Будем помнить о студентах

Вопрос, вынесенный в заглавие дискуссии, дорог сердцу вузовского преподавателя. Именно с точки зрения создателей лекционных курсов обсуждают их общие концепции и методологию участники дискуссии, но курс лекций – сложный коммуникативный акт, и рассмотрение его только с позиции автора сообщения вряд ли достаточно. Меняются и сами авторы, стремительно изменяется адресат – студенческая аудитория, меняются и способы организации сообщения, неизменными остаются лишь общеметодологические задачи. Любой историко-литературный курс «просвещает умы», «развивает познавательную активность», «информирует», а также «воспитывает изящный вкус», «развивает эстетическое чувство», «повышает читательскую квалификацию», – термины принадлежат разным эпохам, но первый ряд равно обозначает интеллектуальные, а второй – эстетические цели курса. Чтобы вывести слушателей на новый порог читательского восприятия, любой момент работы над курсом должен учитывать широко понимаемые интересы студентов.

В самой ситуации обучения заложена «позитивная свобода», – этим термином Исайя Берлин суммирует платоновское понимание свободы как жесткого диктата мудрейших во имя общего блага. При этом истина и благо полагаются понятиями абсолютными. Но даже за лекторской кафедрой современный человек не в силах избавиться от «негативной свободы» Д. С. Милля, лежащей в основе современного мировосприятия, – свободы быть самим собой, и необходимого для ее осуществления релятивизма. Привилегированность и соблазны «позитивной свободы» неминуемо приносятся в жертву «негативной свободе». Ситуация лекции предполагает если не прямую диктовку, то жесткий каркас стройной концепции из уст «мудрейших». Студент вправе рассчитывать на получение некоего интеллектуального продукта, готового к дальнейшему многоцелевому использованию.

Истинное затруднение состоит в том, что преподаватель истории литературы, отдавая себе отчет в бесконечной сложности предмета, в неминуемом субъективизме собственных о нем представлений, должен на практике всякий раз осуществлять выбор ради создания единой непротиворечивой концепции материала (литературного процесса конкретного периода, творчества того или иного автора, интерпретации отдельного произведения) – материала, который по природе своей уникален, противоречив и, будучи столь же всеобъемлющ, как и мир реальный, недаром определяется понятием «художественный мир».

Конечно, общая концепция курса имеет первостепенное значение. Насколько позволяет судить практика, с западными литературами вплоть до романтической эпохи дело обстоит сравнительно благополучно, поскольку теоретическая база здесь более устойчива и трансформируется понемногу, так что есть возможность, слегка видоизменяя курс год от года, постепенно двигать его в желаемом направлении. Относительно литератур романтической и последующих эпох смена критической парадигмы идет постоянно, и попытка угнаться за всеми новыми (или воскрешаемыми) точками зрения ведет к тому, что непомерно распухает вводная лекция, сея в головах студентов недоумение. Студент ждет от лекционного курса краткого изложения сути; ему и так предстоит проделать большую часть работы, нарастив предложенный каркас живой материей текстов произведений и своих размышлений над ними обременять его еще и методологической «кухней» – значит урезать действенность курса.

В принципе так же мало оправданными представляются зачастую весьма эффектные лекции-беседы, совместный поиск ответов на вопросы студентами и преподавателями. Хотя есть масса примеров того, как мастерски первоначальный вопрос типа или/или лектор в ходе изложения с помощью утонченного анализа текста снимает как чисто внешний; думается, что подобный прием отчасти оправдан при чтении спецкурсов по новейшей литературе, где вопросов значительно больше, чем ответов. В целом попытки диалогизировать жанр лекции представляются у нас искусственными, и никакие новшества в способах преподнесения материала не отменяют того печального факта, что до выработки удовлетворительной концепции литературы двух последних веков нам еще далеко.

Как ни важна общая концепция курса, он вызовет отклик у слушателей, только если будет живым, насыщенным самой разнообразной информацией – культурологического, социологического, исторического характера, причем историей всех видов: