Историки и писатели о литературе и истории (С конференции историков и писателей)

27 – 28 апреля с. г. состоялась конференция, посвященная обсуждению актуальных вопросов исторической науки и литературы, организованная АН СССР, Союзом писателей СССР и АОН при ЦК КПСС. В работе конференции принимали участие член Политбюро, секретарь ЦК КПСС А. Н. Яковлев, заведующие отделами ЦК КПСС Ю. П. Воронов и В. А. Григорьев.

Краткие отчеты об этой конференции опубликованы в «Советской культуре» и в «Литературной газете», видеозаписи отдельных выступлений были показаны по телевидению. Подробный отчет о конференции напечатан в журнале «Вопросы истории» (N 6 с. г.). Мы же предлагаем вниманию читателей изложение наиболее существенных, имеющих непосредственное отношение к острейшим проблемам современной литературы и литературоведения, суждений участников данного форума. В следующем номере мы начинаем публикацию откликов на конференцию – в развитие высказанных там идей.

Конференцию открыл первый секретарь правления Союза писателей СССР В. КАРПОВ.

В своем вступительном слове он сказал, что Академия наук и Союз писателей СССР готовили эту конференцию, понимая не только важность, но и необходимость повести совместный разговор ученых-историков и литераторов, когда историческая наука и литература выходят на простор правды, тем более что встреча проходила в преддверии XIX Всесоюзной партийной конференции. Великая воспитательная сила истории практически реализуется и через научные труды, и через художественные произведения. В общем, мы делаем общее дело. Именно общностью задач и целью должны мы объединяться в совместной работе, помогая народу восстановить его подлинную родословную и правду истории.

Вступительный доклад «История, литература, общество» произнес вице-президент АН СССР, академик П. ФЕДОСЕЕВ. Он подчеркнул, что теснейшим образом переплелись сейчас вопросы истории и литературы, в центре которых – проблемы человека и деятельности народных масс. История и литература, можно сказать, сестры по происхождению и по социальному значению. История всегда была и остается полем острой идеологической борьбы. И сегодня наши идейные противники пытаются использовать каждую знаменательную дату как повод для того, чтобы подвергнуть сомнению жизнеспособность и завоевания социализма, не гнушаясь при этом злостными вымыслами, грубым искажением фактов. Поэтому самая важная задача историков и литературоведов – создать правдивую, основанную на марксистско-ленинском анализе историю советского общества, его духовного развития, покончить с безликостью в освещении исторического процесса, с замалчиванием биографий его конкретных деятелей, его драматических противоречий. Хотя у нас подготовлено и издано немало крупных трудов, вопросы истории XX века, особенно истории советского общества, слабо разработаны, освещаются неполно, а иногда и односторонне, с большими пробелами и изъянами. Непрестанно поднимается вопрос об оценке периода культа личности. По мере выявления фактов произвола и беззаконий, политического коварства и двуликости все больше раскрывалась негативная, зловещая роль Сталина в жизни советского общества на протяжении многих лет. Сейчас углубляется анализ объективных и субъективных причин появления культа личности и его деструктивных последствий. Деформация социализма, административно-бюрократические методы руководства, подавление демократии и дегуманизация общественной жизни имели свое «обоснование» в теоретических и политических установках Сталина. Главное в том, что он извратил марксистско-ленинскую теорию и практику диктатуры пролетариата. Социальной основой диктатуры пролетариата является, по Ленину, союз рабочего класса со всеми трудящимися. Сталин же встал на путь принудительных, насильственных мер в отношении трудового крестьянства и подозрительности к интеллигенции. По Ленину, Советская власть как государственная форма диктатуры пролетариата — это более высокая и более широкая форма демократии, демократия для народных масс. Сталин же свертывал демократические начала в государственном управлении и общественной жизни, а самые демократические органы, Советы, утрачивали при этом свое значение органов народовластия.

