Надо продолжать. О литературном наследии Бориса Слуцкого

П. ГОРЕЛИК

НАДО ПРОДОЛЖАТЬ.
О литературном наследии Бориса Слуцкого

После кончины Бориса Слуцкого в 1986 году его огромное литературное наследство попало в очень надежные руки Юрия Леонгардовича Болдырева (1936-1993). Этого человека выбрал еще при жизни сам Слуцкий. Выбор этот был далеко не случаен. Это была судьба. Ю. Л. Болдырев, воспитанник Хвалынского детского дома, безвестный саратовский библиофил, еще в юности, по крохам достигавших российскую провинцию стихотворным спискам, различил в хоре советской послевоенной поэзии голос Бориса Слуцкого, признал его своим и кропотливо стал собирать все, что было связано с этим именем. Но не только собирать. Вместе со своим другом Б. Ямпольским он хранил и распространял в Саратове «самиздат» демократического направления. Обвиненный в антисоветской деятельности в статье саратовской газеты «Коммунист» («К позорному столбу»), Ю. Болдырев был тут же решением «коллектива» изгнан из букинистического магазина, где работал продавцом, и вынужден был, покинув Саратов, переехать в Подмосковье. Знакомство со Слуцким по переписке обратилось личным знакомством и дружбой.

То, что сделал Болдырев для ознакомления широкого русского читателя с уже известным и особенно – хранившимся в столе поэта наследием, переоценить невозможно. Не говоря о многочисленных газетных и журнальных публикациях, Юрию Леонгардовичу удалось в течение трех лет (1988-1991) издать «Стихи разных лет (из неизданного)», «Стихотворения» (составлено совместно с Евг. Евтушенко) – каждая из этих книг объемом более 17 печатных листов, – и, наконец, трехтомное собрание сочинений поэта, заслуженно претендующее на полноту и научную подготовку текста, общим объемом более 70 печатных листов, с глубокой вступительной статьей и обширным комментарием. Титанический труд издателя!

Всеохватное знание творчества Слуцкого позволило Болдыреву в ограниченные сроки осуществить объемные издания, которые тем не менее не несут на себе следов поспешности. И все же Болдырев торопился. Чутье подсказывало ему, что нельзя упустить благоприятный момент, нельзя не считаться с конъюнктурой книжного рынка конца 80-х – начала 90-х годов, открывавшей возможности для публикации Слуцкого- поэта 50-тысячными тиражами. И Болдырев не ошибся. Читатель по достоинству оценил преподнесенный ему подарок – книги Слуцкого в считанные дни исчезли с прилавков книжных магазинов. С другой стороны, оправдалось желание Болдырева быстрее издать – стала меняться конъюнктура рынка, бал стал править детектив в золоченой обложке. Болдырев успел и сам убедиться в своей правоте. Успел, потому что в 1993 году его не стало. Он ушел из жизни на подъеме своего творчества: опубликовал несколько серьезных статей о современной отечественной поэзии и начал публиковать в «Известиях» из номера в номер обширное историко-философское эссе о «русском вопросе». Он шел к пику своего жизненного замысла. Не успел он завершить и начатое дело публикации литературного наследия Слуцкого. Оставалась еще проза поэта, до которой только-только дошли руки. Вышедшая в 1991 году в Библиотеке «Огонек» небольшая книжечка Слуцкого «О других и о себе» лишь свидетельствовала о замысле: по условиям самого издания Болдырев не мог опубликовать значительной части очерков и воспоминаний, хранящихся в архиве Слуцкого.

После смерти Ю. Л. Болдырева наследники Бориса Слуцкого предприняли несколько безуспешных попыток привлечь к дальнейшей публикаторской работе поэтов из числа учеников и единомышленников Слуцкого. Их отказ можно понять. Тогда брат покойного Ефим Абрамович Слуцкий попросил меня продолжить дело, столь удачно начатое Ю. Л. Болдыревым. У меня для этого не было ни опыта издательской деятельности, ни филологического образования – ничего кроме более чем полувековой дружбы с Борисом. И я согласился. Я понимал, что с поэтическим наследием Бориса мне после Болдырева делать больше нечего. И все же первой моей публикацией были стихи Бориса.

В майской книжке журнала «Знамя» за 1994 год к 75-летию поэта была напечатана подборка стихотворений «Из последней записной книжки». Ко мне записная книжка попала не случайно. Брат поэта в числе нескольких реликвий семьи передал мне в те скорбные дни и эту записную книжку. Я был уверен, что в ней были последние написанные рукой Бориса стихи, большая часть которых может быть датирована февралем 1977 года – трагическим месяцем в жизни Бориса Слуцкого. Он потерял любимую жену и друга Таню Дашковскую. Вскоре в мае 1977 года Борис тяжело заболел и до самой своей кончины не написал ни строчки. Я не сомневался, что ни одно стихотворение из «Записной книжки» не могло быть известно и тем более опубликовано Болдыревым. Мое предложение было хорошо встречено редакцией «Знамени», и публикация состоялась.

Первый положительный опыт вдохновил меня на поиски неопубликованных стихотворений Слуцкого. Тем более, что ожидавшая публикации проза – главное мое дело во взятой на себя миссии – еще с послевоенных лет была мне хорошо знакома и, более того, находилась в моем столе: брат Бориса вместе с просьбой продолжить публикацию наследия Бориса передал мне рукопись «Записок о войне».

Начал я с попытки познакомиться с наработками Ю. Л. Болдырева. Я не особенно рассчитывал на успех, зная, что предпринятые ранее попытки успеха не имели. И все же я поехал в Красногорск. Мне хотелось найти списки или картотеку неопубликованных и ожидавших публикации стихотворений поэта. Встретили меня холодно. Я понимал, что в семье еще свежа трагедия раннего ухода из жизни Ю. Л. Болдырева. Мы помянули покойного. Мне показали все, связанное с публикаторской работой: каталожные ящички с карточками всего опубликованного, всего, что ожидает публикации (ящичек значительно потоньше), всего, что было опубликовано о Слуцком за многие годы начиная с 40-х годов; целую кипу ксерокопий стихотворений, предоставленных Болдыреву ЦГАЛИ в благодарность за передачу всех бумаг Слуцкого, обнаруженных после его смерти в московской квартире. Но мое предложение сотрудничества при дальнейшей публикации, так же как просьба разрешить переписать список неопубликованного, было отвергнуто, хотя я предлагал (по поручению наследников) публиковать все за подписью Людмилы Болдыревой – вдовы Ю.