. Эти слова показывают, Что Горький хорошо понимал социальные причины литературного распада, связывая его с «вехистским» движением в среде буржуазной интеллигенции. Этим же он объяснял и тот факт, что современному литератору психология революционера «враждебна», что они ушел от освободительного движения в «кабак и в публичный дом». В статье «Разрушение личности» он замечает, что причиной всего является то, что «самая крупная и бойкая мышь в голове современного писателя – антидемократизм».

1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, стр. 110.[↩]
2. Там же, т. 19, стр. 168.[↩]
3. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 19, стр. 153.[↩]
4. Доклад на Первом всесоюзном съезде советских писателей.[↩]
5. «Украинская жизнь», 1912, N 9. [↩]
6. Там же.[↩]
7. М. Горький, Статьи 1905 – 1916 гг., «Парус», Пг. 1916; стр. 47 («Разрушение личности»).[↩]
8. «Русская мысль», 1908, N 1.[↩]
9. М. Горький, Статьи 1905 – 1916 гг., стр. 85 («О современности»).[↩]