О. М. Ушакова. Т. С. Элиот и европейская культурная традиция

Томас Стернз Элиот – одна из самых значительных величин в поэзии XX века. В соответствии с его собственными критериями Элиот может быть охарактеризован как трудный поэт, с величайшей артистической чувствительностью выразивший в поэтическом слове «разнообразие и сложность» «нашей цивилизации» (эссе «Метафизические поэты»). В книге, которая выросла из многолетних размышлений о творчестве Элиота, Ольга Ушакова представляет читателю многоликий и противоречивый образ «нашей цивилизации», запечатленный в его поэзии.
Выход в свет этой книги – событие, без преувеличения, знаменательное. Это первое в нашей стране полное исследование творчества Элиота, и в хронологическом и в жанровом отношении, на фоне огромного потока западных работ, с лучшими из которых оно вполне сопоставимо по глубине проникновения в творческий мир поэта. Автор живет и работает в Тюмени, но слово «провинциальность» менее всего приложимо к книге, вобравшей в себя новейшие достижения элиотоведения, представляющей современный уровень научной мысли. Думается, значение этой публикации и в том, что она обращена не только к узкому кругу специалистов. Постоянно имея дело с русскими переводами, Ушакова ставит перед собой очень непростую задачу: сделать поэта, который принадлежит к числу практически непереводимых, понятным русскоязычному читателю.
В фокусе авторского внимания отношение Элиота-поэта, критика, мыслителя к европейской культурной традиции – постановка проблемы, с одной стороны, поразительно очевидная (элиотовское определение традиции является общим местом любой статьи о его творчестве), с другой стороны, чрезвычайно емкая и сложная, требующая проработки и организации гигантского количества материала. Книга О. Ушаковой имеет строго выверенную композицию. Три части монографии трактуют три основных составляющих европейской культурной традиции, как это виделось Элиоту: ее мифологические истоки, рассматриваемые в тесной связи с античной культурой – «единой кровеносной системой» европейской культуры (с. 167); христианство, к которому поэт возводил всю европейскую мысль; творчество Данте, которого Элиот полагал выразителем нерасчлененной культуры Европы, носителем своеобразного «кафолического»- начала.
Легко предугадать, что книга такого рода должна открываться толкованием традиции по Элиоту. В этом многократно развернутом отечественным литературоведением сюжете Ушакова обнаруживает неожиданные стороны. Она показывает, что с самого начала «традиция» осмысливалась поэтом как «смирение», противопоставляющее себя «наглости» во времена громких претензий на открытие новых литературных эпох (с. 7). Впоследствии «смирение» – «деперсонализация», о которой говорилось в статье «Традиция и индивидуальный талант», приобретает этическое и теологическое значение в цикле «Четыре квартета». Таким образом, «традиция», как ее понимал Элиот, представлена в книге не только как литературное, но и как философское понятие. Ушакова показывает, что оно не утратило свою продуктивность в контексте постмодернистских споров последнего десятилетия. Резюмируя их сущность, исследовательница обосновывает мысль о том, что традиция, по Элиоту, вовсе не сводится к европоцентризму, как это часто теперь преподносят, не означает подавление других культур, но предполагает «»взаимообмен искусств и идей», полноценный культурный диалог» (с. 11). Европейскую традицию Элиот осознавал как свою собственную; американец по рождению и воспитанию, в своем творчестве он ориентировался на европейскую культуру в ее целостности, вне национальных границ.
В разговоре о значении мифа для творчества Элиота Ушакова подробно останавливается на его поэзии 1910 – 1920-х годов, которая помещается в контекст духовных и творческих поисков эпохи. Комментируя «поэтику метаморфозы», связанную у Элиота с мифом о Филомеле и Прокне, автор книги опровергает широко распространенное представление о том, что Элиот противопоставляет ничтожный современный мир великому миру древности. Ранний Элиот не сводится, по мысли Ушаковой, к неприятию современной ему эпохи, его поэзия гораздо глубже. «Метаморфоза Филомелы» позволяет Элиоту «связать воедино прошлое и настоящее», счистить «позолоту с древнего мифа, обнажая его темные корни, теряющиеся в глубинах первобытного хаоса» (с. 26). В современном состоянии мира Элиот видит, как писала Х. Гарднер, «фундаментальное несовершенство человеческой жизни» (с. 29).

