Будапешт, август 1976

Конгресс Международной ассоциации по сравнительному литературоведению

На очередной, VIII конгресс Международной ассоциации по сравнительному литературоведению (АИЛС) собралось более 500 человек из 45 стран пяти континентов. Ветераны АИЛС, – а в нашей делегации были участники уже четырех конгрессов, – свидетельствуют, что с каждым разом съезды становятся все многолюднее, дискуссии – разнообразнее и оживленнее.

Статус АИЛС предопределяет постановку общих проблем, притом на самом широком, поистине глобальном материале. Ведь здесь встречаются специалисты по всем национальным литературам, по всем эпохам. Их общий интерес – принципы подхода к конкретному материалу. А такие важнейшие для современного литературоведения и далеко еще не проясненные до конца вопросы, как национальная самобытность литератур, сочетание национального и всеобщего в литературном процессе, типология направлений, стилей, жанров и других категорий словесного искусства, – все это прямо входит в компетенцию Ассоциации по сравнительному литературоведению.

Есть и еще одно первостепенной важности обстоятельство, обусловившее успех конгрессов АИЛС, и особенно будапештского конгресса. В этой ассоциации давно и активно работают ученые социалистических стран. Им обеспечено справедливое представительство в руководящих органах. Вот и на этом конгрессе вице-президентами АИЛС (всего их четверо) были избраны член-корреспондент АН УССР Д. В. Затонский и академик ВАН Б. Кёпеци. Кроме того, шесть ученых из социалистических стран избраны в Бюро ассоциации. Советские делегаты и их коллеги из братских стран председательствовали на многих заседаниях различных секций конгресса. Атмосфера и в залах, и в кулуарах была дружественной. Это вовсе не значит, что все точки зрения совпадали. Во многих докладах зарубежных участников развивались неприемлемые для нас идеи. Иногда давала себя знать неосведомленность в отношении советской литературы и советской науки. Но дискуссия, временами напряженная, велась корректно. Крайне редкие случаи нелояльности тут же осуждались другими делегатами.

Без преувеличения можно сказать, что активность 22 членов делегации Академии наук СССР во главе с Ю. Барабашом и делегаций социалистических стран (29 ученых из ГДР, 20 – из Румынии, по 15 – из Польши, Чехословакии, Югославии, не говоря о хозяевах- десятках венгерских литературоведов, работавших на конгрессе) немало способствовала принципиальности, насыщенности, предметности споров.

Венгерский подготовительный комитет проделал огромную работу. Кроме того, по инициативе венгерских ученых сразу же после конгресса были проведены три международных симпозиума: по испанистским исследованиям, по проблемам семиотики и по проблемам художественного перевода. Конечно, были неизбежные прорехи в подготовке: отсутствовали тезисы докладов, что затрудняло дискуссию, не всегда строг и точен был отбор тем. Но в целом – глаза разбегались при чтении пухлой книжечки программы. Правда, наиболее значительные доклады были вынесены на пленарные заседания. Но столько интересного предлагалось и в комиссиях, одновременно работавших в пяти аудиториях элегантного здания Венгерской Академии наук!

Все обилие разномасштабных и далеко не равноценных сообщений группировалось по трем ведущим темам или разделам программы конгресса. Сформулированы они были следующим образом (достаточно «вместительно»): 1) три эпохальных сдвига в истории литератур на европейских языках (исторические, идеологические, эстетические и другие характерные черты изменений в литературном развитии): Возрождение, Просвещение, начало XX века; 2) взаимоотношения между национальными литературами в XX веке, появление новых национальных литератур и их роль в мировом литературном процессе; 3) сравнительное литературоведение и теория литературы: исторический, социологический, структурный, семиотический, стилистический подходы. По каждой теме проводилось пленарное заседание, несколько заседаний комиссии и «круглый стол», предназначенный для максимально широкой дискуссии.

