Демонология географии

В начале ХХ века появилось сразу несколько произведений, в которых пространственная доминанта сочетается с «демонологичностью» персонажей. Мы читаем про территорию, и она прорастает метафизикой, клубится мистическим туманом и гулко звучит лопающимися пузырями земли. Мифологию в пространство активно подселяют М. Галина, А. Кирьянова, Ю. Буйда, А. Иванов, О. Славникова, А. Григоренко, Л. Петрушевская, И. Стогов, Л. Белоиван…

Особенно заметно мифологическо-пространственный комплекс проявил себя в текстах, связанных с Уральским регионом. Не хватаясь сразу за все, остановимся на трех романах, что удачно вписываются в несколько трендов и имеют занимательные точки пересечения; речь идет об уже отметившей свое календарное воплощение антиутопии О. Славниковой «2017» (2006) и дилогии А. Иванова «Сердце Пармы, или Чердынь – княгиня гор» (2003) и «Золото бунта, или Вниз по реке теснин» (2005).

Во все эти романы, апеллирующие к мифологии уральского края (в случае Славниковой работа усложняется опорой на литературную – а не фольклорную – основу), введены демонологические персонажи, связанные с автохтонными мифологическими системами. И Иванов, и Славникова используют и дополняют, пересоздают аутентичные территориальные мифы так, что в определенные моменты конструируемая в настоящее время региональная уникальность частично отстраивается с помощью локальной мифологии. Кроме того, для всех трех романов важен различно разрешающийся историко-мифологический конфликт.

Россия, на чьей территории до сих пор зияют культурно-географические лакуны, представляет неисчерпаемый плацдарм для литературно-мифологических построений. И это же повторное, «сверхгеографическое» узнавание и перекодирование в художественный текст является гениальным способом обживания территории – не зря сюжеты рассматриваемых нами романов связаны именно с попыткой дрессировки, подчинения пространства. Парадоксальным образом модель, не вполне успешно удающаяся героям, дарит автору и читателям уникальную возможность присвоить географию.

Наиболее исторически, топографически и хронологически конкретны романы А. Иванова. Он профессиональный краевед, поэтому некоторые недостоверности если и присутствуют, то как умышленный прием – с санкции самого автора.

В случае «Сердца Пармы» важность топоса подчеркнута уже самим названием романа. Согласно словарю, «парма (из яз. коми) – плосковершинные возвышенности и хребты на Северном Урале, покрытые елово-пихтовыми лесами» [Республика... 1997: 142], то есть если разворачивать предложенную автором метафору, «сердце пармы» одновременно будет «сердцем Урала». Значимость описываемых событий очевидна – происходящее с «сердцем» отразится на всем «организме».

Основное место действия в «Сердце Пармы» именуется Пермью, или Пермью Великой. (В данном случае имеется в виду не город, а земли Верхнего Прикамья – пространство от Камы до Уральских гор, включающее в себя также верховья Печоры на севере и местность около реки Чусовой.) Чердынь (столица Перми Великой) – место княжения князя Михаила, романного протагониста, и его тайной битвы за русскую землю и русскую веру.

В период, описываемый Ивановым, в Перми Великой и Перми Старой распространялось христианство, но в Перми Великой его влияние было меньше. Московская экспансия шла рука об руку с религиозным обращением, и территориальный, рейдерский с точки зрения местных, захват пытались синхронизировать с ментальным, духовным. А христианская духовность изживала язычество, заставляя «парму» отступать от старого мировоззрения и старых богов.

Изначально вера пермяков изображается Ивановым как соприродная земле и краю. Мифология соединилась с уральским ландшафтом и стала территориальной: «боги их – из земли». При этом романные духи не являются бесами, противоположностью христианскому Богу или его ангелам. Это совершенно особая система, существующая параллельно православию:

– Это ведь не сатанинские дела, а вообще безбожные. Здесь, мужики, самый край божьего мира, а дальше – одни демоны творения, которым ни наша, ни божья воля не указ. Ангелы-то над нами небо еще держат, а демоны всю землю пещерами изрыли, лезут наружу, прорастают болванами. И люди здешние – югорские, пелымские, пермские, – тоже по пояс из земли торчат. Души у них демонские, каменные.

