Единство метода, многообразие стилей
Арк. Эльяшевич, Единство цели, многообразие поисков в литературе социалистического реализма, «Советский писатель», Л. 1973, 494 стр.
Одна из насущных задач современного советского литературоведения и эстетики связана с широкой разработкой проблем индивидуальных, стилей и стилевых течений, возникающих и развивающихся на основе нового художественного метода. Задача эта выдвинута самой жизнью. Ее решение необходимо как в интересах углубления теории социалистического реализма, так и развития самой художественной практики, дальнейшего идейного и эстетического обогащения нашей многонациональной литературы. Правильное освещение сложных вопросов стиля и стилевых течений в советской литературе имеет также важное значение для борьбы против антимарксистских – буржуазных и ревизионистских – концепций, сторонники которых пытаются любыми средствами «доказать» якобы «нежизненность» социалистического реализма, его «несовместимость» со свободой творчества и многообразием художественных форм и стилей в литературе.
Среди работ, посвященных изучению этой большой и важной темы, выделяется своей содержательностью и обстоятельным освещением коренных вопросов стиля новая книга Арк. Эльяшевича. Тот, кто следит за «развитием нашей критики и литературоведения, хорошо знает, что Арк. Эльяшевич уже давно и серьезно разрабатывает проблемы стиля в русской советской литературе, главным образом поэзии.
Новое исследование состоит из трех разделов. В первом автор рассматривает общетеоретические проблемы метода и стиля; второй посвящен вопросам романтизма в классической и советской литературе, в третьем анализируется творчество ряда советских поэтов-реалистов и романтиков. Все разделы монографии тесно связаны между собой и единством темы, и единством концепции. Через все исследование проходит мысль о том, что многообразие художественных форм и стилей органически вытекает из идейно-эстетической природы социалистического реализма, сущности нового художественного метода, является объективной закономерностью развития литературы в социалистическом обществе.
Учитывая то положительное, что уже сделано нашей критикой и литературоведением в изучении данной темы (работы В. Ковалева, О. Лармина, Л. Новиченко, Г. Поспелова, А. Соколова, Ю. Суровцева, Я. Эльсберга и других исследователей), Арк. Эльяшевич стремится сделать новый шаг в осмыслении проблем стиля в литературе социалистического реализма.
Автор доказательно говорит о социалистическом реализме как едином методе советской многонациональной литературы. Он подвергает убедительной критике концепцию «множественности» художественных методов в нашей современной литературе (в том числе концепцию «социалистического романтизма»). «Признать многообразие методов социалистического искусства, – говорится в книге, – означает тем самым вольно или невольно признать отсутствие идейно эстетического единства в социалистической литературе».
Это – одно из основных положений книги, имеющих принципиальное значение.
Исследователь справедливо считает ошибочными взгляды тех критиков и литературоведов, которые – так или иначе – отождествляют понятия художественного метода и стиля в литературе, что и находит свое проявление в известной формуле: «стиль – это конкретное выражение метода». Автор доказывает, что эти категории хотя и связаны, но обладают разным содержанием и характеризуют разные стороны творческой работы писателя и ее результатов,
Полемизирует исследователь и с теми учеными, которые не признают существенных различий между понятиями романтизм как творческий метод (в классической литературе) и романтика как мироощущение, связанное с героикой жизни.
На большом художественном материале автор показал качественные различия между романтическими стилями литературы прошлого, связанными с художественным методом романтизма, и романтическими стилями советской литературы, опирающимися на новый творческий метод – социалистический реализм.
Автор спорит и с теми исследователями, которые выделяют в литературе лишь индивидуальные стили, обходя вопрос о развитии стилевых течений в советской литературе, в частности в поэзии.
Анализируя в современной поэзии два основных стилевых течения – реалистическое и романтическое – и подчеркивая мысль о том, что внутри них существуют различные «потоки» и «струи» (не говоря уже о многообразии индивидуальных выражений реалистического и романтического стилей), автор вместе с тем считает, что «неисчерпаемое многообразие советской поэзии никогда не укладывалось и не может быть уложено в категории романтического и реалистического стиля» и что, как ни важны эти категории, «наряду с ними может быть предложено много других».
К наиболее глубоким в научном отношении следует отнести те места книги, где речь идет о необходимости в литературоведении типологии. Именно научное обобщение, основанное на правильном применении ленинского «критерия повторяемости», дает возможность вскрывать в литературе существенные связи, рассматривать ее развитие как закономерный процесс.
В связи с этим, мне кажется, заслуживает серьезного внимания наших литературоведов концепция автора «о двух типах художественного мышления и двух типах художественной образности» – объективном и субъективном, находящих свое выражение в различных видах реалистических и романтических стилей в литературе.
Обстоятельно освещает исследователь вопрос о многообразии художественных средств и способов правдивого отражения существенных сторон жизни в литературе социалистического реализма, в том числе – своеобразии условных форм (реалистических и романтических), создаваемых на основе нового творческого метода.
