Книга о поэзии Лермонтова
Д. Максимов, Поэзия Лермонтова, «Советский писатель», Л. 1959, 326 стр.
Появление книги о творчестве Лермонтова представляет интерес не только для профессионалов-литературоведов, но также для широкого круга читателей – любителей русской поэзии. Несмотря на очевидные успехи советской науки о Лермонтове, творчество поэта все еще остается значительно менее исследованным, чем, например, наследие Пушкина, Гоголя или Толстого. Все еще возможен спор не по частным вопросам истолкования того или иного произведения Лермонтова, а по самым коренным проблемам его мировоззрения, идейной эволюции, творческого метода. Если к этому прибавить то бесспорное обстоятельство, что даже на фоне неоскудевающего интереса современного советского читателя к вечно живой традиции русской и мировой классической литературы Лермонтов выделяется особенной «молодостью» (факт, хорошо знакомый каждому, кто наблюдал за читательскими интересами молодежи), станет понятно, с каким вниманием встречается каждая новая книга о творчестве писателя.
Книга Д. Максимова называется «Поэзия Лермонтова», Однако фактически» она значительно шире своего заглавия. Строя свое исследование как серию научных очерков, частично посвященных общим вопросам художественного развития поэта («Поэзия Лермонтова»), частично освещающих некоторые важные аспекты его творчества («Тема простого человека в лирике Лермонтова»), вопросы лермонтовской традиции («Лермонтов и Блок») или представляющих монографический анализ отдельного произведения («Мцыри»), автор не ставит перед собой задачи исчерпывающего изучения всех сторон многогранного наследия Лермонтова-поэта. Но круг рассматриваемых им вопросов настолько широк и настолько связан с самыми существенными проблемами творчества писателя, что у читателя остается в памяти не ряд частных разысканий объединенных лишь общностью имени изучаемого писателя, а единый, многогранный и в значительной степени по-новому увиденный образ великого поэта. Это единство книге придает стремление автора рас крыть в творчестве Лермонтова самое основное – его идейно-художественное своеобразие. Исключение здесь, пожалуй, составляет лишь заключительный очерк «Лермонтов и Блок», который стоит несколько особняком, лишь намечая, но не исчерпывая особой темы о Лермонтове и последующей традиции русской поэзии.
В результате отказа автора от монографического рассмотрения всего поэтического наследия Лермонтова книга приобрела, на первый взгляд, известную неполноту. Однако та же особенность построения имеет бесспорные положительные стороны: она позволила автору не повторять того, что сделано его предшественниками, а сосредоточить свое внимание на малоизученных, спорных, а часто и совершенно новых, еще не поднимавшихся в исследовательской литературе вопросах. Этим определяется и общее впечатление новизны, свежести аналитической мысли, которое оставляет книга. Ощущение это поддерживается широким и свободным привлечением богатого историко-литературного материала.
Центральное место в работе занимает обширный обзор поэтического наследия Лермонтова. Анализируя стихотворные циклы, поэмы, широко привлекая материал драматургии и прозы Лермонтова, Д. Максимов раскрывает природу особого «лермонтовского» взгляда на жизнь. В книге центральное место занимает «лермонтовский человек» – тот гневный, протестующий, героический и трагический образ, который возникает из лирики поэта. Исследователь вскрывает неразрывную связь и единство разрушительных и созидательных тенденций в поэзии Лермонтова, ее лиризма и обличения. «Грозная сила стиха и затаенная в нем горячая и трепетная интонация неотделимы здесь друг от друга. Сочетание этих двух лирических начал является одной из самых примечательных особенностей Лермонтова, выделяющей его на фоне русской поэзии» (стр. 19).
Бесспорное сочувствие вызывает стремление автора реабилитировать значение романтизма как прогрессивного художественного метода, во многом определившего своеобразие поэтического сознания Лермонтова. «Пора отказаться, – пишет он, – от недооценки романтизма, от нежелания видеть в нем – в первую очередь в творчестве левых романтиков – великое прогрессивное явление литературы» (стр. 13). Эволюция Лермонтова в сторону реализма не дает права рассматривать его романтическую поэзию как художественно неполноценную, своеобразный «грех юности», избавление от которого составляет смысл творческого развития поэта.
Как показывает Д. Максимов, сам переход Лермонтова к реализму (в отличие, например, от Пушкина) не означал отказа от коренных принципов романтизма. «Особенностью этого процесса является то, что он не снимает романтического лиризма Лермонтова и вполне уживается с поэтизацией мятежного духа лермонтовских героев, а – в известной мере – объективирует эту романтическую стихию» (стр. 65).