В книге подробно анализируется влияние Фрейзера и антропологии в целом на образный ряд поэмы «Бесплодная земля», реконструируются смыслы, возникающие вследствие этого влияния. Ушакова весьма убедительна, когда обосновывает представление о том, что мистическая напряженность поэмы не носит собственно христианского характера и что это следствие увлечения Элиота антропологией. Образ Христа трактуется «в общем ряду умирающих и воскресающих богов» (с. 36).
Подлинно религиозным поэтом Элиот становится позже. В качестве целостного явления западной культуры в книге описывается христианское возрождение первой половины XX века. Элиот представлен как его ключевая фигура. Ушакова обращается к таким сложным вопросам, как сущность христианской эстетики, представление о культурном развитии в неотомизме, воспроизводит позиции П. Тиллиха, Ж. Маритена, между прочим полагавшего, что христианское искусство «вдвойне трудное дело» (с. 65). На страницах этой главы читатель найдет подробнейший анализ таких малоизвестных у нас работ Элиота, как «Идея христианского общества» и «Религия и литература». Автор прилагает немалые усилия, систематизируя подчас противоречивые размышления Элиота о взаимодействии религии и литературы. Результат стоит того. Элиот предстает в ипостаси, пока еще мало известной отечественному читателю: как христианский (англиканский) мыслитель, озабоченный «формированием новой христианской культуры» (с. 77), а затем и как христианский поэт, целенаправленно и последовательно работающий над языком религиозной поэзии, который бы отвечал потребностям современного сознания. Ушакова показывает пройденный им путь от евангельских аллюзий в поэтическом цикле «Ариэль», литургической традиции в трагедии «Убийство в соборе» к лишенным прямой связи с библейскими текстами и церковным ритуалом поэмам «Четырех квартетов», которые тем не менее являются частью религиозной поэзии XX века.
Образ цивилизации, возникающий в разговоре об античности и христианстве, действительно многолик. Главу о мифе Ольга Ушакова завершает размышлениями о значении массовой культуры (американского театра менестрелей, мюзик-холла, цирка, кукольного театра, пантомимы, джазовой музыки, кинематографа) для творчества Элиота, показывая, как пересекаются архаическая ритуальная форма и «парадигматика развлекательных жанров» (с. 46) в пьесе «Вечеринка с коктейлями». Драматическому наследию Элиота посвящены лучшие страницы книги. Блистательно – с учетом специфики поэтической драмы, с вниманием к поэтическому слову и ритму – анализируется жанровая природа отдельных произведений.

Большая часть монографии посвящена явному и неявному присутствию Данте в поэзии Элиота. «Дантовский код», как обозначает это присутствие автор книги, дает возможность увидеть скрытую целостность, непрерывность поэтической мысли Элиота: «Т. С. Элиот, вслед за своим «Вергилием», Данте, поднимается от хаоса и тьмы «Бесплодной земли» через духовные испытания «Пепельной среды» к благодатному огню мистической розы «Четырех квартетов»» (с. 108). Устанавливая аналогии с частями «Божественной комедии», О. Ушакова комментирует дантовские реминисценции в «Любовной песне Дж. Альфреда Пруфрока», образ современного мира – «призрачного царства смерти» – в поэме «Полые люди», «инфернальное» видение «Бесплодной земли», «философию чистилища» – в поэме «Пепельная среда». «Вертикальное движение» завершается поэтическим циклом «Четыре квартета», после которого, как известно, Элиот оставил поэзию.
В силу своей «онтологической полноты» «Квартеты», пожалуй, самое сложное произведение Элиота. Автор книги не отступает перед этой сложностью, комментируя цикл в его внутреннем единстве, стремясь охватить все уровни смысла. Установка на решение столь масштабной задачи не приводит к нагромождению материала, как можно было бы ожидать. Напротив, работа в целом принимает выверенный, завершенный вид, поскольку «Четыре квартета» рассматриваются как «конечная, фокусирующая точка», с «высоты» которой автором переосмысливаются образы ранней поэзии (с. 148).
В целом книга Ушаковой еще и своего рода путеводитель по художественному миру Элиота, представляющий абсолютно точные сведения об источниках его образности. Автора отличает редкая в наше время научная добросовестность, тщательность изысканий, желание установить истину во что бы то ни стало.
Кое с чем в книге, конечно, можно и не согласиться. Так, порой возникает впечатление, что Данте несколько «перевешивает» Элиота в его собственных произведениях, часто заинтересованному читателю хочется видеть комментируемый английский текст, но к его услугам только перевод, почему-то почти нигде Элиот не цитируется строфически и так далее. Но все эти и другие возможные возражения перевешивает одно важнейшее обстоятельство: Ольге Ушаковой удается представить поэтический мир Элиота во всей его сложности и. полноте.
О. ПОЛОВИНКИНА
г. Владимир