Из запасных файлов

Жанр разрозненных записок не нов. Новизна и разница проявляются только в названиях: «Записки на полях» и «…на манжетах», «Камешки на ладони», «Крохотки», «Виньетки», «Из записной книжки», «Ненаписанные романы» наконец… Когда-то и ваш покорный слуга, работая в Музее Высоцкого, отдал дань этой традиции и опубликовал в журнале «Вопросы литературы» (2002, № 4) такую подборку под заимствованным, но расширенным заглавием «Записки администратора на полях высоцковедения». Накопились такие небольшие сюжеты, не претендующие на статьи, и в связи с работой над альманахом «Голос надежды. Новое о Булате». То есть: суть та же, поля — другие.

Возможно, некоторых читателей разочарует то, что в этих записках больше вопросов, чем ответов. Но автор ставил целью как раз в первую очередь привлечь внимание к малоизвестным и спорным моментам творческой биографии писателя, требующим откликов очевидцев и поисков путей решения затронутых проблем окуджавоведения, а уже потом — пролить хоть какой-то свет на его темные места.

Стрелял ли прототип Ванванча в своего приятеля?

В автобиографическом романе «Упраздненный театр» есть эпизод, вызывающий больше всего вопросов у биографов: было, не было? Это рассказ о детской игре в войну — в тайге близ строительства Уралвагонзавода:

Они сразу же наломали веток и соорудили себе сабли. Началось… Афонька в серой рубахе, спущенной до самых колен, сжав белые сухие губы, отбивался от стаи пыхтящих и ликующих дикарей или белогвардейцев, или буденовцев… И тут Ванванч, изнывая от азарта, отшвырнул свою палку и крикнул: «Сейчас такое покажу, что вы все ахнете!..» И кинулся к дому. В квартире было тихо. Бабуся в кухне рубила капусту. Ванванч проскользнул в папину комнату, вздохнул и погрузил руку в заветный ящик. Жмурясь и холодея, извлек из кобуры браунинг и покатился по ступенькам. Не было ни сомнений, ни страха, а только вдохновение и страсть. И он бежал и представлял, как они сейчас побросают свои палки и ахнут перед этим маленьким, блестящим, холодным чудищем. Когда они увидели, разглядели, то действительно выпустили из рук неуклюжее свое снаряжение… Ах, ах, ах!.. Настоящий?.. Ах, ах!.. Ну, и чего он?.. Ух ты!.. А это чего?.. Вот это да!..

Игра с отцовским браунингом, как известно, кончилась плачевно:

…Он вновь очутился в руке Ванванча. Он прицелился в небо и щелкнул. Он прицелился в ствол сосны и щелкнул. Афонька под сосной собирал какие-то ранние ягоды и посматривал на Ванванча хитрым синим глазом. Вдруг он выпрямился во весь рост, прислонился спиной к сосне, рванул ворот рубахи и крикнул: «На, бей революцию!..» Ванванч привычно и легко нажал курок. Раздался выстрел. Все подбежали, еще ничего не понимая.

Афонька, разинув рот, медленно двигался на Ванванча. Он шел и стонал, шел и стонал.

Тринадцатилетний Афонька выжил, но этот случайный выстрел положил конец его дружбе с Ванванчем (то есть с Булатом Шалвовичем). Судя по контексту романа, никакого не только судебного, но и следственного разбирательства не было: дело с ранением рабочего-подростка замяли в угоду владельцу пистолета. Правдоподобно?

В теории — да, могло быть. Грандиозная уральская стройка в густом лесу вдали от города, и хозяином на ней — парторг, присланный из Москвы самим ЦК ВКП(б), то есть самим государством. Могли и спустить на тормозах. Тем более, что выстрел оказался не смертельным, да еще и «папа целый месяц все ночи дежурил в больнице у постели раненого Афоньки Дергача».

Вот и Дмитрий Быков в своей биографии Окуджавы пересказывает эпизод, беря ситуацию из романа на веру: «…К чему бы Окуджаве в старости так оговаривать себя?»¹. Хотя и поясняет коллизию с неясной достоверностью. Видимо, вдова писателя, участвовавшая в редактировании этого тома, тоже не знала искомого нами ответа.

Никто из тех тагильчан, кто мог помнить историю с огнестрельным ранением, в разговорах с нами в 2005-м ничего подобного не упомянул. Логично: с момента события прошло семьдесят лет, и тех, кому можно было задать вопрос об этой истории, когда мы догадались и смогли это сделать, оставались единицы. Вот и проживающий ныне в Израиле приятель Окуджавы по детским играм на Вагонке ничего на сей счет не написал. Да и кто знает, насколько тот случай, будь он на самом деле, получил огласку в 30-х?..

Авторские свидетельства неизвестны. Надеяться на неопубликованные дневники и мемуары строителей уральского Вагонстроя не приходится. Поэтому каждый довод за или против достоверности — на вес золота.

