Карнавал и его окрестности

1

Предлагаемые заметки посвящены некоторым формам комического, которые еще недостаточно изучены и осознаны. Исходный пункт наших соображений – теория комического у М. М. Бахтина, во многом определившая современное понимание этой проблемы в отечественном, а частично и в зарубежном литературоведении.

Одна из заслуг теории Бахтина состоит в оправдании той области смешного, которая носит название грубой комики (Der Komischer). Речь идет о сфере физиологического, кухонного, бытового комизма, о разнообразнейших мотивах еды (точнее, обжорства), потасовках и драках, словесных перебранках самого откровенного свойства, отправлениях естественных потребностей, о половой жизни в ее откровенных проявлениях, о физиологических актах рождения и смерти – словом, о той сфере, которая у Бахтина носит наименование сферы телесного низа. На протяжении веков историки культуры не знали, что делать с этой сферой: они или обходили ее, или осуждали, или оправдывали как некую низшую форму комизма, служащую подступом (а иногда и прикрытием) для форм более высоких – утонченных, приличных, цивилизованных и, так сказать, более благообразных.

Правда, явления, относящиеся к сфере грубой комики, глубоко интерпретировались, как известно, задолго до Бахтина, в новое время – Ф. Ницше в «Происхождении трагедии из духа музыки» (вначале, впрочем, вне специального обращения к категории смеха, которая появилась у него позднее), З. Фрейдом в исследовании «Остроумие и его отношение к бессознательному», а у нас Вячеславом Ивановым¹. Однако эти интерпретации, не говоря уже о том, что они не затрагивали упомянутую сферу в целом, во всем ее колоссальном объеме, были преимущественно обращены к индивидуальному существованию человека или, точнее, к его индивидуальному существованию в рамках социума или космоса. Так, согласно В.

1. См., например, его работу «Эллинская религия страдающего бога» («Новый путь», 1904, N 1 – 4, 8 – 9).[↩]