Что требуется от историка литературы?

Вышли в свет «Очерки истории русской советской журналистики». «Вопросы литературы» откликнулись на это событие обстоятельными – и полемичными по отношению друг к другу – рецензиями Ю. Андреева и А. Кулинича (1970, N 3). В отличие от этих авторов я не берусь судить об «Очерках» в целом. Хочу лишь, как участник литературной жизни тех лет, уточнить некоторые пункты в статье, посвященной «Литературному критику».

В задачу историка входит изучение всех материалов, относящихся к исследуемому им предмету, – он не имеет права ни умалять, ни преувеличивать достоинств интересующего его явления.

«Литературный критик» имеет свои заслуги в развитии советского литературоведения и советской критики. При этих обстоятельствах историку вполне достаточно точно определить, в чем именно выразились достижения журнала. «Подверстывание» лишних пунктов и его «послужной список» может лишь ослабить выводы исследователя. Между тем Г. Белая, автор статьи, опубликованной в «Очерках», ставит в заслугу журналу разграничение понятий метода философского, диалектико-материалистического, и метода художественного, в частности метода социалистического реализма. Но это разграничение было сделано до основания «Литературного критика», в связи с ликвидацией РАПП, выдвинувшей было «лозунг» диалектико-материалистического художественного метода.

Известна роль журнала в борьбе с проявлениями вульгарного социологизма. Но зачем понадобилось утверждение, что «Литературный критик» (или даже отдельные его авторы) «возвратил» советское литературоведение к «марксистским первоисточникам»? Ведь марксистские первоисточники советским литературоведением не утрачивались. Марксистская теория классов и классовой борьбы никогда не имела ничего общего с механистическим или экономическим материализмом, с социологическим фатализмом и с социологическим упрощенчеством.

Статьи в «Литературном критике» – это следствие и продолжение полемики с богдановскими теориями цеховой классовости, они стали возможны после извлечения положительных итогов из дискуссий с В. Переверзевым, В. Фриче, М. Покровским и т. д. Им предшествовало объединение писателей, разделенных на организации по классовым признакам, в единый союз. Вскрытие недостатков и ошибок РАПП было органически связано с критикой социологического вульгаризаторства, с систематическим изучением ленинского наследия и вовлечением ленинских литературных высказываний в литературоведческий обиход.

В период существования «Литературного критика» вульгарная социология уже не защищалась, борьбы, дискуссий вокруг ее методов и положений уж не велось. Очищение литературоведческих изданий, учебников, преподавания и т. д. от социологического упрощенчества было важно и заслуживает всяческого признания, но историк не имеет права забывать весь процесс в его целостности.

С другой стороны, в выступлениях некоторых литераторов против вульгарного социологизма проявились тепденции, многих насторожившие. У некоторых авторов «Литературного критика» прозвучали ноты пренебрежения уже не вульгарным, а марксистским социологизмом, вместе с тем и ноты недооценки роли мировоззрения в формировании художника и в художественном творчестве. Так возникла дискуссия 1939-1940 годов.

При оценке этого минувшего спора историку не следует становиться на позиции одной из сторон. Нельзя не учитывать, между прочим, и того, что в последующие годы некоторые из участников дискуссии эволюционировали в своих взглядах и их новые формулы не совпадают с первоначальными. Подключаясь же к одной из сторон, исследователь рискует превратиться из историка в своеобразный анахронизм.