Сравним романный эпизод с реальным документом, вроде бы не имеющим к нему никакого отношения. Не имеющим настолько, что два упомянутых в этих источниках «револьвера» существуют в упомянутой биографии Быкова параллельно и независимо друг от друга.

Из протокола обыска в квартире арестованного Ш. С. Окуджавы:

1937 г. февраля 18. Мы, нижеподписавшиеся сотрудники Тагильского УНКВД по Свердл. обл. Челнаков, Степанов и Глинкин в присутствии понятых Щербинина согласно ордера Тагильского гор. УНКВД от 18/II дня 1937 года за № 12 провели обыск в квартире… Окуджава Ш. С. проживающего 8 марта ул., в доме 49, при чем обнаруженным револьвер системы Стэер выпуска 1911 г. с двумя обоймами и 11 шт. пуль к нему, личная переписка и документы, две книги Ленина².

Начнем с того, что оружия, которое называлось бы «Стэер», не существует. Есть австрийская оружейная фирма «Steyr», чье наименование неверно (на английский манер) прочел и внес в протокол кто-то из троицы Челнаков-Степанов-Глинкин. Но «Штейер» никогда не выпускал револьверов — только пистолеты³. Впрочем, на этом не стоит особо останавливаться, так как до войны на разницу между этими системами огнестрельного оружия не обращали внимания, в том числе и маститые писатели — от не воевавшего Булгакова до фронтовиков Бабеля, Зощенко и Катаева. Подобная же путаница наблюдается в материалах Дела о гибели Маяковского⁴. И что взять с малограмотных сотрудников НКВД, которые даже не отличали патроны от пуль. Ясно лишь: раз оружие с двумя обоймами, значит, это пистолет.

Одна нестыковка: производить его начали — в 1912-м году, и даже маркировка модели на нем — 912. А в протоколе значится — 1911 год выпуска! Прямо дежавю какое-то. Напомним историю с хронологической ошибкой, обнаруженной пресловутым критиком Бушиным в романе «Путешествие дилетантов»: прозаик Окуджава дал в руки своего героя пистолет… до его (пистолета) фактического изобретения. В переиздании романа автор даже сделал шутливую сноску: «Официально пистолет лефоше создан в 1853 году, но один из первых образцов его был подарен князю Мятлеву самим изобретателем еще в 1849-м». Ну так то — в романе, и вовсе не в автобиографическом.

А тут — нешуточный — официальный документ!

Вернемся к роману «Упраздненный театр». Вот как Окуджава описывает свое знакомство с отцовским оружием:

…Да, и вот Ванванч заглянул в папину комнату. Подошел к самому столу и вдруг увидел, что в папиных руках — револьвер! «Интересно?» — спросил папа. Ванванч кивнул и кончик языка высунул, благоговея. «Он настоящий?» — спросил он шепотом. «Конечно, — сказал папа, — это дамский браунинг, видишь?.. Видишь, какой он маленький? Маленький, да удаленький, видишь? Шестизарядный, — папа и сам говорил по-мальчишьи, с придыханием, — ты видишь? Тут такая маленькая штучка — это предохранитель, видишь? Если его опустить, вот так, он будет стрелять…» — «А если не опустить?..» — «А вот, — сказал папа с восхищением и нажал спусковой крючок. Щелчка не последовало, — хорош?»

Ищем дальше, уже не в Интернете, а в серьезной справочной литературе и у специалистов⁵…

И вот — карманный (!) «Штейер-Пипер»: «Steyr-Pieper M1909» образца 1909 (!) года: калибр 6,35 мм; длина 125 мм; вес без патронов 325 г; в кобуре (!). И главное: емкость магазина — 6 (!) патронов от Браунинга. И еще — почему название в протоколе усечено — на рукоятке короткая надпись «STEYR» в рамке. А если бы чекисты, проводившие обыск, потрудились списать не только производителя, но и номер пистолета, то этот номер к пяти цифрам имел бы литеру А, что отличало бы его от серии армейской модели.

1. Быков Д. Булат Окуджава. М.: Молодая гвардия, 2009. 2-е изд., испр. С. 97. [↩]
2. «Убили моего отца…»: Из материалов расстрел. дела / [Предисл. и коммент. А. Крылова] // Голос надежды: Новое о Булате. Вып. 4. М.: Булат, 2006. С. 135. Курсивом здесь выделено вписанное от руки в типографский бланк.[↩]
3. Единственный очень редкий армейский (за килограмм веса) револьвер «Steyr Waffenfabrik» образца 1897 года с нестандартным калибром 7 мм. упоминается лишь в немецком каталоге со ссылкой на военный музей в Праге. [↩]
4. Подробности см.: Левин A. Б. Пистолеты и револьверы Кота Бегемота, Бени Крика и… // www.netslova.ru/ab_levin/pistolety.html: 30.10.08. [↩]
5. Благодарю С. Г. Сысуева за помощь в поиске необходимых сведений. [↩]