Группа научных работников, которую мне было поручено возглавить, – напомнил докладчик, – еще в 1947 году, в проекте новой Программы партии выдвинула положение о том, что с полной победой социализма и утверждением морально-политического единства общества диктатура пролетариата выполнила свою великую историческую миссию и превратилась во всенародное государство. Однако эти соображения не только не получили развития, но и были тогда надолго похоронены. Более того, именно на рубеже 40 – 50-х годов с новой силой развернулись жестокие репрессии против советских людей разных наций, разных регионов. В конце 1952 года, говоря о необходимости повышения политической бдительности и искоренения «гнилого либерализма», Сталин вновь стал нагнетать грозовую атмосферу обострения классовой борьбы с «врагами народа». Эта устрашающая установка не была опубликована, но частично нашла свое отражение в докладе на торжественно-траурном заседании в Москве 21 января 1953 года, в связи с 29-й годовщиной со дня смерти Ленина: «Чем значительней успехи коммунистического строительства – тем более коварные, гнусные и жестокие приемы и методы применяют наши враги. Чем успешнее наше продвижение вперед – тем острее будет борьба врагов нашего народа, обреченных на неминуемую гибель… Эти скрытые враги, поддерживаемые империалистическим миром, вредили и будут вредить нам и впредь. Именно об этом убедительно говорит дело группы врачей-предателей – подлых шпионов и убийц, спрятавшихся под маской врачей, продавшихся рабовладельцам-людоедам из США и Англии». Какие бедствия, какие новые преступные действия могли бы иметь место, если бы и далее осуществлялись такого рода теоретические и политические установки!

И только на XX съезде КПСС Н. С. Хрущевым было ясно и определенно сказано о несостоятельности и вредоносности теории обострения классовой борьбы после победы социализма. А на XXII съезде партии было признано, что диктатура пролетариата с полной победой социализма выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой. Ценнейшим приобретением теории и практики последних лет является новое, подлинно диалектическое мышление, составляющее революционный метод и душу современной перестройки. Коренной вопрос нового мышления – подлинно диалектическое понимание классового и общечеловеческого начал в общественном развитии.

Особенно тонкий и деликатный вопрос – это область национальных отношений. Здесь национальное и интернациональное, классовое и национальное находятся в сложном переплетении и требуют подлинно диалектического подхода, нового мышления. Отдельные историки и литераторы односторонне освещали вопросы исторического развития народов СССР; это подогревало нездоровые настроения и использовалось во вред нашему общему делу. Запущенность и догматизм в теоретической работе и практике до сих пор эхом откликаются в негативных явлениях и процессах, с которыми мы сегодня столкнулись в ряде регионов страны. Принципиальный вопрос – отношение к историческому наследию наших народов: что мы воспринимаем и что отвергаем из этого наследия. Ленин учил, что мы берем из прошлого все то, что выражает интересы общественного прогресса, и отрицаем то, что тянет назад, мешает движению вперед.

Конечно, в художественном изображении как истории, так и современности не может игнорироваться требование правды, соответствия с действительностью. Литература социалистического реализма наиболее адекватно отображает объективную реальность, историческую действительность. Социалистический реализм не остается неизменным, принципы его развиваются и углубляются, обогащаются формы его воплощения в процесс художественного творчества и его теоретического осмысления.

Заслуживают большего упрека литературоведы и искусствоведы, – отметил докладчик в заключение. – Плохо занимаются они разработкой теории литературного процесса, художественного творчества вообще. Запущена такая важная область науки, как эстетика. СССР, пожалуй, единственная страна в мире, в которой нет ни одного журнала по эстетике и теории художественного творчества.

С докладом «Основные закономерности развития и актуальные вопросы истории советского общества» выступил главный редактор журнала «Вопросы истории КПСС», член-корреспондент АН СССР В. КАСЬЯНЕНКО.

История сейчас стала своеобразным магнитным полем всеобщего возбуждения, оказывающим заметное влияние на процессы обновления исторической памяти нашего народа. Будем откровенны. Среди части историков появилась определенная растерянность перед небывалой гласностью, откровенностью и самокритичным отношением к нашему прошлому. И у некоторых возникла боязнь «раскачать лодку» и подорвать устои социализма. Подобные опасения и даже угрозы были уже в нашей истории. Для некоторых обществоведов, как и для писателей, они оказались в прошлом трагическими. От наветов и репрессий погибли или получили тяжелые морально-психологические травмы выдающиеся историки: академики Н. М. Лукин, Е. В. Тарле, С. Ф. Платонов, С. В. Бахрушин, С. Ф. Пионтковский, Л. В. Черепнин, историки партии В. И. Невский, В. Г. Кнорин, М. Н. Лядов, Н. Н. Попов и другие талантливые ученые, все потенции которых наша историческая наука так и не использовала. Так же как и писателям, историкам отказывали в 50 – 70-х годах в опубликовании трудов, которые не соответствовали духу «единомыслия» и аллилуйщины.