– Так охристиянить их, гнать нечистого, – все пояснял Пишка.

– Они Христа не боятся, в них ведь не черти сидят, – усмехнулся Калина…

Используя в качестве мифологической основы фольклор, поверья вогулов и манси, Иванов показывает, что на его территории сосуществует множество мифологий и важно восприятие духов пармы как совокупности, к которой может обращаться житель пармы, как живой многокомпонентной структуры.

Одушевленность подчеркивается олицетворениями: «парма сжалилась», «парма смотрела в спину». Парма может проклясть, и тогда «каждая иголка будет целить вам в сердце». Присутствие демонов тотально ощутимо, и важными топосами являются те места, которые пермяками воспринимаются как места обитания злых духов. В Дымных болотах живет огненный ящер Гондыр, в Адовом озере прячется демон вокуль, на вершинах гор обитают ветры, разбрасывающие белые перья, в глубине горы таится «подземный зверь» Маммут, по воздуху души людей поднимаются в небо, на полянах, возле горных пиков и в долинах высятся идолы, которые в романе также одушевлены: могут «горделиво и насмешливо смотреть», «яростно пялиться», «беззвучно вопить»…

У местного населения есть свои языческие святыни. Например, Прокудливая береза – вариант мирового древа, языческая вселенная в миниатюре:

Прокудливая береза была перед ним, над ним, вокруг него. В вершине ее туманом запуталось облако, а сквозь листву били снопы солнечного света. Это вздымалась седая, дремучая языческая вселенная. С каждого листка смотрели на Иону немые колдовские глаза, ветви извивались ужами, перелетали зеленые птицы, древесные грибы приобрели выразительные черты диких рыл чащобной нечисти, и в глубине виднелась нагая женщина-сова с совенком на руках, лось с березовыми рогами, прозрачные души предков <…> подземный зверь Маммут с древесными корнями вместо ног <…> и Золотая Баба с неподвижной улыбкой и желтыми волчьими зрачками.

Как уже сказано выше, все эти места особым образом структурируют пространство, демонстрируют, какими силами оно населено. Разрушение элементов структуры воспринимается катастрофически, не случайно сюжет романа выглядит как сюжет защиты и противостояния, а главными адептами защиты становятся местные демоны. Главная среди них – Сорни-Най (Золотая Баба, Зариня), уральская и пармская богиня, верховное божество региона, легендарный идол и предмет поклонения Северо-Восточной Европы и Северо-Западной Сибири.

«Золотая Баба» изначально – прозвище сделанного из золота идола. По принципу переноса иногда так стали называть и саму богиню. Первое упоминание о золотом идоле Севера содержится в скандинавских сагах. О почитании населением коми Золотой Бабы упоминается в русских летописях в связи с сообщением о смерти Стефана Пермского (1396). Более подробные известия о ней появляются в книгах западноевропейских путешественников и писателей XVI века о Русском государстве, а в работах русских ученых XVIII века (Г. Миллер, И. Лепехин) сообщается, что Золотая Баба – древнее божество коми, статуя которого была увезена на Обь не желающими креститься язычниками. По другой версии, Сорни-Най и Золотая Баба – наименования Колташ-эквы, богини земли у народа манси; но как бы то ни было и какому бы народу Золотая Баба ни покровительствовала, образ этого властного женского божества не исчез из современной культуры. Существует ансамбль «Зарни Ань», исполняющий музыку народа коми, театр обско-угорских народов «Сорни-Най», творческая группа художников «Сорни-Най»… Режиссер В. Кобзев в 1986 году снял фильм «Золотая баба» – приключенческую историю о поиске идола, а крупнейший мансийский писатель Юван Шесталов еще в 1976 году использовал ее образ в повести «Тайна Сорни-Най».

После выхода романа А. Иванова в 2005 году интерес к мифологическому персонажу еще более обострился. Информация о Золотой Бабе и Сорни-Най была размещена на десятках интернет-сайтов; в том же 2005-м в журнале «Москва» издали повесть новосибирского писателя В. Дворцова «Terra Обдория»; в екатеринбургском журнале «Урал» был опубликован роман А. Кирьяновой «Охота Сорни-Най» (2005, № 6–7); «Странствия Золотой Бабы» достаточно подробно описала Н.