В небольшом обзоре нет возможности коснуться всех проблем, поднимаемых в книге Арк. Эльяшевича. Например, требует особого разбора очерк истории изучения романтизма в советском литературоведении, занимающий в монографии важное место. Заслуживают также специального и детального разговора те разделы книги, в которых речь идет о большой широте художественных форм и средств, используемых писателями социалистического реализма. Интересны и ценны наблюдения, выводы исследователя о романтических формах в советской литературе и романтике как составной частя творчества писателей социалистического реализма.
В книге выделяются своей новизной и принципиальным научно-теоретическим значением такие разделы, как «Ленин о романтизме», «Вопросы типологии», «О реализме «без берегов», «О стилевых этапах в развитии социалистического реализма»,«Романтика самой жизни» и некоторые другие.
Пожалуй, самой сильной стороной рецензируемой книги является ее общая методологическая и идейная целенаправленность. Опираясь на принципы марксистской эстетики, автор ведет борьбу за утверждение передовых идей и взглядов на литературу социалистического реализма, активно выступает против различных антинаучных «теорий» зарубежных противников нового художественного метода.
Признавая, что монография Арк. Эльяшевичз обладает рядом высоких достоинств, я вместе с тем хотел бы высказать и некоторые критические суждения по отдельным вопросам, освещаемым в этой работе.
Вызывает сомнение, правильна ли точка зрения на общее понятие стиля в литературе, которой придерживается автор книги. Вместе с другими нашими литературоведами он склонен считать, что стиль – это содержательная форма в литературе или «особенности перехода содержания в форму». А не ближе ли к истине те исследователи, которые рассматривают стиль как своеобразие, охватывающее и содержание и форму произведений писателя или ряда писателей того или иного творческого течения в литературе?
Думаю, что автор недостаточно убедительно доказывает «правильность» взглядов на типизацию как на способ художественного обобщения, присущий якобы только реалистическому методу творчества (эту же мысль давно отстаивают некоторые наши литературоведы, например В. Днепров).
Но так ли это? Можно ли отрицать романтические формы и способы типизации, особенно в изображении характеров? Возражения автора книги тем литературоведам (А. Ревякин, А. Дремов, У. Фохт и др.), которые рассматривают типизацию не как частный, а как всеобщий закон правдивого художественного творчества, не кажется мне убедительным. Другое дело, что формы и способы типизации в романтизме существенно отличаются от форм я способов художественного обобщения в реалистическом творчестве.
Кстати, отмечу, что, по мнению Арк. Эльяшевича (оно кажется мне неверным), даже в реализме обобщение якобы не всегда связано с типизацией: мол, может быть «типизирующий» реализм, а может быть и «синтетический». Но разве «синтетический» реализм (вряд ли термин этот удачен) не опирается на тот или иной способ типизации? Поэтому вопрос автора: «Являются ли Ниловна, Клим Самгин и Егор Булычов созданиями «типизирующего» или синтетического реализма?» – мне кажется странным.
Исследователь солидарен с литературоведами и эстетиками (А. Соколов, В. Ванслов и др.), которые считают, что при всей идейно-эстетической сложности и противоречивости романтизм (что находит свое выражение в «двух линиях», двух направлениях его развития в мировой литературе – революционном и реакционном) как художественный метод един. Однако сам он пишет: «…Каждый метод хотя и не тождествен мировоззрению, но связан с ним, и наличие разных художественных методов заставляет предполагать и наличие у художников разных идейных позиций, если и не враждебных друг другу, то хотя бы существенно отличающихся в каких-то исходных пунктах. Ведь метод – это ведущие закономерности художественного познания и изображения действительности на основе определенного мировоззрения».
Не впадает ли автор здесь в противоречие?
Говоря о реалистических методах в литературе, автор называет не только критический реализм и реализм социалистический, но и «демократический» (буржуазный) реализм XX века. У читателя возникает вопрос: каковы отличия «демократического» реализма от реализма критического? Не является ли «демократический реализм» лишь определенным этапом в историческом развитии критического реализма?
Мне кажется, что автор слишком односторонне характеризует взгляды на романтизм Плеханова и Воровского, утверждая, будто бы «отрицательным отношением к романтизму во многом объясняется и критика Плехановым романа Горького «Мать». Это «отрицательное отношение», как известно, связано с политическими заблуждениями Плеханова. Относительно Воровского в книге сказано, что он якобы выступал «непримиримым противником романтизма…». Но всякого ли романтизма?
Хотя автор на стр. 22 правильно заметил, что нельзя отождествлять такие понятия, как течение и направление в литературе, но, к сожалению, сам он в ряде мест (см. стр. 249, 256, 270, 272, 353, 354 и др.) как бы смешивает и уравнивает эти понятия, говоря то о «течениях», то о «направлениях» в литературе социалистического реализма.
И последнее. Нельзя не согласиться с выводом исследователя о том, что «изучение стилевого богатства советской литературы ведь только по существу начинается» и что в этой области в нашем литературоведении «еще много темного и неясного». Книга Арк. Эльяшевича как раз направлена на то, чтобы научно прояснить сущность и основные закономерности развития индивидуальных стилей и стилевых течений в литературе социалистического реализма. Автору, уже давно и вдумчиво изучающему одну аз центральных тем теории литературы и творческой практики наших писателей, многое удалось сделать в своем новом исследовании.
г. Киев