Н. М. Перлина. Тексты-картины и экфразисы в романе Ф. М. Достоевского «Идиот»

Н. М. П е р л и н а. Тексты-картины и экфразисы в рома не Ф. М. Достоевского «Иди от». СПб.: Алетейя, 2017.  288 с.

В 2018 году мир будет отмечать 150-летие выхода романа «Идиот», традиционно считающегося «самым загадочным» произведением Ф. Достоевского. Появление труда Нины Перлиной, посвященного этому роману и исключительно важной для его понимания проблеме экфразиса (или экффрасиса), несомненно, является значимым событием в достоевистике. Н. Перлина – известная исследовательница творчества Достоевского, принимавшая участие в работе еще над первым академическим полным собранием сочинений писателя в конце 1960-х – начале 1970-х годов. С 1974 года она живет в США, но находится в тесном научном общении со многими достоевистами России и других стран, регулярно выступает с докладами на международных конференциях, посвященных изучению наследия Достоевского.

Одно из наиболее очевидных достоинств книги Н. Перлиной состоит в том, что это действительно научная монография, представляющая собой многостороннюю разработку темы текстов-картин в романе «Идиот». Современные российские исследователи Достоевского вообще редко пишут монографии по отдельным произведениям, да еще и по очень специальным, узким проблемам, предпочитая называть монографиями сборники своих статей, написанных в разное время и по разным поводам и кое-как слепленных воедино под одной обложкой. Такие случайные сборники обычно подразумевают настолько широкий охват рассматриваемых текстов и проблематики и нередко претендуют на столь серьезные теоретические обобщения, что порой хочется повторить вслед за Дмитрием Карамазовым: «Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил». Иными словами, работа Перлиной – это не просто еще одна из многочисленных книг о Достоевском, а специальный научный труд о вполне конкретной теоретической проблеме, и таких трудов, на самом деле, мало.

Изучением экфрасиса в романе «Идиот» также занималась Елена Новикова. В своей книге она пишет: «Общая проблематика визуализации в гуманитарных науках в последнее время часто реализуется как выявление и исследование экфрасиса…» [Новикова 2016: 55]. Перлина эту монографию Новиковой в своей книге не упоминает (возможно, потому, что она вышла всего на год раньше, чем ее собственная книга), но ссылается на ее статьи об экфрасисе, причем обе исследовательницы подкрепляют свои заключения ссылками на эссе Ролана Барта «Camera Lucida» (1980), хотя и интерпретируют его различным образом.

На основе изучения университетского каталога по теме «Экфразис» Перлина делает заявление, которое на первый взгляд кажется сомнительным: «…за исключением одной работы, озаглавленной Сервантес – Писатель и живописец «Дон Кихота«, мне не удалось найти ни одной монографии, в которой бы рассматривался вопрос о роли экфразиса в одном конкретном романе» (с. 6). Однако и я не смог найти подобные монографии. Вместе с тем статей о роли экфрасиса в различных произведениях в последние годы на русском языке точно выходило немало.

Например, в 2002 году вышел сборник «Экфрасис в русской литературе: Труды Лозаннского симпозиума». Редактор сборника Леонид Геллер в статье «Воскрешение понятия, или Слово об экфрасисе» заметил, что «участники встречи решили пользоваться «международной» формой слова экфрасис, хотя в свое время Ольга Фрейденберг, например, предпочитала говорить об «экфразе». Одной из главных задач симпозиума было освоение этого еще малознакомого русистике термина» [Геллер 2002: 5]. Р. Поддубцев в статье «Экфрасис у Андрея Платонова…» (2011), в свою очередь, подчеркнул: «В последнее десятилетие утвердилась тенденция к максимальному расширению границ применения этого традиционного термина риторики. Например, Л. Геллер предлагает понимать под ним «всякое воспроизведение одного искусства средствами другого». Мы же будем считать экфрастическими вербальные описания живописных полотен, фотографий, плакатов, зданий, скульптурных композиций, музыки и танца» [Поддубцев 2011: 173].