У историков еще мало документов, новых концепций, идей и оценок периодов и событий, чтобы правдиво и в полном объеме показать состояние общества и партии, созидательные подъемы и социальную напряженность, взлеты одних и падение других руководителей. Не умаляя значения сделанного за минувшие годы, следует вместе с тем признать, что атмосфера догматизма и застоя, полное отсутствие технической оснащенности труда исследователей отрицательно сказались на теоретическом уровне, источиико-документальных основах, идейно-воспитательных функциях исторических исследований и публикаций.

Оказывается, мы гораздо лучше знаем историю Родины периодов средневековья и капитализма и хуже – историю семидесяти лет после Октябрьской революции! Более полувека, со времени первой Всесоюзной конференции историков-марксистов (28 декабря 1928 – 4 января 1929 года), нас призывали изучать современную историю, обобщать текущий опыт строительства социализма. Обществоведами написаны горы литературы. Однако правильные призывы и искренние стремления обществоведов освещать и обобщать опыт современников тогда, в условиях культа личности Сталина, его идеологии и административно-репрессивных методов руководства наукой, естественно, не могли быть реализованы. Социальные функции исторической науки и образ мышления историков были деформированы, что до сих пор отрицательно сказывается на их перестройке.

Обществоведы сейчас постепенно включаются в работу по обновлению концепций, подходов, оценок многих явлений и процессов общественной жизни, прежде всего по восстановлению ленинского представления о социализме, по исследованию закономерностей, противоречий и «зигзагов» исторического процесса и заполнения «белых пятен» в истории. Историками партии, например, выделены для скорейшего исследования приоритетные направления и проблемы, изучение которых заметно обновит лениноведение, освещение истории СССР и КПСС, международного коммунистического движения. Сейчас завершается создание новых книг по истории партии, истории СССР, философии, научному коммунизму. В Институте военной истории ведется активная работа по подготовке новой десятитомной «Истории Великой Отечественной войны советского народа». В издательства и редакции журналов поступает немало рукописей и по малоисследованным проблемам отечественной и мировой истории, готовятся к печати серии статей и брошюр о виднейших деятелях партии и государства. Пожалуй, центральными в дискуссии остаются вопросы о культе личности Сталина, причинах его возникновения и тяжелейших последствиях. Как «разминировать» историю? От какого «наследства» нам надо отказаться? Что и как пересмотреть в исторической науке? Правильно на эти вопросы можно отвечать и решать их только на основе диалектико-материалистического метода, постоянно возвращаясь к Ленину, сопоставляя с ленинской концепцией социализма, и, конечно же, на основе подлинной правды, с учетом творческого опыта борьбы с конъюнктурщиной, ложным новаторством и демагогией, которая иногда была и у нас, и у литераторов. Эта работа должна проводиться в тесном контакте историков с писателями и литературоведами. Эта конференция, которую историки давно ждали, мы надеемся, положит начало плодотворным систематическим рабочим встречам с писателями и литературоведами во имя общего стремления к полной правде в истории советского общества и по-ленински обновленного исторического сознания народа.

И. о. академика-секретаря ОЛЯ АН СССР, член-корреспондент АН СССР П. НИКОЛАЕВ выступил с докладом «Отражение истории советского общества в художественной литературе и проблемы литературоведения». Есть вопросы, обсуждение которых могло бы объединить научные, творческие усилия историков, писателей, литературоведов, критиков и лингвистов. Категорией, которая представляет всеобщий интерес, является историзм. Она не может быть чуждой и для художников современной темы, ибо текущая жизнь – тоже историческая жизнь народа. Однако одного лишь признания этой аксиомы еще недостаточно. Кончается XX век, наступает время подведения итогов нашего социального и художественного развития. Но нельзя сделать это, не представив в полном объеме опыт тех писателей, чье творчество уходило корнями в русскую классику XIX века, вырастало на плечах современного ему искусства эпохи трех революций и определяло магистральные пути развития советской художественной прозы на десятилетия вперед, отразило основные тенденции и сложную диалектику культуры XX века.

Почему эта литература прочно вошла в духовную жизнь народа? Потому, во-первых, что она была искусством в прямом смысле этого слова, жила по своим законам, не была, следовательно, «нормативной», а была реалистической, вопроизводящей «самодвижение», логику жизни. Потому, во-вторых, что его художественная правда была одновременно исторической правдой.

