Несколько слов о предмете эстетики

В разделе «Трибуна литератора» все статьи печатаются вдискуссионном порядке.

Статья Ю. Рюрикова «Личность, искусство, наука (Заметки о методологии эстетики)», опубликованная в порядке обсуждения в N 2 «Вопросов литературы» за этот год, вызвала заинтересованные, подчас разноречивые отклики как специалистов-эстетиков, так и других наших читателей, которых волнуют актуальные проблемы эстетики. Публикуя часть полученных откликов, редакция руководствуется стремлением представить разные точки зрения на статью Ю. Рюрикова и тем соображением, что начатый разговор затрагивает существенные проблемы развития эстетической мысли, ее методологии, практического положения в этой области. В ближайшее время редакция предполагает вернуться к этим вопросам и подвести итоги проходящему обсуждению.

Статья Ю. Рюрикова представляется знаменательным явлением в эстетике последнего времени. Если, как он отмечает, в годы культа личности эстетика была вынуждена терпеливо пережевывать руководящие изречения, то в период творческого оживления последних десяти лет в ней закипело подлинное «сражение умов». К сожалению, оно до сих пор еще зачастую ведется оружием отвлеченных абстракций. «Что такое эстетика?» – спрашивают ученых, и они нередко отвечают примерно так: «Эстетика есть наука об эстетическом освоении мира человеком, о закономерностях развития эстетических отношений человека к действительности»; стало быть, эстетика есть наука об эстетическом. «Что такое искусство?» – допытываются у них, и они утверждают в бесчисленных вариантах, что искусство есть специфическое отражение или воспроизведение жизни, а специфика опять выражается неизвестным эстетическим.

Словом, когда дело доходит до самого эстетического, от туманных абстракций прохода нет, одна за другой дискуссии кончались ничем. Чтобы избежать застоя мысли, нужны новые определения основных понятий, требующие обновления представлений о многих проблемах эстетики.

В попытке обновить эстетические понятия большое достоинство статьи Ю. Рюрикова. Он заговорил другим языком, его предложения конкретны, о них можно спорить, но невольно спор будет вестись иными средствами, потому что каждый, возражая, вынужден будет покинуть отвлеченный мир прямолинейной логики и вступить на почву действительности, оперировать не абстрактными соображениями, а фактами искусства, жизни. Любая наука имеет своим предметом действительность, любая общественная наука имеет своим предметом общество. Определяя искусство как воспроизведение действительности, некоторые ученые делали объектом изучения необъятное и невольно прибегали к самым общим выражениям. Ю. Рюриков же придерживается той точки зрения, что предмет искусства – человек, точнее, «именно личность человека, его отношения с другими личностями, с обществом» (стр. 59). Если искусство по-прежнему воспроизведение, то не жизни вообще, а жизни человека в его взаимосвязях с миром. Теоретики не всегда с этим соглашались, но у художников-реалистов сомнений на этот счет не бывало.

При таком подходе прежде чем говорить о любой эстетической проблеме, необходимо спуститься с небес на землю и дотошно изучить, как в разные времена отражалась в искусстве личность человека, какие общественные условия определяли аспект ее художественного исследования. И только после этого можно серьезно рассуждать о сущности прекрасного, трагического или комического, рассматривая все эти проблемы исторически, с учетом изменений эстетических понятий в ходе развития общества. «Эстетике придется, видимо, и самой изучать живое искусство, не сваливая всю эту работу только на плечи искусствоведов» (стр. 49). И прекрасно, ибо нередко в рассуждениях об эстетическом слишком мало фактов искусства, его истории в особенности (не говоря, конечно, о многоэтажных перечнях имен и названий). Ю. Рюриков предлагает назвать этот метод историко-логическим. Не думаю, чтобы это было нужно. То, о чем говорит он, давно названо диалектическим методом, одно из основных положений которого гласит: «Истина всегда конкретна». Хотелось бы внести и некоторые другие уточнения в положения Ю. Рюрикова.

При всем своем энергичном стремлении к конкретизации Ю. Рюриков остановился на полдороге. Как политэкономия имеет дело не с потребительной стоимостью товара, а с его меновой стоимостью, так искусство изучает не человека вообще, не человека как природную сущность, а только общественную сущность человека. Определение Ю. Рюрикова: «Предмет искусства – именно личность человека, его отношения с другими личностями, с обществом» – может встретить различные и нежелательные толкования. Обычно под «личностью» подразумевается индивидуум, его неповторимая, отличная от других сущность. И сам автор дает повод к такому толкованию: «Конечно, у людей есть масса общего – и в биологической жизни, и в основах их чувств, мыслей, в основах их отношения к миру. Но каждый человек – это особый, личный, неповторимый вид существования того общего, что объединяет всех людей, и ключ к человеку как родовому существу лежит именно здесь…» (стр. 54). Значит, искусство занимается, собственно, теми свойствами человека, которые отличают его от других, которые являются неповторимым проявлением «того общего, что объединяет» их. Да, искусство немыслимо без индивидуального, и все-таки главное внимание оно уделяет тому, что объединяет людей. Искусство есть средство общения между людьми; это общение станет невозможным, если искусство положит в основу индивидуальное, отличающее друг от друга, – ведь в искусстве люди стремятся познать самих себя.

Ю. Рюриков в другом месте и сам подчеркивает, что в основе его понимания личности лежит все-таки общее: личностью человека «делает то, чего нет у других родов жизни, – мышление, труд, эстетическое отношение к жизни, способность перестраивать себя и мир по законам необходимости и по законам красоты» (стр. 53 – 54). Но это замечание еще недостаточно проясняет вопрос.

Человек есть одновременно биологическое и общественное существо. Природа сотворила его живым организмом с пятью органами чувств, но только «общество формирует человека как человека», оно формирует в нем, по выражению Маркса, «духовные чувства, практические чувства (воля, любовь и т. д.)» ¹.

«Над различными формами собственности, – говорит Маркс, – над социальными условиями существования возвышается целая надстройка различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мысли и мировоззрений». Отдельному индивиду «эти чувства и взгляды передаются по традиции и в результате воспитания» ². Вот эти «чувства и взгляды» в их личностном проявлении и составляют предмет искусства, не поддаваясь ни одной из остальных областей человеческого знания. И это уже значит, что искусство имеет дело с чувствами общественного человека, потому что даже любовь, самое интимное переживание, возможна лишь в обществе и общество обусловливает ее форму.

Этот взгляд не нов. Еще Белинский ставил перед поэтом задачу «разгадать тайну народной психеи», а в «Евгении Онегине» видел решимость «молодого поэта представить нравственную физиономию наиболее оевропеившегося в России сословия…» ## Белинский, Полн. собр.

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, М. 1956, стр. 593.[↩]
2. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2-е, т. 8, стр. 145.[↩]