Необходимые разъяснения

1

В вышедших пяти томах Собрания сочинений Н. А. Добролюбова напечатано 232 произведения. Из них в «Современник» и редакторов энное Н. Г. Чернышевским посмертное издание 1862 года вошло 68 произведений, только в «Современник» – 136, печатаются по другим источникам – 28.

С самого начала следует ясно представлять себе, что все замечания М. Блинчевской касаются только тех произведений, которые налицо и в «Современнике», и в издании 1862 года. Но и из названных 68 произведений в половине случаев – перед нами точное соответствие «Современника» и издания 1862 года. Никакой дискуссии об этих текстах быть не может. Стало быть, даже если считать, что ошибки содержатся в каждой из остающихся 34 статей (а этого из письма отнюдь не следует), то оказывается, что речь идет о текстах лишь небольшой части (не более 13 процентов) первых пяти томов нового издания.

Эта справка необходима, чтобы стало очевидно, что заглавие письма несравненно шире его содержания. У читателя может сложиться впечатление, что речь идет о порочности подготовки всех текстов. Однако текстологические принципы трех четвертей издания в действительности не оспариваются.

2

Автор письма представляет дело так, будто бы в новом издании все тексты во всех случаях печатаются по изданию 1862 года, и обвиняет редколлегию в отступлении от «основного правила современной текстологии».

Но никто и никогда не собирался абсолютизировать издание Чернышевского и возводить его в степень непререкаемого авторитета.

В моей статье «Литературное наследство и проблемы текстологии Н. А. Добролюбова» («Вопросы литературы», 1961, N 11, стр. 79) сказано: «За основу нового издания всюду, где это возможно», должно быть принято первое посмертное издание 1862 года, подготовленное Чернышевским, разумеется с критическим учетом всякий раз текстов «Современника» и всех сохранившихся рукописей, корректур и цензурных материалов».

В заметке «От редакции», открывающей первый том издания Гослитиздата, написано: «Текст издания 1862 года сверяется с сохранившимися рукописями, корректурами, прижизненными публикациями, цензурными материалами» (стр. VI; курсив мой. – С. Р.).

По находящимся в редакции текстологическим паспортам видно, что каждый случай расхождения текста «Современника» с текстом издания Чернышевского зафиксирован и в каждом случае принято то или иное мотивированное решение. Но даже без обращения к паспортам, по примечаниям к томам 1 – 5,» видно, что в ряде случаев редакция по тем или иным причинам отклонила текст издания 1862 года. См., например, рецензию на стихотворения Плещеева (т. 3, стр. 360 – 369 и 524 – 527), где предпочтен текст корректуры, статью «Литературные мелочи прошлого года» (т. 4, стр. 66 и 438, примеч. 29), рецензию на «Новый кодекс русской практической мудрости» (т. 4, стр. 374 и 482), где в отдельных случаях избран в качестве основного текст «Современника», и т. д.

Таким образом, у М. Блинчевской не было ни малейших оснований обвинять редакцию в «формальном подходе» к изданию 1862 года.

3

Текстология не механическая работа и никаких готовых рецептов не имеет. То, что М. Блинчевская выдает за «основное правило» современной текстологии, является вовсе не правилом, а не более чем общим принципом, требующим всякий раз конкретного применения.

Напомним для примера, что, начиная факсимильное издание «Колокола», редакторы провели специальное обследование и пришли к выводу, что в качестве основного нужно принять текст первого, а не второго издания. Тексты произведений «вольной» печати сплошь и рядом печатаются по первым изданиям, а не по позднейшим переработкам. Целый ряд стихотворений В. Курочкина редактор его изданий И. Ямпольский печатает именно в первых редакциях. Такого рода случаев немало. Немало примеров и иных текстологических решений проблемы основного текста.

Анализ текстов Добролюбова и сверка различных материалов привели редакцию к решению о выборе в качестве основного текста посмертного издания 1862 года.

Верен ли этот принцип?

Вся текстологическая работа над пятью томами, о которых пишет М. Блинчевская, и над остальными четырьмя, фактически уже подготовленными, убеждает в правильности выбранного принципа.

Мог ли Добролюбов в статьях «Современника» напечатать тексты в полном и неискаженном виде?

Давно уже установлено, что они подверглись многочисленным искажениям, в которых в подавляющем большинстве случаев была виновна цензура. Под ее давлением некоторые урезки производились в редакции. 12(24) сентября 1860 года Чернышевский писал Добролюбову: «Ваша статья о М<арко> Вовчке, вероятно, понравится молодежи вроде «Темного царства», хотя и урезана нами с Рахманиновым» (Полн. собр. соч., т. XIV, М. 1949, стр. 409; курсив мой. – С. Р.).

Сразу же после смерти Добролюбова Чернышевский приступил к изданию сочинений своего соратника и друга.

Перед великим революционером стояла задача – восстановить все, что возможно, в текстах Добролюбова и, впервые собрав его работы, сделать их средством пропаганды идей революционной демократии.

По мнению М. Блинчевской, в литературе до сих пор не отмечался тот факт, что Чернышевский в своем издании Добролюбова в ряде случаев устранял редакторскую правку. Однако эта особенность была отмечена еще в вариантах издания Добролюбова 1934 года (см., например, т. I, стр. 605 – 606, т. II, стр. 648 – сноска, 655),

Ученик знаменитого русского филолога, академика И. И. Срезневского, сам скрупулезно точный в филологической работе (достаточно вспомнить тексты и примечания к ним в издании: «Материалы для биографии Н. А. Добролюбова…», М. 1890), Чернышевский осуществил всю работу в высшей степени тщательно, мобилизовав все доступные ему материалы.

Текстологические принципы и текстологическая практика Чернышевского недавно подверглась внимательному исследованию в статье М. Соколовой «Н. Г. Чернышевский о вопросах текстологии» (в сб.: «Н. Г. Чернышевский. Статьи, исследования, материалы», вып. 2, Саратов, 1961, стр. 261 – 288). Здесь наглядно показаны те высокие требования и та серьезность, с какими Чернышевский подходил к такого рода работе.

Издание 1862 года осуществлялось необычайно быстрыми темпами – отсюда ряд опечаток, – но для подготовки издания была проведена вся необходимая текстологическая работа. Она отражена в частично сохранившихся рукописях и корректурах, о ней писал сам Чернышевский.

Вольно или невольно стремясь скомпрометировать издание Чернышевского, М. Блинчевская выдвигает такую гипотезу: «Трудно представить себе, – пишет она, – что Чернышевский смог сличить все имевшиеся в его распоряжении источники (рукописи, корректуры, правленые и неправленые, журнальные тексты) всех вошедших в его издание произведений Добролюбова. Да он, вероятно, и не ставил перед собой такой задачи, стремясь тем не менее (?) дать тексты произведений критика освобожденными от цензурных и всяких иных искажений».

То, что трудно себе представить М. Блинчевской, было не только возможно, но абсолютно естественно и обязательно для Чернышевского, человека строгой филологической культуры, имевшего в своем распоряжении по крайней мере одного помощника (М. А. Антоновича) и не менее трех (первый том) или шести месяцев (третий том) для сверки.

О том, что сверка производилась, в категорической форме писал сам Чернышевский, и М. Блинчевская приводит эти слова: «Издавая собрание сочинений Добролюбова, я, разумеется, сличал и эту статью, как была напечатана она в «Современнике», с рукописью Добролюбова…» (Полн. собр. соч., т. I, М. 1939, стр.