Бриттен: Сборник

Бриттен: Сборник / Сост. А. Генина, науч. ред. Л. Ковнацкая. М.: Рудомино, 2013. 364 с. ил.

Выход сборника, посвященного Б. Бриттену, — то значимое событие в культуре, благодаря которому читатель имеет возможность познакомиться ближе с наследием великого Бена. К сожалению, широкому читателю Советского Союза Бриттен был знаком гораздо лучше, чем сегодняшнему, — еще при жизни Бриттена вышли в свет книги тех авторов, которые не просто знали творчество, но и были лично знакомы с композитором (воспоминания И. Холст, 1968, монография Л. Ковнацкой, 1974, и др.). Кроме того, для советской публики Бриттен был живым героем — он неоднократно посещал Советский Союз, где имел большой успех. О пребывании в СССР летом 1965-го, зимой 1966-1967 года и весной 1971-го рассказал в своих дневниках Питер Пирс (Бриттен и Пирс побывали в Армении, в Москве, Ленинграде, Новгороде, Пскове, погостили на даче Ростроповича), опубликовав их в Англии после смерти любимого друга.

Помимо биографии в новый сборник о Бриттене включен и ряд дополнительных материалов, опубликованных по-русски впервые. Это и фрагменты переписки композитора с русскими музыкантами-соратниками, и русские дневники Питера Пирса, и воспоминания Геннадия Рождественского. Завершает книгу статья научного редактора издания, профессора Санкт-Петербургской консерватории Л. Ковнацкой «Бриттен и Россия».

Публикация фрагментов переписки Бриттена с М. Ростроповичем и Д. Шостаковичем на русском языке — небольшой, но очень важный шаг в изучении эпистолярного наследия Бриттена, с которым англоязычный мир уже успел познакомиться в полном объеме (опубликованы шесть томов переписки Бриттена — «Letters from a Life: The Selected Letters of Benjamin Britten»). Что касается дневников Пирса, то в них отразились не только встречи, концерты и кулинарные впечатления (им отведено особое место) — Пирс привел помимо этого важные сведения для биографов и исследователей. Например, он зафиксировал начало работы Бриттена над вокальным циклом на стихи русского поэта: «Все в восторге, что Бен пишет что-то на стихи Пушкина! Перед отлетом из Лондона в аэропорту он купил Пушкина с дословным переводом <…> Прекрасные стихи, многие из которых могут стать текстами романсов, и Бен загорелся идеей переложить их на музыку для Гали» (с. 281-282).

Эссе Рождественского также не случайно включено в сборник. Две важнейшие вехи в музыкальном наследии Бриттена связаны с этим дирижером. В 1960 году Рождественский дирижировал на концерте Бриттена в Лондоне, а в 2014 году он стоял за дирижерским пультом в БЗК на премьерном исполнении оперы Бриттена «Смерть в Венеции» (8 декабря 2014 года). Последняя дата навсегда останется памятной для настоящих ценителей творчества Бриттена. Большой зал Московской консерватории был переполнен, однако уже в первом антракте стало очевидным, что треть российской публики абсолютно не готова к знакомству с такой музыкой, тем более в концертном исполнении. С ней случилось то, о чем Бриттен предупреждал еще в 1964 году в своей речи «На вручение Первой премии Аспена»: музыкальное событие только тогда обретет глубину и значимость, если зритель знает сюжет и понимает язык произведения, музыкальный и художественный.

О том, как было задумано рецензируемое издание, рассказала в «Обращении к читателям» тогдашний директор Библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева: «Настоящий сборник — попытка представить читателю живого Бриттена, удержать то, что, по словам поэта, «уходит все равно». Этой книгой Британский Совет и Библиотека иностранной литературы открывают серию «Память» <…> У меня сильное внутреннее впечатление, что Бриттен помимо всего остального ниспослан Библиотеке иностранной литературы как особый подарок судьбы — настолько наше и его понимания всемирной культуры приближены одно к другому» (с. 9). Слова Е. Гениевой тем острее, что, возможно, это один из последних текстов, написанных ею при жизни.

Так кто же он, «живой Бриттен», какой образ складывается в воображении читателя — и в особенности читателя-литературоведа или литератора, — открывшего эту книгу?

Большую часть издания занимает биография «дорогого Бенджи» (так любил называть его в своих письмах У. Х. Оден), принадлежащая перу английского музыковеда и композитора Д. Мэтьюза. На родине Бриттена книга оказалась столь популярной, что выдержала несколько переизданий, появившись, по слову Л. Ковнацкой, в то самое время, когда изучение творчества Бриттена стало в англоязычном мире академической наукой, обрело статус бриттеноведения (с. 355).

Пожалуй, впервые Бриттен предстает русскому читателю с такой откровенностью — психосексуальность Бриттена, повлиявшая на творчество, постоянно подчеркивается биографом, проходит через все размышления о композиторе. Об «этом» в советских изданиях предпочитали молчать.

В книге Мэтьюза чувствуется теплота интонации, часто свойственная биографам, лично знавшим своих героев. В предисловии Мэтьюз рассказывает об общении с Бриттеном: «Я регулярно ездил в Олдборо (родной город Бриттена. — Е. Л.) и подолгу жил там; мне отвели кабинет в здании, где когда-то были конюшни, — сейчас это часть Библиотеки Бриттена-Пирса. Почти каждый день Бриттен заглядывал ко мне, чтобы поздороваться; не раз я пил с ним чай, а однажды был приглашен на ужин, и мы долго беседовали о современном музыкальном театре» (с. 18-19).

