Alison A. C h a p m a n. Courts, jurisdictions, and law in John Milton and his сontemporaries. Chicago, London: University of Chicago Press, 2020. 216 p.; Alison A. C h a p m a n. The legal epic: «Paradise Lost» and the early modern law. Chicago, London: University of Chicago Press, 2017. 291 p.

Вопрос, возникающий во время чтения книги А. Чапман «Юридический эпос», — как столь очевидная тема (поэзия Дж. Милтона и английское право раннего Hового времени) до сих пор оставалась без должного внимания со стороны милтонистов. Ведь если внимательно вглядеться в биографию поэта и в контекст времени, в которое он жил, то мы увидим, что всю свою жизнь Милтон провел в тесном знакомстве с юридическими практиками. Отец поэта, Дж. Милтон-старший, — преуспевший в профессии нотариус. Младший брат — Кристофер Милтон — успешный юрист. Оба мужа его сестры Анны, Эдвард Филлипс и Томас Эйджер, служили старшими клерками в канцлерском суде. Среди близких друзей — Джон Брэдшоу, юрист, председатель Высокого суда справедливости, вынесшего смертный приговор Карлу I, а затем первый лорд-президент новообразованного Государственного совета. Очень вероятно, что именно с его подачи Милтон был приглашен занять должность секретаря иностранных языков в Совете, где его коллегами стали такие ведущие юристы того времени, как Генри Мартен и Булстрод Уитлок. Примечательно и то, что юристы по общему праву составляли в это время основу Долгого парламента.

До того как отправиться в Гранд-Тур, Милтон рассматривал возможность юридической карьеры и для себя. На протяжении всей жизни поэт много раз был участником судебных споров, в основном в рамках финансовых и связанных с собственностью вопросов. В своей прозе Милтон часто обращался к проблеме права, его библиотека насчитывала огромное количество работ по юриспруденции, классических и современных. Кроме этого, XVII век в Англии — время, когда правовой аспект был в центре политических и религиозных потрясений, и время важных правовых реформ. Тот факт, что до сих не было предпринято серьезных попыток проследить интерес Милтона к английскому праву в его поэзии, кажется еще удивительнее при наличии огромного корпуса работ, посвященных «Потерянному раю» в разных интеллектуальных контекстах XVII века — особенно популярен контекст научной революции. К. Уоррен рассматривает в «Потерянном рае» следы понятий международного права, к которому Милтону чаще всего приходилось обращаться в рамках его работы в Совете [Warren 2013].

Чапман, в попытке объяснить этот пробел, отмечает такую черту в историческом изучении права, как его изолированность от других дисциплин — литературы, философии или теологии, то есть так называемое «юридическое гетто». Особенно это касается взаимосвязи юридических практик и религии — двух областей, питавших энергией одна другую во времена Милтона и трудно представимых для современного сознания, привыкшего к секулярному характеру правовых систем. Однако, с другой стороны, мы имеем целое направление в западном литературоведении, изучающем английскую литературу раннего Нового времени в ее связях с юриспруденцией того периода, которая, как отмечает Д. Шугер в работе «Библия Ренессанса» (1994), была дисциплиной, характеризующей эпистему позднего Возрождения, как в свое время логика характеризовала Средние века. Но даже в рамках этого направления бóльшая часть работ посвящена ренессансной драме и театру, период второй половины XVII века и Милтон вместе с ним оказались за чертой научного внимания.

Книга «Юридический эпос» восполняет данный пробел. Она состоит из шести глав, введения и заключения. Первые две главы дают общее представление о взаимосвязи закона и религии в Англии XVII века и о том, как вообще тогда было устроено английское судопроизводство. Юридическое прочтение самой поэмы Чапман начинает с темы измены (treason). Ключевой момент здесь — те изменения, которые претерпевает это понятие в XVII веке: переход от персонализированного понимания измены (деяние, направленное непосредственно против персоны монарха) к абстрактному (против государства и закона вообще). В этом контексте Чапман анализирует преступления против Бога, совершаемые в поэме Сатаной и Адамом. В четвертой главе Чапман фокусируется на остальных преступлениях, совершенных Сатаной: это незаконное вторжение в пределы частной собственности (trespass), кража (larceny) и кража со взломом (burglary), браконьерство (poaching) и убийство, причем здесь Сатана выбирает самый низкий из возможных способов умерщвления — отравление. В пятой и шестой главах Чапман переходит от уголовного права к гражданскому и рассматривает характер отношений Адама и Евы в контексте идей имущественного права. Главы семь и восемь посвящены непосредственно процедуральной стороне закона — вынесению приговора преступнику и просьбе о прощении.

В своей следующей книге, вышедшей в конце прошлого года, «Суды, юрисдикции и закон в работах Дж. Милтона и его современников», Чапман, за исключением одной главы, посвященной «Потерянному раю», полностью сосредотачивает свое внимание на прозе Милтона. Первые две главы затрагивают одну из ключевых проблем XVII века, которую политическое прочтение трактатов Милтона часто упускает из виду, — проблему клеветы. Говоря о периоде первой половины XVII века, баронет и член парламента Эдвард Деринг называл его «временем, полным обвинений» (p. 23). Как показывает Чапман, в тех памфлетах, которые мы привыкли читать как защищающие в первую очередь свободу слова — это два антипрелатских памфлета, «Критика защиты ремонстрантов против Смектимнууса» (1641) и «Защита Смектимнууса» (1642), и знаменитая «Ареопагитика» (1644), — Милтона больше волнует то, как люди обращаются друг с другом, нежели то, каковы их политические или религиозные убеждения. Проблема свободы печати для него — это в первую очередь вопрос о культуре общения и христианской любви к ближнему — и только потом вопрос о политическом праве.