* * *

При обсуждении проблематики Ренессанса всеобщее внимание сосредоточилось на достижениях марксистской науки в интерпретации великой эпохи. Доклад на пленарном заседании сделал Р. Вайман (ГДР), показавший связь вершинных явлений ренессансной литературы и гуманизма с широким народным движением. А во время «круглого стола» самое оживленное обсуждение вызвал доклад Н. Балашова о единстве и неоднородности литературы Ренессанса. Многочисленные вопросы и реплики, исходившие от Р. Мортье, К. Гильена, Ж. Вуазина, Е. Кушнер (ведущих западных компаративистов), касались и концепции глубинной антифеодальной и антибуржуазной народности Ренессанса, изложенной докладчиком, и теорий Н. Конрада, В. Жирмунского, Д. Лихачева, М. Бахтина» на которых докладчик ссылался.

Председательствовавшая Е. Кушнер подчеркнула, что в результате сложилось четкое представление о новаторском понимании эпохи Возрождения советскими учеными.

Оригинальный и весьма дискуссионный доклад представил пленарному заседанию бельгийский ученый Ролан Мортье, избранный в Будапеште новым президентом АИЛС. Доклад назывался «Традиция и обновление, нормы и гениальность. Путь Просвещения». Подчеркивая (пожалуй, преувеличенно подчеркивая) руссоистскую и преромантическую тенденции XVIII века, Р. Мортье приписывает Просвещению апологию гениальности, вдохновения, наивной непосредственности, религиозной, подчас мистической мечтательности и т. п., передавая, таким образом, Просвещению функцию «перелома», привычно закрепленную за романтизмом.

В работе комиссий по Ренессансу и Просвещению наглядно выявилось значительное расширение горизонтов сравнительного литературоведения за счет исторических просторов русской, славянских литератур и литератур Юго-Восточной Европы. Заинтересованное внимание вызвали доклады советских ученых А. Панченко «Новые тенденции в культурной ориентации России при Петре I» и Я. Станюкович «Проблема перехода от Возрождения к барокко в польской поэзии», З. Либеры (Варшава) «Лафонтен, Красицкий, Крылов – великие европейские баснописцы», Б. Лукача и М. Тетени (Будапешт) «Типологические параллели и различия просветительского и романтического периодов в истории русской и венгерской литератур». Наконец, совсем новое и примечательное явление – включение в сравнительный анализ материала литератур народов СССР, продемонстрированное докладом В. Налбандяна «Некоторые черты Возрождения в армянской литературе и творчество Григора Нарекаци».

Многолюдными и бурными были заседания комиссии по проблемам начала XX века. Литературный декаданс, символизм и постсимволизм, модернизм и авангардизм – вот проблемы, выдвигавшиеся во множестве сообщений. В этой комиссии работала большая группа советских участников и делегатов из социалистических стран. Дискуссионный водораздел обозначился резко и определенно: в большинстве докладов западных литературоведов, а также у румынского исследователя А. Марино отрицалось либо попросту игнорировалось развитие реализма в XX веке, а все процессы обновления художественной выразительности связывались с модернистскими и авангардистскими тенденциями, к тому же классифицируемыми и трактуемыми нечетко, а зачастую неисторично. Правда, Д. Фоккема (Голландия) среди основных художественных направлений XX века назвал социалистический реализм, а доклад Д. Недельковича (Югославия) именовался «Возможности реализма в XX веке», но и эти ораторы исходили из убеждения, что перспективная, новаторская линия в современной литературе представлена модернизмом.

Иногда историко-литературный материал восставал против выводов исследователя. Так, в сообщении А. Балакян (США) «Где же гвардия авангарда?» было подмечено, но, на наш взгляд, неадекватно истолковано характерное явление западного мира: трансформация вчерашних бунтарей и ниспровергателей, «гвардии авангарда» в официально признанных обществом «мэтров», интегрированных – иногда помимо воли художника, к его трагическому разочарованию в возможностях собственного искусства, – буржуазной культурой.

Советские ученые выступили здесь широким фронтом.