Будучи истинным англичанином, Бриттен многократно обращался в поисках сюжетов к англоязычным авторам. Именно эта линия книги, пожалуй, более всего привлекательна для филолога. Безусловно, можно считать знаковым знакомство Бриттена с У. Х. Оденом (Мэтьюз указывает на то, что оба учились в одной школе — Грешем, графство Норфолк). «Интеллектуальный и политический ментор» (с. 57), Оден оказал огромное влияние на формирование взглядов Бриттена в общем и, в частности, на пацифистскую концепцию композитора, которую тот исповедовал всю жизнь.

Тема общения и сотрудничества двух гениев проходит через всю книгу. Их первую совместную работу Мэтьюз датирует 1937 годом — Оден и Бриттен работали над фильмом «Ночная почта», для которого поэт сочинил строки, прославившие его: «Поезд почтовый через границу / С пачками чеков ночью промчится». Вершиной сотрудничества становится работа над опереттой «Пол Баньян», для которой Оден придумал, основываясь на легенде, сюжет о лесном гиганте. Анализируя отношения между поэтом и композитором, Мэтьюз цитирует знаменитое письмо Одена Бриттену. Тон письма, написанного несколько свысока (Оден был на 6 лет старше), тем не менее доверителен и нежен. Оден предсказывает Бриттену большое будущее: «Я полагаю, что для достижения вершины своих возможностей тебе придется страдать и заставлять страдать других, в ситуациях, которые в настоящий момент тебе совершенно чужды, и вопреки нравственным ценностям, которые у тебя есть…» (с. 87). Несмотря на то, что с 1953-го Оден и Бриттен больше не встречались, Мэтьюз отмечает, что известие о смерти Одена в 1973 году сильно опечалило композитора.

Для «Военного реквиема» Бриттен использовал 9 стихотворений молодого английского поэта Уилфрида Оуэна, погибшего незадолго до окончания Первой мировой войны. Объясняя широкому читателю сложное устройство этого произведения, Мэтьюз комментирует, к примеру, начальный номер «Военного реквиема»: «Открывающее сочинение Requiem Aeternam (Вечный покой) начинается в трагическом ре-миноре <…> В конце сочинения <…> звучит стихотворение Оуэна «Странная встреча» — об английском и немецком солдатах, которые встречают друг друга в подземном царстве смерти: «Я — враг, которого ты убил, мой друг». Последняя строчка стихотворения, «Давай уснем» (Let us sleep now), сливается со строкой In paradisum («В рай») из Реквиема, и эти слова подхватываются всеми солистами и хором как мощная волна благословения» (с. 156).

Другой пример обращения к английской поэзии — работа над оперой «Питер Граймс». Этот материал также широко известен, и прежде всего от самого композитора. О своем знакомстве с творчеством английского поэта первой половины XIX века Джорджа Крабба Бриттен подробно рассказал в своей речи «На вручение Первой премии Аспена». Будучи в Лос-Анджелесе летом 1942 года, скучающий Питер Пирс забрел в книжную лавочку, где нашел сборник стихотворений Крабба, который и купил для Бриттена. В этой книге Бриттен нашел поэму «Городок», одна из частей которой («Питер Граймс») была посвящена зловещей истории рыбака из Олдборо. Прочитав историю о Граймсе, композитор с отчетливостью понял, как сильно он любит родные места.

Безусловно, Бриттен не мог не обратиться к творчеству Шекспира («Сон в летнюю ночь», «Поругание Лукреции») и Джона Донна («Священные сонеты»). «Старушка Лукреция» — так назвал Бриттен свое новое творение в письме к Пирсу (с. 106) — не получила восторженного признания современников. «Нудные «интеллектуалы» опасно заблуждаются…» — цитирует Мэтьюз строки разочаровавшегося в критиках композитора. Несмотря на то, что в либретто оперы «Сон в летнюю ночь» шекспировский текст сокращен практически вдвое, важнейшие драматургические элементы сохранены. Любопытно, что роль Пака задумана как разговорная — для мальчика-акробата. «Идея именно так создать образ Пака пришла ко мне в Стокгольме, где я увидел невероятно ловких мальчишек-акробатов, которые к тому же были прекрасными имитаторами» (с. 151), — цитирует слова Бриттена Мэтьюз.

Последняя глава книги, «Смерть дарует мне свободу», начинается разговором о позднем произведении Бриттена, написанном на сюжет новеллы Томаса Манна. В опере «Смерть в Венеции», считает Мэтьюз, Бриттен обобщил для себя тему восхваления красоты Аполлона, красоты юношеской, невероятно притягательной, становящейся источником бесконечного вдохновения.

Сборник о Бриттене — «краткая полувековая хроника бриттеновских событий» (Ковнацкая, с. 364) — имеет широкого адресата и представляет собой в этом смысле ту самую res nullius, куда, как полагал Веселовский, могут зайти прогуляться «историк культуры и эстетик, эрудит и исследователь…».

Елена ЛУЦЕНКО