В четвертой главе Чапман показывает, как Милтон в двух из четырех трактатах о разводе — «Доктрина и практика развода» (1643) и «Тетрахордон» (1645) — строит свое доказательство возможности развода, применяя метод «справедливого чтения» Библии и законов. Этот метод заимствован у древнеримских юристов, которые создали его для разрешения тех проблемных юридических ситуаций, в которых написанный закон не способен во всей полноте соответствовать обстоятельствам рассматриваемого дела. Он был достаточно распространен во времена Милтона в английском судопроизводстве. Например, английское общее право говорит, что в случаях кораблекрушения спасенные товары, перевозившиеся на корабле, должны оставаться нетронутыми в течение одного года и одного дня, чтобы их владелец мог предъявить на них свои права. Но что делать в таком случае со скоропортящимися товарами, которые в силу естественных причин не могут храниться столь долгий срок? «Справедливое чтение» включает в себя несколько интерпретативных техник: это сравнение текстов — сравнение разных статутов, касающихся похожих случаев, а также определение намерения законодателя и цели закона. Таким образом, каждый закон должен пониматься в рамках цели, которую преследовал законотворец. Для Милтона несомненным является тот факт, что цель каждого закона — добродетель (virtue) и любовь к ближнему (charity), а также то, что законы Бога суть такие же законы, как законы, созданные людьми и к которым мы, соответственно, можем применять те же самые техники «справедливого чтения».

Пятая глава посвящена трактату «Защита самого себя» (1654), который в современной критике считается абсолютным логическим и риторическим поражением Милтона, «самой ужасной ошибкой в его публичной карьере» [The complete… 1966: 687]. После того как Милтон уже в статусе служащего Совета в 1651 году издал «Защиту английского народа», на него обрушился автор анонимного памфлета «Вопль королевской крови к небесам» (1652), на который Милтон ответил памфлетом «Вторая защита английского народа» (1654), где, в свою очередь, атаковал шотландского священника, жившего тогда на континенте, Александра Мора, ошибочно приняв того за автора «Вопля». Мор в свою очередь ответил памфлетом «Публичная вера Александра Мора» (1654), в котором отрицал свое авторство. Но в «Защите самого себя» Милтон продолжил свои нападки. Современному читателю «Защита самого себя» действительно может показаться до крайности неприличной и некорректной. Милтон занимается здесь тем, что большую часть времени пересказывает разные сальные и скабрезные слухи, касающиеся персоны Мора.

Чапман встает на защиту Милтона, демонстрируя, что критики, считавшие «Защиту самого себя» поражением Милтона, ничего не поняли о той роли, которую в этом памфлете играют сексуальные обвинения в адрес Мора. Милтон выстраи­вает риторику своих обвинений в рамках системы континентального общего права, и это основная причина, как отмечает Чапман, по которой юридическая подоплека риторики Милтона была критиками полностью просмотрена. В отличие от того же английского права, юридические положения, к которым апеллирует Милтон в «Защите самого себя», сейчас мало известны, и, как следствие, современные английские издания трактата раз за разом демонстрируют свою тотальную неспособность уловить юридическое значение ключевых латинских слов, используемых в нем. Например, «fama», концепт, вокруг которого, собственно, Милтон и строит свою атаку на Мора и который на английский переводят буквально «fame»/»репутация», был специальным техническим термином в римском праве и основополагающим концептом континентального общего права и не имеет аналога в англо-американской юриспруденции. Далее Чапман показывает — тот факт, что Милтон постоянно приводит в качестве доказательств дурной репутации Мора всего лишь слухи, также имеет под собой твердую юридическую основу, как бы это ни казалось нам сейчас, в XXI веке, смешным и нелепым. И даже тот факт, что Милтон приписал авторство «Вопля» Мору, в рамках раннеевропейского понимания авторского права вовсе не ошибка.

На одну главу Чапман возвращает нас в пространство поэзии Милтона в контексте проблемы церковной десятины и понятий юридического и морального долга в «Потерянном рае». Седьмая глава посвящена работам, написанным Милтоном в последний год перед Реставрацией. В период с 1659 по май 1660 года Милтон написал шесть памфлетов, пять из которых — «Письмо другу», «Предложения некоторых способов для предотвращения гражданской войны», «Письмо генералу Монку» и два издания «Скорого и легкого пути к установлению свободной республики» — содержат предложения по реформе английского судопроизводства.

Обе книги Чапман — существенный и важный вклад в милтонистику. Достаточно компактные по объему, они в то же время предельно информативны. В каждой из них Чапман демонстрирует впечатляющее внимание к языку поэзии и прозы Милтона и огромную эрудированность в области юридического контекста эпохи. Едва ли нужно говорить, что для тех, кто занимается или интересуются творчеством Милтона, обе книги — несомненный «must-read».