Совершенно новую, не замеченную другими исследователями сторону творчества Лермонтова освещает глава «Тема простого человека в лирике Лермонтова». Вопрос этот имеет особо важное значение для понимания всего творчества Лермонтова. Образ «простого человека», сопровождающий Лермонтова на всех этапах его поэтической жизни, имеет сложную судьбу, не учитывая которой нельзя понять взаимоотношений романтического героя и народа в произведениях поэта. Глава раскрывает конкретно-историческое содержание народности поэзии Лермонтова. Свежо и интересно написаны страницы, посвященные рассмотрению связи мотивов «дружбы» и «товарищества» с организационными формами развития русского освободительного движения после восстания декабристов. Хотелось бы лишь, чтобы само понятие «простого человека» было определено более четко, чтобы автор отграничил его содержание от возникших позже в литературе 40 – 60-х годов XIX века понятий «маленький человек» и «человек из народа».
С большим интересом читается глава о «Мцыри», в которой исследователь свежо и убедительно раскрывает философскую и художественную природу поэмы.
Вместе с тем не все в этой содержательной, богатой мыслями книге представляется бесспорным.
Присоединяясь к часто высказываемому мнению, автор делит зрелые поэмы Лермонтова на романтические и реалистические. Критерием является то, что поэмы первой группы объединены «образами высоких героев», а в реалистических поэмах герои «снижены или психологизированы, смыкаются с бытом или даже растворяются в нем» (стр. 71 – 72).
Подобное деление не лишено научных оснований и не вызвало бы возражений, если бы одинаковое определение поэм «Мцыри» и «Демон» как романтических не скрадывало глубокого различия в художественном методе этих произведений. Выдающаяся личность, как она представлена в «Демоне», – это фигура не только протестующая, но и эгоистическая. Формула Юношеского стихотворения Лермонтова: «Собранье зол его стихия» – остается действительной для образа Демона на всех этапах создания поэмы. Как справедливо отмечает Д. Максимов, «Демон переносит свое презрение на весь человеческий род» (стр. 79). Ему чужда и природа, которую он окидывает «презрительным оком». Иначе строится образ Мцыри: в основе его лежит вера в прекрасную, гармоническую, рожденную для счастья человеческую личность. Причем счастье ее состоит не в индивидуалистическом погружении в сокровенные тайны своего духа, не в забвении реального мира (к чему призывает Демон Тамару), а в приобщении к этому миру, ко всей полноте существования, которую он может дать человеческой личности, – в счастье любви, борьбе и единстве с природой. Природа, этот антипод созданной людьми «тюрьмы» – общественному порядку, – предстает как царство безусловного добра.
Трудно согласиться с утверждением автора, что «силы природы» выступают в Мцыри как «этически нейтральные» (стр. 249) только потому, что на воле Мцыри ждет и борьба и страдания. Природа в «Мцыри» – не буколический пейзаж; давая свободному человеку счастье деятельности, братства и любви, она дает ему и счастье борьбы, радость героизма. Без борьбы невозможна деятельность, а Мцыри жаждет именно ее. В этом смысле барс, разрывающий грудь юноши когтями, милосерднее к герою, чем монахи, чьи заботы и уход Мцыри должен покупать девой отказа от борьбы и активности. Борьба с барсом – не столкновение Арбенина со светской интригой: здесь сила честно борется против силы, и в этом смысле противники равны. Барс – противник Мцыри в борьбе – принадлежит к миру, противопоставленному монастырской тюрьме – философскому обобщению социального зла.
Трагический разрыв между Мцыри и природой, который ощутим в конце странствования героя, связан не с наличием зла в самом естественном порядке жизни, а с тем, что именно в этот момент обнаруживается вторая сторона характера Мцыри – «печать тюрьмы», связь с воспитавшей его средой, внутренняя невозможность найти силы для свободной жизни.
Вызывают также сомнения некоторые частные положения. Вряд ли стоит, например, связывать, даже косвенно, с темой простого человека образ Тараса Бульбы (стр. 112). Можно было бы назвать и другие мелкие упущения, но не они определяют лицо исследования. «Поэзия Лермонтова» – книга, ведущая читателя вперед, порой спорная, но всегда будящая мысль, наталкивающая на размышления.
г. Тарту