Дезориентация на местности. Заметки на полях молодой поэзии

Приходится, увы, повторять

довольно банальные вещи.

Но их приходится повторять.

Лев Рубинштейн

Вопрос о качестве эстетического продукта, то есть о том, «хорошо» или «плохо» написано то или иное произведение, обычно выносится за пределы филологической науки в область литературной критики.

Это понятно: вкусовые оценки субъективны, часто спонтанны, исторически изменчивы и не поддаются более или менее строгой классификации. Но как бы ни относиться к подобному «наивному» вопросу, игнорировать его существование нельзя. Не случайно отдельные представители академического сообщества обращают внимание на проблему индивидуального вкуса конкретного читателя: «Надо просто смириться с тем, что ни одному человеку не дано с одинаковым восхищением относиться ко всей мировой литературе…»¹,. И недаром современный филолог вынес на обложку своей книги о поэзии наших дней идиому «Дело вкуса»²,, отдавая себе отчет в вызывающей «неактуальности» подобного названия.

В самом деле: если бы культуре и вправду было решительно все равно, что ценить и изучать – Вергилия или Манилия, Сен-Симона или Сименона, Ерофеева или Ерофеева, то, рассуждая логически и исходя из принципа подобной эстетической всеядности, вообще не было бы необходимости выстраивать некую иерархию ценностей и посвящать, к примеру, постижению творчества и жизни Пушкина десятки тысяч статей и монографий, а писаниям и биографии Хвостова – на порядки меньше.

Меж тем существование иерархии в любой культуре, иной раз свидетельствующее о негласном общественном договоре, – суровая реальность. Пусть она динамична, пусть постоянно перестраивается, но все же ее изменения следуют не столько по «горизонтали», сколько по «вертикали»: какие-то артефакты возвеличиваются, какие-то низвергаются, какие-то надолго (иногда на тысячи лет) занимают более или менее определенное место, но сама идея иерархии как таковой никогда не уничтожается полностью. Не случайно Тимур Кибиров в одном интервью не побоялся заявить: «…долг всякого взрослого человека – ценности, в которые он верит, не только отстаивать, но и навязывать»³,.

Эти сентенции о труднейшем и, возможно, в принципе неразрешимом вопросе гуманитарной науки – о проблеме «вкуса» и «эстетического чутья» – возникли при знакомстве с сочинениями ряда молодых поэтов.

Отчего в последние годы при очередной встрече со стихами начинающего автора обычно не покидает ощущение дежавю? «Молодая была немолода». Что-то где-то когда-то мы уже… Причем это «что-то» было заметно лучше… И – более того, память пока еще услужливо подсказывает: что, где, когда. Потому как если не помнить – тогда, конечно, все прекрасно.

Не покидает ощущение, что и хвалят, и бранят молодых авторов чаще всего не вполне по делу. Сплошь и рядом речь идет об идеях и идеологии при игнорировании эстетики. На этом фоне редкостью выглядят мнения тех, кто желает участвовать в разговоре именно о художественном качестве стихов: «В целом язык современных поэтов, представляемых на страницах толстых журналов и не только, чрезвычайно бледен и характеризуется отсутствием ярких индивидуальных стилей. Исключения редки – их можно сосчитать по пальцам. Под современными здесь я разумею заявивших о себе за последние 10 – 15 лет <…> Современные критики, особенно «новые», пишут исключительно о неких смыслах, идеях и содержательных особенностях разбираемых произведений, совершенно не касаясь языка и стиля»⁴,.

Многие тексты новых авторов, восхваляемые или, напротив, низвергаемые критикой, проблематично квалифицировать как действительный художественный продукт. Читателя-то мало заботит, кем пред ним пожелает предстать поэт – рыцарем в сияющих латах или циником-мизантропом. Куда важнее для него, чтобы написанное было «хорошо весьма». Или, как сказано в вариации ипохондрика Лермонтова из ироника Шиллера: «Делись со мною тем, что знаешь, / И благодарен буду я. / Но ты мне душу предлагаешь: / На кой мне черт душа твоя!..»

Едва ли не самая существенная проблема для вступающих в современное поэтическое пространство – не столько сознательное игнорирование опыта прежних поэтических генераций, сколько частое непонимание соотношения масштабов разных художественных явлений. Проще говоря, неумение отличать золото от фантиков.

Налицо дезориентация на местности.

И не то грустно, что восстание масс, похоже, завершилось их победой. Плохо, когда знающие люди начинают подстраиваться под модные тенденции и утверждать, что мы живем в эпоху невиданного поэтического расцвета, когда одновременно пишут несколько сотен гениев и тысячи тысяч талантов поменьше. Это тоже дезориентация, но в отличие от начинающих стихотворцев самопровозглашенные дирижеры литпроцесса отнюдь не столь наивны.

На подобные восторженные (или якобы восторженные – не суть важно) мнения так и тянет возразить проверенной временем цитатой из Василия Петрова:

1. Богомолов Н. А. От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии. М.: Новое литературное обозрение, 2004. С. 325.[↩]
2. Шайтанов И. О. Дело вкуса. Книга о современной поэзии. М.: Время, 2007.[↩]
3. Кибиров Т. Воля к продолжению культуры. Тимур Кибиров: «Невозможно понять мои стихи, не зная Пушкина» // НГ Ex libris. 2005. 17 ноября. Цит. по.: http://exlibris.ng.ru/fakty/2005-ll-17/l_kibirov.html [↩]
4. Амелин М. Русский литературный язык как главный герой. [Реплика в дискуссии] // Знамя. 2007. N 8. С. 180.[↩]