Новый список «Горя от ума»

Долгие годы хранился неизвестный до сих пор список комедии «Горе от ума» в семье потомственного москвича Е. И. Егорова, дед и прадед которого всю свою жизнь прожили в старом районе Москвы, на Остоженке (ныне Метростроевская улица), в Савельевском переулке. Интересно, что в первой половине прошлого века соседями Егоровых были Мухановы, родственники декабриста П. А. Муханова, которому был близок и дорог Грибоедов, Ушаковы – родственники Радищева и Грибоедова, и Петр Александрович Ефремов – антиквар-книжник, собиратель рукописей, редких книг. Многолетняя дружба связывала П. Ефремова с семейством Якушкиных – дальних родственников Грибоедова.

Рукопись состоит из 66 ненумерованных листов, то есть 132 страниц размером 17 X 21, сшитых в пять тетрадей. Белая плотная бумага, на которой написана рукопись, до сих пор кое-где не потеряла своего синего отлива, хотя изготовлена в 1814 году. Водяные знаки «1814 г. АО» и сюжетный филигранный знак под девизом «Про Патриа» («Pro Patria») указывают, что бумага была изготовлена на бумажной фабрике русского фабриканта Александра Ольхина под Петербургом¹.

Списка действующих лиц нет, и рукопись начинается на первом листе прямо с первого действия, поверх которого помещено заглавие

А. С. ГРИБОЕДОВ

«ГОРЕ ОТ УМА»

Текст скопирован весьма тщательно, с соблюдением правил орфографии, и написан с начала и до конца одной и той же рукой. Нет сомнения, что список писал человек грамотный, имевший навык и во французском языке. Чернила выцвели и приобрели ржавый оттенок, но каждое слово и знак сохранили свою первоначальную ясность написания.

Детальное изучение рукописи и последовательное сличение ее с текстом авторизованных списков позволило извлечь большое количество разночтений, относящихся к репликам действующих лиц (более пятидесяти) и встречающихся в ремарках (более двадцати).

Одни разночтения, усиливая характеристику действующих лиц, вносят изменения в содержание; другие придают особую силу выражению либо более определенный характер тому или другому намеку; третьи, по словам декабриста Д. И. Завалишина, вносят изменения в «те выражения; которые все еще отзывались как бы книжным языком» ².

Остановимся на разночтениях, которые усиливают тот или иной оттенок в характеристике действующего лица или события. В характеристике Скалозуба, офицера аракчеевской армии, подчеркивается ограниченность. Еще до появления его на сцене Лиза «знакомит» с ним зрителя:

Вот, например: полковник Скалозуб,

И с золотом мешок, и метит в генералы, –

(д. 1 стр. 237)

вместо «И золотой мешок, и…» в авторизованных списках.

О дяде, который «упал… больно, встал здорово», Фамусов говорит:

На куртаге ему случилось оступиться,

Упал, да так, что чуть затылка не

прошиб, –

(д. 2, стр. 80)

вместо «не пришиб».

Не слышится пренебрежительного отношения к «царским наградам» в реплике Фамусова: «Как станешь представлять к кресту или местечку, ну как не порадеть родному человечку» (д.

1. С. А. Клепиков, Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII – XX веков. Изд. Всесоюзной книжной палаты, М. 1959, стр. 48. рис. 68.[↩]
2. Д. И. Завалишин, Воспоминания о Грибоедове, в кн.: «Грибоедов в воспоминаниях современников», «Федерация», М. 1929, стр. 169.[↩]