Доброе начало.
Д. Заславський, I. Романченко, Михайло Драгоманов. Життя i лiтературно-дослiдницька дiяльнiсть, «Днiпро, Киïв, 1964, 199 стр.
7 мая 1861 года гроб с прахом Т. Г. Шевченко, привезенный из Петербурга для погребения на родине, с великими почестями был встречен тысячами киевлян, особенно учащейся молодежью. Царские власти запретили поставить гроб поэта в университетском зале и произносить речи. Но по дороге к пароходу, который должен был перевезти останки поэта в Канев, на место погребения, процессия часто останавливалась и ораторы, произносили горячие речи. Среди выступавших был двадцатилетний студент историко-филологического факультета Михаил Драгоманов. Он говорил с молодым запалом, с резкостью и решительностью, с той прямотой, которая отличала всю его дальнейшую деятельность. «Каждый, кто идет служить народу, кладет на свою голову терновый венок», — сказал оратор.
В течение трех десятилетий (с конца 60-х до середины 90-х годов) имя М. П. Драгоманова (1841 — 1895) — историка, фольклориста, экономиста, публициста и литературного критика — неотъемлемо связано со всем процессом развития культурной и общественной мысли на Украине. Его многочисленные статьи и книги публиковались в украинских, русских и зарубежных изданиях и очень часто вызывали самую острую полемику. Однако до последнего времени деятельность Драгоманова не находила должной и объективной оценки. Его наследие, до сих пор еще недостаточно изученное и собранное, многие годы получало в советском литературоведении одностороннее освещение. Например, в «Исторiï украïнськоï лiтератури» (т. I, 1954) он безоговорочно причислялся к идеологам украинского буржуазного национализма. Самый облик Драгоманова, его литературная и жизненная судьба таят в себе сложности и противоречия, но это обстоятельство не дает никаких оснований для такого рода вульгаризаторских характеристик.
И при жизни Драгоманова, и особенно после его смерти деятельность писателя становится объектом ожесточенной идейной борьбы.
Украинские буржуазные националисты видели в призывах Драгоманова к единению украинского и русского народов «предательство», причем одни считали его «идеологом новой Украины» (как, например, Н. Шаповал), другие объявляли основателем какого-то особого «украинского марксизма» (например, Н. Грушевский, С. Ефремов). Зарубежные националисты, злобные враги Советского Союза типа Д. Донцова и сейчас всячески фальсифицируют наследие Драгоманова. Они его объявляют то «предтечей большевизма» на Украине, то, наоборот, «агентом катковской России». Кстати сказать, еще при жизни Драгоманова шовинистические круги царской России считали его опасным сепаратистом и «мазе-пинцем», что отчасти и привело к изгнанию ученого из Российской империи.
Однако передовые писатели Украины — И. Франко, М. Павлик, Леся Украинка, В. Стефаник, М. Коцюбинский — высоко ценили деятельность Драгоманова, его демократические и прогрессивные устремления, хотя и спорили с ним по ряду важных вопросов. Вспомним, что и Луначарский еще в 1914 году писал о Драгоманове («Шевченко и Драгоманов»), не теряя из виду слабые стороны его мировоззрения, но отдавая должное его положительной роли в освободительном движении.
Лишь в последние годы украинские советские литературоведы М. Бернштейн, А. Дей, Н. Крутикова, Г. Вервес, Е. Кирилюк и другие, отрешившись от прежних предубеждений и односторонних критериев, в ряде работ подошли к научному освещению мировоззрения Драгоманова, дали конкретно-исторический анализ его критических трудов. Чаще всего это делалось «попутно» при постановке других литературных проблем и оценке творчества украинских писателей-классиков.
И вот, наконец, появилась монография Д. Заславского и И. Романченко, где на уровне современной научной мысли определяются основные этапы жизни и деятельности Драгоманова, особенности его мировоззрения, его вклад в развитие литературной критики и общественной мысли на Украине. Читатели давно ждут такую книгу, и самый факт выхода ее в свет заслуживает всяческой поддержки и одобрения. Один из авторов, недавно скончавшийся Д. Заславский, свыше сорока лет занимался изучением наследства Драгоманова. Ему принадлежат две книги о Драгоманове (1924 и 1934 годы), внесшие известный вклад в дело изучения украинской литературы и общественной мысли, хотя ряд положений, высказанных автором, устарели опровергнут им самим.