Это и называется литературой социалистического реализма. В словосочетании «социалистический реализм» надо в одинаковой мере оценивать «удельный вес» обоих слагаемых. Мы давно перестали это делать, и отсюда многие ошибки в оценке современных произведений, в том числе и на исторические темы. Теряются границы между искусством и публицистикой, тематическая актуальность и острота проблематики иногда выдаются за художественность. Так распространяется дилетантизм в литературной науке и критике.

Наука об искусстве может и должна демонстрировать свою способность анализировать творческий процесс и его отдельные явления с помощью своих фундаментальных категорий. Наши идеологические противники заинтересованы в замыкании социалистического реализма в окостеневшие рамки – это хороший повод для дискредитации метода. Иные критики, наоборот, настаивают на безбрежности социалистического реализма, они говорят о необходимости плюрализма философско-эстетических методов, полагая, что марксизму чужд гуманизм и потому он не в состоянии объяснить всю широту спектра художественной культуры.

Вот в чем вся суть проблемы. Марксистское учение об искусстве еще не реализовало всех своих возможностей. Но оно, исторически самое молодое, подлинное учение о культуре, располагает теоретическими принципами, методами анализа, позволяющими оценить степень художественной правдивости в современной литературе. Ощущаемые трудности в развитии теоретико-литературной мысли – может быть, наибольшие во всей истории нашего литературоведения. Но именно она, эта мысль, способна наиболее результативно определить принципиальные сдвиги в трактовке человека современным искусством, удельный вес самоценной личности и ее социально-психологической детерминированности, объяснить причины и последствия происходящей на наших глазах эволюции в художественном сознании тех, кто творит искусство, и тех, кто его воспринимает, помочь осуществлению прогностической функции науки о культуре. Но эти возможности теории реализуются медленно – процесс ее развития пока не очень активен.

Ф. КУЗНЕЦОВ (член-корреспондент АН СССР, директор Института мировой литературы АН СССР) свое выступление начал с вопроса: знаете ли вы, что такие русские журналы, как «Современник» или «Русское слово», которые являлись властителями дум прошлого, выходили тиражом от 3 до 5 тыс. экземпляров? Сегодня тираж «Нового мира», флагмана литературной печати в период перестройки, перевалил за миллион экземпляров. А ряд других журналов приближается к этой фантасмагорической цифре.

Что за этим стоит? Видимо, прежде всего позиция народа, позиция читателя, его отношение к тому революционному процессу обновления жизни, который начался. Но за этим стоит еще и другое: наша литература вышла сегодня на такие рубежи и приобрела такое значение, такую роль в духовных и социальных процессах, каких она, может быть, не имела никогда за всю свою историю. Если мы имеем действительно значительную литературу, то она должна быть правдивым зеркалом и нашей революции, выражать хотя бы некоторые существенные стороны того революционного обновления действительности, которое началось не сегодня и зрело в недрах нашего общества, в сознании людей в течение длительного времени. Вот я и хотел бы поставить вопрос: отражает ли наша литература какие-то существенные стороны того процесса обновления, который вызревал в жизни нашего общества задолго до XXVII съезда партии и неуклонно готовил его? Думается, что вопрос этот риторический. Здесь к месту вспомнить Марксов тезис о неодинаковости развития материального прогресса и художественного. «Относительно искусства известно, – писал Маркс, – что определенные периоды его расцвета не находятся ни в каком соответствии с общим развитием общества, а, следовательно, также и с развитием материальной основы последнего»¹. Было бы величайшим грехом и несправедливостью кинуть камень в ту большую, подлинную литературу, которая формировалась на волне XX съезда партии в 60 – 70-е годы, и представлять ее литературой застоя, представлять, что только с «Детей Арбата» А. Рыбакова или с повести «Ночевала тучка золотая…» А. Приставкина началась литература, ратующая за обновление нашего общества. К сожалению, такая точка зрения существует и утверждается. Задача литературоведческой науки – осмыслить направления, по которым шла подготовка общественного сознания к необходимости перемен. Литература прорывалась к читателю через все трудности и сложности, которые существовали. Именно литература – вспомним «Жестокость» Нилина, «Белый пароход» Айтматова, повести Трифонова. Литература в целом цикле произведений Абрамова, Белова, Залыгина, Носова, Можаева, Шукшина одной из первых поставила перед обществом вопрос о положении в деревне, о том, почему мы закупаем хлеб на Западе, о нравственном отношении к труду, о том, что крестьянин превращался из хозяина труда в наемника. Она говорила об уродливых формах осуществления коллективизации. Если мы вспомним такие произведения, как «На Иртыше» Залыгина, «Кануны» Белова, «Мужики и бабы» Можаева, то они выросли из того времени, так же как из того времени выросли и «Дети Арбата» Рыбакова и «Белые одежды» Дудинцева.