Умберто Эко в книге 2003 года «Dire quasi la stessa cosa. Esperienze di traduzione» (Перлина ни его, ни Поддубцева не упоминает) настаивал на том, что «сегодня экфрасис практикуется уже не как caмодостаточное риторическое упражнение, а как инструмент, который, так сказать, стремится привлечь внимание не столько к себе самому как к словесному построению, сколько к тому изображению, которое он намеревается вызвать в воображении читателя» [Эко 2006: 250]. Полемике относительно понятия «экфрасис» посвящен первый раздел сборника «»Невыразимо выразимое»: экфрасис и проблемы репрезентации визуального в художественном тексте» (2013) – он так и называется «Экфрасис: возможности термина».

Н. Перлина в предисловии к своей книге осознает неустойчивость этого термина и определяет свой исследовательский подход таким образом: «По ходу работы я буду обращаться и к современным определениям экфразиса, каждый раз устанавливая связи смыслового наполнения этого термина с тем, как, кем и при каких обстоятельствах происходили в текстуальном пространстве романа «Идиот» «встречи» героев с портретами, картинами, скульптурными изображениями; с тем, какие истолкования эти герои-созерцатели давали увиденным картинам и как, в каких словах высказывали и передавали другим собеседникам свои мысли и чувства» (с. 7).

Вместе с тем важно понимать, что филологи, занимающиеся по сути проблемой экфрасиса, могут и не употреблять в своих работах сам этот термин. Например, как пишет Ольга Джумайло: «Несмотря на то, что экфрасис – одна из древнейших художественных форм, известная со времен Гомерова щита Ахилла, еще тридцать лет назад термин экфрасис <…> неохотно использовался литературоведами» [Джумайло 2016: 226]. Современные литературоведы также в силу разных причин вполне способны обходиться без него. Так, одна из крупнейших специалистов по творчеству Достоевского Татьяна Касаткина, опубликовавшая ряд работ о роли картин в романе «Идиот», включая во многом прорывную статью 2006 года [Касаткина 2006], это понятие не использует.

Отношение Перлиной к исследованиям Касаткиной порой выглядит предвзятым. К примеру, в главе «Рогожин и Мышкин перед картиной Гольбейна» она пишет, что «тщательно продуманные комментарии к окончательному тексту романа «Идиот», предложенные Соломиной-Минхен», представляются ей «более убедительными, чем проводимые Касаткиной вкрапления микроцитат из Евангельских речений в текст романа» (с. 128, курсив мой. –Н. П.). В этой рецензии, к сожалению, нет никакой возможности подробно разъяснить, что работа Касаткиной вовсе не сводится к простому «вкраплению микроцитат», впрочем, и сама Перлина не нашла в своем объемном труде места для аргументированных возражений, написав лишь, что «предложенная Касаткиной интерпретация <…> может вызвать ряд возражений, но аргументированная полемика по вопросам онтологии слова, Логоса, опыта Боговдохновений и Откровений – предмет специального исследования, лежащий за пределами моей работы» (с. 127–128).

Вообще, книга Перлиной написана местами очень наукообразным, тяжеловесным языком. Чтобы не потерять нить рассуждений и понять, что именно хотела сказать автор, неспециалистам, возможно, придется сделать над собой некоторое усилие при чтении.

Структура монографии подразумевает деление на шесть частей: «Экскурс в теорию экфразиса», «Встречи с лицами и портретами», «Картины смертной казни и разговоры о вере», «Сервантес – Достоевский, Мышкин – Дон Кихот», «Треугольник Настасья Филипповна – Мышкин –Аглая: Картины борьбы душевных сил», «Косвенные рассказы-экфразисы четвертой части романа».

Недостаток книги Перлиной – расплывчатость авторской позиции, нечеткость в формулировке собственных выводов, невнятное изложение истории вопроса и частое злоупотребление мелочной полемикой с другими исследователями, что периодически отвлекает внимание с главных вещей на третьестепенные. Симптоматично, что в книге отсутствует и заключение, в котором в краткой форме были бы изложены результаты проделанного исследования.

В целом же труд Нины Перлиной, безусловно, будет полезен всем, кто интересуется проблематикой экфрасиса и романом «Идиот», хотя при более подробном разборе неизбежно спровоцирует и более масштабную полемику по целому ряду содержащихся в нем оценок, замечаний и наблюдений.