В новой работе Д. Заславского и И. Романченко рассматривается весь жизненный и творческий путь Драгоманова как литературного критика и публициста. Его деятельность авторы условно делят на три этапа: молодые годы Драгоманова (с 1861 по 1875 год), женевский период (1875 — 1889) и годы жизни и работы в Болгарии (1889 — 1895).
К сожалению, размеры монографии ограничены рамками чисто литературных выступлений Драгоманова, а ведь многие из них непосредственно связаны с его историческими, экономическими и политическими трудами. Тем более что политические воззрения Драгоманова — наиболее слабое звено во всей его духовной деятельности.
Известно, что В. И. Ленин резко критиковал некоторые политические высказывания Драгоманова, особенно по национальному вопросу. Украинский ученый стоял на национал-либеральных позициях в оценке польского восстания 1863 года, что вызвало решительный отпор Ленина. Также подверглась критике и его довольно туманная программа, проникнутая духом федерализма и отрицанием государственного централизма. Но было бы ошибочным критические высказывания Ленина по конкретным поводам распространять на всю многогранную общественно-политическую деятельность Драгоманова.
Напомним, что у В. И. Ленина есть ряд ссылок на Драгоманова, например в статье «Гонители земства и Аннибалы либерализма», где он в подтверждение своих тезисов приводит цитаты из работы украинского публициста «Земский либерализм в России».
Прогрессивные стороны теоретических и практических выступлений Драгоманова долгое время замалчивались в угоду различным фальсификаторским и вульгаризаторским тенденциям. Однако несомненно, что украинский ученый и публицист всю свою жизнь боролся против царского самодержавия. Стоит перечитать его памфлеты 70 — 80-х годов: «Турки внутренние и турки внешние», «До чего довоевались», «Терроризм и свобода», «Толцыте и отверзется» (об этом памфлете сочувственно упоминает В. И. Ленин), чтобы убедиться, как остро и непримиримо выступал Драгоманов против царизма, именуемого им «допотопным чудовищем», стоящим на пути прогресса всех народов России. Общая материалистическая направленность мировоззрения Драгоманова помогала ему делать смелые для его времени атеистические выводы и утверждать, что церковный клир и православие, как и всякая другая религия, являются пособниками деспотизма и произвола сатрапов и чиновников.
Авторы книги выразительно показывают прогрессивные черты Драгоманова как литератора, публициста и полемиста на множестве примеров, извлеченных из его статей и выступлений, книг и писем. Богатый и разнообразный материал, представленный в книге Д. Заславского и И. Романченко, частично впервые опубликованный, позволяет правильно вонять и оценить литературную деятельность Драгоманова.
При этом авторы отнюдь не стремятся приукрасить исполненный противоречий образ Драгоманова. Они характеризуют его увлечение Прудоном, идеями федерализма и анархизма, его либерализм, — Драгоманов верил в идею земского самоуправления и в конституцию, ограничивающую самодержавие.
В первой главе читатель видит молодого ученого Драгоманова, талантливо и по-своему освещающего малоразработанные вопросы истории Древнего Рима. Эти труды дают Драгоманову ученую степень и доступ к университетской кафедре в Киеве. Но ему был чужд тип кабинетного ученого, уходящего в глубь истории и не связанного с современностью. В нем жил дух борца за прогресс и просвещение темных и обездоленных масс украинского народа. Однако в ту пору Драгоманов еще стоит на позициях просветительства. Его пытливая мысль ищет путей к социальному и национальному освобождению народа, и он приходит в идейное столкновение с буржуазными националистами. Драгоманов был достаточно прозорлив, утверждая, что «цели народа великорусского такие же, как и малорусского» и что «реальная политика украинская в России должна исключать всякую мысль о государственном сепаратизме».
Авторы подробно останавливаются на роли Драгоманова в демократизации западноукраинской литературы в 70-х годах. Драгоманов скоро убедился, что две основные партии в Галиции — москвофилы и народовцы — враждебны духу подлинного демократизма. Его выступления в западной печати отличались полемическими нападками на обскурантизм и реакционность националистических деятелей. Он призывал галицкую интеллигенцию к общению с идеями передовой русской литературы, глубокое знакомство с которой поможет вывести галичан из провинциальной замкнутости на широкий путь международного общения. Эти идеи Драгоманова воодушевляли молодых украинских писателей.