И еще одно, чрезвычайно важное направление, по которому литература готовила перемены и сегодня утверждает их: она последовательно ставила в ряде произведений, начиная с поэм Твардовского, стихотворений Ахматовой, вопрос об антигуманизме культа Сталина. Начиная с «Рычагов» Яшина или «Собственного мнения» Гранина литература со всей остротой поставила вопрос об опасности и вредоносности командно-догматической системы. Наконец, еще один, фундаментальный вопрос – о соотношении революции и гуманизма, социализма и гуманизма – оказался в центре творчества Булгакова, Платонова. Нужно прежде всего обратить самое пристальное внимание на само состояние нашей филологической науки, особенно применительно к советской литературе.

Мы разработали долгосрочную программу развития исследований в области советской литературы. Но реализация ее возможна только в том случае, если это интересное и важное дело привлечет новые, молодые силы и если нам будет оказана необходимая помощь, а главное, проявлено понимание того, что в ту пору, когда литература выходит на передний край идеологического, общественного, духовного миросознания, нельзя больше с таким пренебрежением относиться к состоянию теоретической литературной мысли в стране.

А. ЛАНЩИКОВ предложил обсудить животрепещущую тему – тему той эпохи, что мы называем периодом культа личности или «сталинской эпохой». Я не обнаружил, – сказал он, – ни в нашем литературоведении, ни у наших историков, ни у наших философов какой-то стройной и убедительной концепции этого периода. Поэтому мне сегодня хотелось изложить свою, пусть и кустарную, концепцию.

Академик А. М. Самсонов в прошлом году в статье «Главное в истории – правда» писал о неопубликованной работе К. Симонова, в которой в 1965 году было сформулировано очень важное положение: «Не будь 1937 года, не было бы и лета 1941 года, и в этом корень вопроса». Разумеется, никто не станет утверждать, что массовые репрессии конца 30-х годов не подорвали обороноспособности нашей страны; однако корень вопроса следует, по-моему, все-таки искать в событиях 1929 года, которые закономерно и неотвратимо привели к 1937 году. Если бы не было 1929 года, то есть коллективизации в тех формах и методах, в которых она была проведена, то не было бы и лета 1941 года.

Сейчас, я думаю, все с удовлетворением встретили сообщение о реабилитации Бухарина, Рыкова – тех, кто возглавлял «правый уклон». А был ли он в природе? По сути дела, «правый уклон» создал сам Сталин, отступив резко влево от той позиции, которую занимал на XV съезде партии. Поход против «правого уклона» был походом против нэпа, против принципа добровольности кооперирования, против основной массы крестьянства. И Сталин прекрасно понимал, что подавляющее большинство народа скорее поддержит курс Бухарина и Рыкова, нежели его новый курс, лишь прикрываемый прежними лозунгами. И поэтому не случайно массовые и свирепые репрессии начались именно с того момента, когда Сталин повел борьбу с «правым уклоном». Возникает и такой вопрос. Говорят, что если бы не провели поспешно коллективизацию, то провалилась бы и индустриализация: дескать, нужны были деньги. А была ли достигнута эта цель? Думается, что в результате сталинской коллективизации индустриализация в тот период мало что выиграла. Вероятно, наши историки и экономисты смогут подсчитать, какой же экономический эффект принесла коллективизация, как она отразилась на индустриализации и обороноспособности нашей страны.

На XVII съезде партии Сталин говорил: «Стало быть, 204 тысячи тракторов… для колхозов и совхозов (это количество тракторов равнялось 3100 тыс. лошадиных сил. – А. Л.)… Сила, как видите, не малая, способная выкорчевать все и всякие корни капитализма в деревне. Сила, вдвое превышающая то количество тракторов, о котором говорил в свое время Ленин как о далекой перспективе»². Но в том же докладе приведены и другие цифры.

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XII, ч. 1, с. 200.[↩]
2. И. В. Сталин, Сочинения, т. 13, с. 325.[↩]