Иван Франко под влиянием Драгоманова и его писем в редакцию журнала «Друг», по свидетельству Коцюбинского, «вырабатывает литературный вкус и манеру». «В первые годы студенческой жизни Франко, — пишет Коцюбинский, — произошло одно важное событие, которое имело значение для всей Галиции и особенно для Франко. Политическая обстановка выбросила из России профессора Киевского университета Михаила Драгоманова, и он эмигрировал за границу. Свой светлый ум, свою огромную эрудицию Драгоманов целиком отдал украинскому делу. Его критические статьи бросали новый свет на наше прошлое, открывали новые горизонты, учили понимать нашу историю и нашу современность, вникать в интересы живых людей, понимать и любить их. Вся его деятельность была одной проповедью неутомимой работы для добра и развития нашего народа».
Д. Заславский и И. Романченко особенно тщательно разработали круг тем, связанных со вторым — женевским — периодом жизни Драгоманова. Именно здесь явственно определились его эстетические и литературные взгляды. Уже в борьбе с галицкими ретроградами он предъявлял к искусству требования, близкие основным принципам русских революционных демократо . Драгоманов отвергал беспочвенный романтизм, уводящий от жизни: «Наша литература должна выступать во имя демократизма и прогрессивных идей века», «она должна развиваться на твердой реальной основе, а не на романтизме и ретроградности». Отстаивая принцип социальной значимости искусства, Драгоманов ратовал за то, чтобы рассматривать произведения литературы так же аналитично и бесстрашно, как делали это Белинский, Добролюбов, Герцен.
Авторы книги довольно подробно останавливаются на анализе работ Драгоманова о Шевченко. Это тем более важно, что в советском шевченковедении статьи Драгоманова о Великом Кобзаре обычно игнорировались. Между тем характеристика эволюции Шевченко, его революционности и интернационализма едва ли не впервые была дана так серьезно и продуманно именно в трудах Драгоманова. Говорится в книге и о слабых сторонах взглядов Драгоманова на великого украинского поэта: порою его оценки несут в себе либерально-буржуазные черты. Он преувеличивал влияние Жуковского и Козлова на молодого поэта. Но творчество зрелого Шевченко и его связь с революционно-демократическим движением 40 — 60-х годов проанализированы и прослежены Драгомановым вполне убедительно.
В суммарных высказываниях Д. Заславского и И. Романченко можно обнаружить и некоторую непоследовательность. На стр. 106, например, рассматривая работу «Шевченко, украинофилы и социализм», авторы устанавливают, что Драгоманов «действительно показал эволюцию взглядов и творчества Шевченко от активного романтизма до критического реализма». А на стр. 110 утверждается, что Драгоманов, разбирая сатиры «Сон» и «Кавказ», «ни слова не сказал о реализме гениального украинского поэта». Но дело ведь не в терминологии. Не употребляя слова «реализм», Драгоманов всегда говорил о жизненной основе произведений Шевченко, обусловленных определенной исторической обстановкой.
Авторы отмечают, что политические взгляды Драгоманова в женевский период отличались непоследовательностью. Находясь вдали от родины, он не смог достаточно хорошо разобраться в сложном переплете взаимоисключающих теорий, интриг и козней в разноголосом лагере эмигрантов. Д. Заславский и И. Романченко, характеризуя участие Драгоманова в газете «Вольное слово», подчеркивают, что он верил в существование тайной петербургской организации «Земский союз», якобы ставящей своей задачей объединение всех революционных течений и группировок. Разумеется, Драгоманов не знал и не мог знать, что газета «Вольное слово» связана с так называемой «Священной дружиной». Во главе этой конспиративной черносотенной организации стоял великий князь Владимир, а фактическим руководителем был граф П. Шувалов. «Священная дружина», созданная после убийства Александра II, задавалась целью вести борьбу с народниками-террористами при помощи их же оружия — террора. Авторы пишут: «Что касается газеты «Вольное слово», то, по выражению одного из современников, Драгоманов заблудился в «дремучем лесу», но вышел из этого леса провокаций благополучно, не подозревая, в какой компании он некоторое время находился, не сомневаясь в том, что действительно существовал «Земский союз» и что на его деньги издавалось «Вольное слово».
«Священная дружина», поставив во главе газеты человека, пользующегося большим влиянием в революционных кругах и безупречной политической репутацией, позаботилась о том, чтобы Драгоманов находился в «дремучем лесу» и не подозревал, что опутан сетями провокаций.
Тем более удивительна публикация Б. Ананьича и Р. Ганелина «С. Ю. Витте, М. П. Драгоманов и «Вольное слово» («Исследования по-отечественному источниковедению», «Наука», М.-Л. 1964). Авторы этой публикации пытаются по-новому осветить вопрос об отношениях Драгоманова и «Священной дружины». Они сообщают, что С. Ю. Витте, один из активных деятелей «Дружины», якобы вовлек и Драгоманова в это сообщество. Для доказательства приводится копия письма, будто бы написанного Драгомановым к Витте 15 мая 1882 года. Подлинника письма нет. По свидетельству М. К. Лемке, он снял эту копию с письма, находившегося в тетради с инициалами «С. В.». Авторы публикации сообщают, что тетрадь эта, якобы принадлежавшая С. Ю. Витте, была куплена на толкучем рынке в Петрограде неким Я. И. Пашковским и там «среди прочих писем» находилось «письмо Драгоманова к Витте». Письмо это, написанное в непривычном для Драгоманова нервическом тоне, лишенном его обычной твердости и прямоты, сразу заставляет заподозрить грубый подлог. Самый текст его словно направлен к тому, чтобы скомпрометировать Драгоманова и показать его рабским прислужником Витте. Такое явное «саморазоблачение» немыслимо для Драгоманова, потому что он никогда не был приверженцем монархии, а боролся против нее.
С другой стороны, несомненно, что Витте, несмотря на большие административные способности, был политическим интриганом, склонным к любому подлогу и провокации. Естественно, исследователи обязаны проверить, существовали ли действительно связи между Витте и Драгомановым, были ли они знакомы и встречались ли когда-нибудь. Об этом Б. Ананьич и Р. Ганелин ничего не говорят, они не соблюли необходимые правила научной публикации, а тем не менее у них сделана серьезная попытка объявить Драгоманова чуть ли не «дружинником». И все это сделано на основании всего лишь копии, не подписанной предполагаемым автором.
Этот случай лишний раз подчеркивает те трудности, которые встречаются на пути изучения жизни и творчества Драгоманова. Книга Д. Заславского и И. Романченко всем анализом деятельности Драгоманова, множеством собранных авторами фактов показывает необоснованность таких обвинений в адрес украинского ученого.
Д. Заславский и И. Романченко освещают различные стороны многогранного облика Драгоманова. Они показывают, как велики его заслуги в изучении украинского фольклора. Как критик и историк, он отстаивал в народных песнях и думах национальное своеобразие, неизменно воздействовавшее на родную литературу, в том числе и на Шевченко. Когда Луначарский в 1911 году сделал в Париже доклад о Шевченко, несомненным источником его познания души украинской народной песни были хорошо ему известные работы Драгоманова.
Многочисленные труды по фольклору и этнографии не только Украины, но и других народов свидетельствуют о большой эрудиции Драгоманова, позволявшей ему делать глубокие обобщения и сопоставления.
На мой взгляд, в книге Д. Заславского и И. Романченко недостаточно показана роль Драгоманова в культурном общении между славянскими и другими европейскими странами.
Третья глава, посвященная деятельности Драгоманова в Софии, где он заведовал кафедрой всеобщей истории в университете, написана очень сжато. А между тем работа профессора Драгоманова в стране, только что сбросившей с себя цепи многовекового турецкого гнета, была проникнута духом свободолюбия и уважения к братскому болгарскому народу. Ученый завязывал нити дружбы между украинским, русским и болгарским народами, — об этой его деятельности в книге дана только краткая информация.
Книга Д. Заславского и И. Романченко «Михайло Драгоманов» — доброе начало в работе по восстановлению более полной и объективной картины литературного процесса на Украине; такая «восстановительная» работа идет сейчас в нашей науке. Кстати, стоило бы подумать и о критическом издании лучших трудов Драгоманова.